Барон-дракон (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна. Страница 60

Видно: шагнула в подъезд прямо из теплой машины. Полы короткой норковой шубки крыльями разлетелись в стороны. Глаза сверкают. Морозный румянец очень красил ее живое, слегка скуластое лицо.

Кошка, сразу определил породу Ангарский, даже - минильвица. Маленькая, нервная, стремительная. Движения резковаты, но вполне грациозны. Она ему понравилась.

— Ольга брала ключи на три дня. Сколько вы еще тут собираетесь жить?

Злость и напор маленькой хозяйки большой жизни. Ух - хороша!

— Что вы молчите?

— Собираюсь с мыслями.

У Ангарского случился приступ кашля; невыносимо заломило в боку, потемнело в глазах. Его скрутило. Вадим смог дышать, только когда отгремели последние спазмы. По логике вещей его сейчас погрузят в машину и отправят в ближайшую больницу. Но без страхового полиса там не принимают. Значит что? Значит - на мороз. Теперь уже навечно. Там и загнется.

— Вы больны!

— Нет. Притворяюсь.

— У вас есть лекарство?

— Под лавкой стоит, - Вадим показал в сторону пустой бутылки.

— Вам нужно в больницу, - категорично заявила женщина.

— Увы, мадам, меня там не примут. Нет документов.

— Что же теперь, умирать тут? - наивно возмутилась она.

— Не стоит беспокоиться. Если поможете встать, постараюсь уйти прямо сейчас. Не вежливо задерживать даму.

Уходить он никуда не собирался, просто, безошибочно нащупал и потянул нужную ниточку. Она умна, но не интеллектуальна, окружена деньгами и комфортом, и в то же время одинока.

— Никуда вы не пойдете, - попалась на его крючок женщина. - Оставайтесь тут. Я - сейчас.

Трое суток она не выбиралась из его логова. Кухня за это время стала похожа на человеческое жилье. Женщина покупала ему лекарства; предварительно проконсультировавшись со знакомой врачицей, делала уколы. Она мыла пол и помогала ему переодеваться.

Через три дня он взял ее здесь же, на узкой кушетке.

Она ему нравилась и кого-то мучительно напоминала. Когда отгремело крещендо оргазма, когда она еще всхлипывала и бессвязно бормотала, он понял… Но Вадим отмахнулся. У него никогда не было такой женщины.

— Я буду звать тебя баронесса.

— Почему?

— Ты похожа на баронессу.

— Зови, как хочешь.

У нее в сумке зазвонил мобильник.

— Да. Нет. Я не приеду.

Она со злостью ткнула кнопку отбоя.

— Муж беспокоится?

— Какой это муж? Одно название, если мужик импотент с первого дня.

— Ты же родила ему детей.

— Только на это его и хватило.

— Но тебе все равно придется с ним объясняться. Что ты ему скажешь?

— Скажу все как есть. Я ухожу к тебе.

— Мы будем жит на вокзале? У меня ведь ничего нет.

— Останемся здесь.

В открытую, наконец, форточку немилосердно задувало. Из подвала сочилась душная, парная вонь. Марго рывком села. Шатнулась кушетка.

— Я поехала.

— Ты же сказала ему, что не приедешь.

— Мало ли что я сказала! - она потянула с ящика белье. Вадим перехватил ее руку и положил себе на живот.

— Побудь со мной еще немного. Вдруг ты никогда не вернешься.

Больше можно было не уговаривать. Она обхватила его и начала целовать. От ее прикосновений по коже расходился знакомый нервный ток. Вадим завелся с полуоборота.

Она, разумеется, ни куда не уехала.

На четвертый день переговоры таки состоялись. Результатом явился переезд Ангарского из хрущебы в уютный домик на территории дачи семьи Маргариты.

Что муж со всем согласился и на все закрыл глаза, Ангарский узнал не сразу. Марго какое-то время потчевала его мелким невинным враньем: уехал, не знает, ему все безразлично… Много позже она сказала, что поставила супруга перед фактом: либо они живут, так как хочет Марго, либо она уходит, забирая, между прочим, не хилую долю средств из оборота фирмы. Что явилось причиной капитуляции г-на банкира: слабость характера, пылкая безответная любовь к жене или угроза благополучию банка - Вадим не допытывался. Он принял свое положение, не очень заботясь об этической стороне вопроса. Ему хотелось быть с ней. Ему хотелось выжить. Все сложилось само.

