Плащаница колдуна - Грановский Антон. Страница 4

Впрочем, Хомыч не особо удивился. В Порочный град приходит много чудны€х людей. Этот приехал на подводе, накрытой рогожей. Увидев Хомыча, он остановил лошадей и громко проговорил:

– Эй! Ты тут старожил?

Хомыч, сидевший на бревне перед полыхающим в сумерках костерком, глянул на незнакомца острыми глазками.

– Старожил – грыжу нажил, – ухмыльнулся он беззубым ртом. – А тебе чего надо-то?

Незнакомец слез с подводы. Затем вытащил из-под рогожи бурдюк, вынул пробку и протянул бурдюк старому бродяге.

– Тут водка, – объяснил он. – Хочешь хлебнуть?

Бродяга прищурился на бурдюк и сглотнул слюну. Затем неуверенной рукой принял бурдюк, сунул в него багровый нос и недоверчиво принюхался.

Седой смотрел на Хомыча с любопытством.

«Вот глядит, – подумал Хомыч недовольно. – Должно быть, путешественник. Они все любопытные».

Хомыч запрокинул плешивую голову и хорошенько отхлебнул из бурдюка. Водка горячей волной пробежала по грудине.

– Ух… хороша…

Седой путешественник улыбнулся.

– Рад, что тебе понравилось. Как тебя зовут?

– Хомыч, – ответил бродяга.

– Послушай, Хомыч, я тут человек новый. Ничего про местные обычаи не знаю. Будь добр, расскажи мне про Порочный град.

– Я бы рассказал, да не знаю, что.

– Все, что найдешь нужным. Я прибыл издалека, из земель моравийских. До нас доходят только слухи. А я, перед тем как самому осматриваться, хочу, чтобы мне кто-нибудь про здешние дела поведал.

– Что ж, – улыбнулся Хомыч, – коли так, то расскажу. Только рассказ свой издалека начну, ладно? – Бродяга снова отхлебнул из бурдюка, обтер губы ладонью и заговорил: – Годков этак пять назад наша княгиня Наталья захворала. Ну, тогда-то она еще была княжной. Вот, значит, захворала она, и спасения ей от хворобы никакого. Пришел тогда один лекарь чужеземный да и говорит: «Добудьте, говорит, пробуди-траву для княжны, а то помрет». А трава та только в Гиблом месте и растет. И порешил князь отрядить на поиски пробуди-травы отрядик.

Слюдяные кружочки на глазах путешественника блеснули, отражая свет костра.

– А в ту пору был в городе один странник, – продолжил, поглядывая на него, Хомыч. – Звали его Глеб. Вызвал его к себе князь и говорит: «Пойди, – говорит, – в Гиблое место и разыщи мне пробуди-траву…»

– А почему он обратился к этому страннику? – поинтересовался седой.

– Так ведь из наших никто в Гиблое место не пошел бы. Даже княжьи охоронцы и те бы струсили.

– Это почему же?

– Да потому что, кто в Гиблом месте погибнет, тот упырем станет и будет по свету бродить да кровушку людскую пить.

Седой путешественник поправил пальцами слюдяные кружочки на глазах и сказал:

– Ты это серьезно?

– А то как же, – усмехнулся Хомыч. – Это всем известно. Вот и послал князь Глеба-чужеземца в Гиблое место. А с ним еще четырех полонцев.

– Полонцев?

Бродяга кивнул:

– Угу.

– За что ж их полонили?

– Да за разное. Охотник Громол княжьего мытаря насмерть побил. Васька Ольха бурую пыль добывал в обход княжьего указу. Был с ними еще один печенег, да я его имя позабыл. И еще один старик – навроде меня.

– Про бурую пыль я знаю, – кивнул путешественник. – Чрез ваших торговых людей она и до нас дошла. Так, значит, вы ее в Гиблом месте добываете?

– Ясное дело, там. Все, что в нашем княжестве чудно́го есть, все оттудова. Так вот и послал князь отрядик в Гиблое место. Да только отрядик тот сгинул.

– Сгинул? Весь?

Хомыч покачал головой:

– Не, не весь. Остался Глеб. И еще один охоронец, что с ними увязался, по имени Крысун.

– А зачем он с ними увязался?

– Мысль хитрую имел. И не прогадал. Когда он из места Гиблого вернулся, много чудных вещей принес. Да и бурой пыли, сказывают, немало нашел. Пришел из Гиблого места – и враз разбогател.

Путешественник помолчал, обдумывая рассказ старого бродяги. Хомыч тем временем снова отхлебнул из бурдюка и подбросил в костер немного валежника. Пламя разгорелось ярче.

