Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б.. Страница 47
- Дура!
Мир, словно обидевшись на грубость, поплыл, начал скручиваться в спираль смерча, утягивающего вниз. Невесть куда, все глубже. Черна рванула узду времени, тормозя его в полную силу, чтобы успеть врезать Руннару по морде, выдрать Милену из вязкого воздуха, из плотной близости к неминучей смерти.
- Сло-им-ся-а! - взвизгнула Милена, с ужасом глядя на воительницу.
Звучание все длилось, позволяя успеть очень многое.
Повторно врезать Руннару по лапам, выворачивая суставы и вынуждая зверя на время отвернуться мордой прочь. И пусть руки болят - связки крепкие, должны сдюжить. Крап им в помощь.
Перехватить Милену за шиворот, бережно прокрутить мимо себя, к границе - и выпихнуть в первый же прогал слоения.
Снова цапнуть за шею Руннара, сунувшегося следом и успевшего-таки найти того, кто не умеет уворачиваться и так дремуче глуп, что пробует стрелять из ничтожного оружия, не причиняя вреда зверю. Но - вот недоумок! - тормозя заращивание границы и подвергая угрозе всех и все в округе...
Черна хохотнула, ей стало весело: а ведь почти отчаялась! Почти признала, что вторично развернуть зверя за лапы не получается, а висеть на его шее опасно, затылочные гребни рвут тело, даже крап подается.
Смерч все уплотнялся, граница боя рвалась радужными клочьями. Слоение длилось, но выстрелы его скорректировали, ограничив и развернув в искажение не всей ткани мироздания, а лишь локально - одного времени. В глазах темнело, пребывание в середине спайки - теперь Черна уже не сомневалась в своих догадках - походило на падение с высоты, длящееся бесконечно. То есть так долго, как требуется, чтобы иссякла сила первичного возмущения, чтобы спайка достигла "дна" - того горизонта событий и явлений, откуда началось нечто, связанное с Руннаром. Не зря Тэра предсказала при королеве, ни на мгновение не годящейся в друзья севера. Спайка, усиленная вальзами зенита и запада, нужна была именно первой даме севера. Тэра получила то, чего никогда бы не смогла добиться иным путем. И она расплатилась, не пожалев ни Руннара, ни двух лучших своих учениц, вырванных из Нитля с корнем.
Отдача начала спрессовывать время, мешая действовать быстро, реагировать на изменения. Черна скрипнула зубами, упрямо заползая выше по шее, к самому углу пасти. Шипы тварьей брони рвали тело, одолев крап и нащупав кровь. Но это было не важно. Дотянуться, по пояс нырнуть в пасть, раззявленную в затянувшемся крике - Руннар тоже попал в волну отдачи и сделался медлителен. Можно себя убедить, что захлопнуть капкан клыков тварь не успеет. Можно поверить на миг, что тело выдержит удар закрываемой пасти...
Изнутри броня оказалась куда как слаба. Ныряя все глубже, Черна встретила сопротивление у гортани. Едва смогла прорвать пищевод и далее без усилия, как сквозь масло, дотянулась до пульсирующего комка. Вцепилась, ликуя - и второй рукой пощекотала свод нёба. Руннар подавился, против воли напрягся и изверг почти проглоченную воительницу. Собственным спазмом он помог вырвать то, что по-прежнему сжимала ладонь.
Последним усилием Черна откатилась в сторону, позволяя времени в полную силу развернуться отдачей, прессуя мгновения и делая их недоступными для восприятия. Рядом выл Руннар, всей тушей рушился, желая и последним движением подмять врага, задавить. Когда и это закончилось, отдача иссякла.
Мир принял рухнувших в него чужаков.
Первым ожил и настроился слух. Опознал шлепки крупных дождевых капель, посвист ветра, крики людей и ярый, бешеный взлай обезумевших от страха местных зверей.
Зрение постепенно позволило протаять полынье в черном льде обморока. Сперва круг был ничтожен и далек, как недра колодца. В них кое-как помещалась одна звезда. Но лед таял, сознание отходило от спячки, позволяя занизить значимость звезды до уровня светоча в руке человека. Над миром клубилась тучевая ночь, взмокшая до корней его - ливнем, прошитая частыми стежками молний. Местные люди, серые и лицами, и однообразной одеждой, жались под могучей ладонью горы, давшей им кров от дождя.
- Грендель! - хрипло шепнул один, и Черна не поняла его слов. - Валькирия...