Зачем усложнять?

Он еще долго потом болел. Пару раз возвращалась лихорадка. Она его лечила и любила. Вадиму теперь казалось, не случись ее в тот страшный день, он так бы и умер в душной захламленной хрущевке. К тому же, как ни крути, почти год обитая в "придонных" слоях социума, он изрядно от него устал. Возвращаться не хотелось. Он быстро обратно привык к комфорту, теплу, чистым простыням, к книгам на полках, к компьютеру, который велела принести в его домик Марго. Вадим часами сидел в интернете. Горничная приносила им завтрак. Если Марго уезжала, Вадим готовил себе сам. Если на дачу приезжал муж, что случалось не часто, Вадим не подавал признаков жизни.

При желании усадьбу можно было покинуть через боковую калитку, не попадаясь на глаза визитерам, друзьям, прихлебателям и деловым партнерам хозяина, которые являлись вместе с ним.

Домик Вадима стоял в глубине леса наотшибе.

Маргарита как всегда стремительно вошла в комнату, бросила пакет в кресло, остановилась на середине.

— Ты еще не вставал?

— У тебя что-то случилось?

— У нас случилось.

— Потоп или пожар?

— Хуже. К нам приехала свекровь.

— Чья?

— Не твоя, разумеется. Вадик, нам надо поговорить.

— Пришла пора расставаться?

— Не издевайся, пожалуйста.

— Ты с ума сошла! Когда я над тобой издевался? Мне просто трудно представить человека, будь то мужчина или женщина, способного выбить тебя из колеи. Она насовсем приехала?

— На неделю. Но мне этой недели на три года хватит. Пришлось ей сказать, что ты мой дальний родственник. Муж проглотил не поперхнулся. Его мать тут же потребовала представить тебя на обозрение. Я сказала, что ты болен. Сейчас ходит атипическая пневмония. Только ей и напугала свекровку.

— Раз Машка принесла завтрак, я думал, мы остались одни.

— Он ездил ее встречать. Вернулись, и началось: не там стоит, не так лежит, не туда пошла, не так сказала… Я ее ненавижу. Если она докопается…

— Прислуга не заложит?

— Машка? Никогда. Она у меня на таком крючке…

Марго споткнулась и тут же сменила тему:

— Я по тебе соскучилась.

— Иди ко мне.

— Мне надо возвращаться. Потерпи недельку. Эта тварь уедет, все наверстаем.

— Может быть нам уехать? Помнишь, ты предлагала: устроимся в соседнем городе, найдем работу…

— Он не отдаст мне детей.

— Они все равно живут у твоей матери.

— Он не разрешит им со мной видеться, еще и настроит их против меня. Я не могу их потерять.

Марго заплакала. По высоким скулам покатились крупные слезы. Они топили Вадима. Что он, в само-то деле, с ума сошел - отрывать мать от детей? Они, правда, живут в столице, там лучше образование. И все равно, он не имеет права настаивать.

— Перестань реветь. Все будет хорошо.

— Тебе легко говорить.

— Ну, допустим, она докопается, устроит скандал, откроет своему сыну глаза на жену. Что от этого изменится? Он разве не знает, куда ты уходишь ночевать два раза в неделю?

— Мы с ним договорились, что наши с тобой отношения не выйдут на свет. А она разнесет по родственникам, по знакомым. Для него это будет страшным ударом.

— Ты предлагаешь мне, войти в его положение?

— Ну, пожалуйста, помоги мне.

Она уже ревела в голос. Вадиму стало ее нестерпимо жаль. Пусть лучше шипит как кошка и кусается, пусть стонет и визжит в его руках, пусть дерется, только не слезы.

Да и какая, в сущности, разница!

Был момент, когда Вадиму казалось, заветный сигнал вот-вот прозвучит. Высшие силы, следящие за исполнением приговора, укажут: хватай ее уноси в когтях. В конце концов, ни одна женщина не становилась еще ему так близка и так нужна за столь короткое время.

Но… Вот именно - но. Поднявший было голову дракон, уронил ее на крыло. Вокруг рассыпались облетевшие серебряные чешуйки.

— Что я должен сказать твоей свекрови?