– Значит, полонцы погибли, – задумчиво проговорил путешественник. – А как же они погибли?

– Да кто как. Ваську Ольху, татарина и охотника газарцы лесные пиками проткнули. А старец Осьмий в упыря оборотился.

Глаза путешественника моргнули два или три раза за прозрачными кружочками слюды.

– Чудны́е дела у вас в княжестве творятся, – недоверчиво проговорил он.

– Это верно, – согласился бродяга и снова потянул бурдюк к губам.

Седой подождал, пока он отхлебнет, и спросил:

– Так что ж теперь с Гиблым-то местом? И отчего здесь град Порочный вырос?

– А это очень просто, – ухмыльнулся Хомыч. – После того как Крысун разбогател, много охочих нашлось в место Гиблое прогуляться. Да только обычный человек в Гиблом месте не уцелеет. Вот и стали люди для того ходоков нанимать. Вроде провожатых. Чтоб те им помогли из Гиблого леса чудных вещей принести.

– И что, в Гиблое место постоянно кто-то ходит? – поинтересовался седой.

Бродяга отрицательно качнул плешивой головой:

– Да нет, конечно. Вот только ходоки… Те только Гиблым местом и живут. Если людишек не водят, то на нечисть охотятся. Силки на упырей да волколаков ставят.

– Как силки? – не понял путешественник. – Зачем силки?

Бродяга насмешливо прищурился.

– А ты в местных кружалах еще не был?

Путешественник покачал головой:

– Нет.

– Зайдешь – поймешь. – Хомыч отхлебнул из бурдюка, вытер рот ладонью и, усмехнувшись, добавил: – Нечисть нынче в цене. Бава Прибыток и Крысун за хорошего оборотня могут целую жменю золотых денег отвалить.

– Зачем же им оборотни? – удивился путешественник.

– Да ясно зачем. В здешних кружалах твари лесные в клетках дерутся, а пришлые люди на них денежку ставят. И людям развлечение, и Баве с Крысуном доход.

Бродяга облизнул губы и, понизив голос, добавил:

– А есть еще такие, которые с нелюдью да волколаками любовными утехами занимаются. Это, конечно, дороже.

Лицо путешественника, освещенное пламенем костра, вытянулось от изумления. Слюдяные кружочки полыхнули рыжим огнем.

– Тут и это дозволено?

– Дозволено, – кивнул бродяга. – Волколачихи часто красивые попадаются. Не говоря уж про нелюдь.

Седой путешественник задумался. Было видно, что ему стоит огромного труда осмыслить слова Хомыча.

– Нда… – проговорил он наконец. – Скажи-ка, Хомыч, а кто из ходоков самый лучший?

– Лучший-то? Гм… Многих я ходоков знавал, которые из Черного бора да из Гнилой чащобы не вернулись. А с ними и людишки, что за чудесами отправлялись, сгинули. А Глеб-Первоход уже пять годков в Гиблое место ходит. И по сию пору жив.

Бродяга счел нужным подкрепить свои слова хорошим глотком водки. В голове у него уже слегка помутилось, и соображал он довольно туго, но зато на сердце с каждым глотком становилось теплее и радостнее.

Все-таки какой молодец этот Глеб-Первоход, что водку изобрел. Жаль только, что секрет ее приготовления он купцу Баве продал. Продал и условие жестокое вместе с деньгами взамен получил – более никому секрет тот не раскрывать.

Огонь в костре слегка поугас. Путешественник, продолжая о чем-то думать, поднял с земли парочку толстых палок и бросил их в костер. Пламя приподнялось, и слюдяные кружочки на глазах седого снова засверкали.

– Послушай, Хомыч, ежели Гиблое место такое страшное, почему же в него люди ходят?

Бродяга грустно улыбнулся.

– Эх, мил человек… Людишки – они ведь мечтами живут. Жизнь кругом обрыдлая. Неурожаи, поборы, хворобы, зверье. А хуже зверья – люди. То хазары набегут и села огнем пожгут, то соседнее княжество войной пойдет. И некуда простому человеку от бед и несчастий деваться.

– Ну, так и просили бы о помощи богов, – сказал на это седой странник. – Зачем в Гиблое место-то идти?

Хомыч горестно усмехнулся.

– На богов нынче уж никто не надеется. А из мест погиблых, коли живым вернешься, так и счастья с собой кусочек принесешь. Не всегда, конечно, но… Погоди-ка. А тебе самому-то Гиблое место зачем?