- Чер знает что, - проверяя, способны ли разбитые губы произносить слова, отозвалась Черна. Посидела, озираясь и морщась от неприглядности зрелища. - Вот же... плоскость. Что с вас взять, с недоумков? Оно мне надо: присматриваться к вашей возне? - Черна еще раз оглделась и шепнула тише: - А ну, как уже изолят?
Человек слушал, склонив голову и не понимая ни слова. Он был важный, может быть, слуга из самых приближенных к здешнему хозяину. Он исполнял волю и полагал себя ловким, успешным, и хозяин его был таков, каким его видят исподники - властным. Для его прихоти здешние слуги согнали к каменному боку горы пленников. Некоторые из подневольных еще были в сознании, в иных жизни осталось слишком мало. Черна сплюнула кровь, нехотя признавая: она видит на мокрой скале рисунки, видит в их центре кристалл с особенными свойствами. Понимает попытку слабаков взять под контроль внешнюю силу. И, в отличие от них, осознает и цену за такие "развлечения".
- Рабство во веки вечные, - внятно выговорила Черна, хотя и знала, что её не поймут. Да и не надо. Рассмеявшись, воительница мотнула головой, предлагая местному взглянуть на ответ, более чем очевидный. И добавила: - Кэччи не в счет, выродок. Хормы(82) тоже так сяк, я здесь и вмешаюсь. Но ты умудрился затянуть в плоскость шааса(83). Я очень устала. Это плохо.
Человек обернулся туда, куда ему предложили - и зашептал побелевшими губами. В присутствии людей Нитля он смог различить незримое. Человек взволновался, Черна хмыкнула - обычное дело! Вдруг осознать, во что вляпался и как все на самом деле смотрится.
Воительница ненадолго отвлеклась и позволила себе составить общее представление о месте, где предстоит драться. Люди у скалы были пленниками, на них не приходилось рассчитывать ни в чем, даже на живых - а таковых в сознании воительница отметила семь. Бездыханные тела по крайней мере десяти людей, их теплая еще кровь, пятнающая камни - это было плохо, поскольку давало исподникам преимущество в силе. Серые одеждой и лицами, сливающиеся с дождливым мраком вооруженные слуги пока что не относились ни к друзьям, ни к врагам, их старший не дал приказа. Крупных деревьев Черна не заметила, но гибкий цепкий кустарник упрямо ворошил каменную толщу пальцами корней, старательно закрепляясь и добывая себе пропитание. Он не обладал подвижностью родного леса, но все же сразу отозвался, как друг. Черна погладила ближнюю ветку, попросила о помощи - и обрела короткое и довольно хлипкое, но все же копьецо.
Кристалл, лежащий в узоре недалеко от главного серого человека, принадлежал плоскости столь полно, что собою и воплощал её суть, даруя при некоем посредничестве право входа в мир - или обрекая на таковой вход. Черна нахмурилась: кого звал серый? Убивающие людей не обращаются за поддержкой к Нитлю и любым иным мирам его направления.
Чуть в стороне, рядом с дальним трупом у края обрыва, Черна заметила и еще один особенный объект, созданный из дерева человеческими руками и немалым духовным трудом. Объект был темный, к тому же полускрытый кустами, которые из последних сил поддерживали его, оплетя колючими побегами и сберегая от падения в пропасть. Мертвый человек в своем последнем движении тоже тянулся к темному, желая спасти, прикрыть - и не имея более сил. Скрюченные пальцы руки проскребли борозду в мелком сыпучем щебне: человек перед смертью полз к пропасти, вряд ли желая в ней сгинуть. То есть, по мнению Черны, - наверняка и бессознательно стремился спасти ценное для себя.
- Плохо, - определила Черна положение дел. Прищурилась, обернулась к серому слуге, все еще оцепенело взирающему на шааса. И добавила свое обычное: - Но интересно.
Шаас тоже смотрел на местного человека, сам он был - гибкое стройное существо ростом несколько выше Черны. Укутан в кожистые крылья, в сложенном виде подобные плащу. Сейчас шаас вместо подлинной морды слепил себе лицо, узкое, тонкогубое, с крупными глазами. Волосы шааса были светлы до белизны, они выгодно открывали высокий лоб и падали на плечи тяжелыми волнами - хотя на самом деле, как понимала Черна, были кончиком его хвоста, ловко заложенного к затылку.