Путь к Истоку(СИ) - Штука Анастасия Викторовна. Страница 24

Глава 4.

Когда колдунья проезжала подъемный мост, отделяющий Литору от льнущих к надежной и мощной стене многочисленных деревушек, начал накрапывать мелкий и промозглый дождик. Небо, с утра хмурящееся темными и тяжелыми клубами облаков, окончательно затянулось непроницаемой пеленой и посерело, превращая и без того безрадостный день в мрачный и мерзкий. Холодные капельки плавно обтекали всадницу и притомленную кобылку, отскакивая от невидимой преграды, но настроение колдуньи это уже не спасло. Мрачные и не довольные горожане сновали по широким, вымощенным брусчаткой улицам, по обе стороны окруженным высокими и узкими домами, которые после ярких, живописных и богато украшенных зданий Даншера казались унылыми и обветшавшими. Темные окна, затянутые слюдой, казалось, недовольно и устало смотрели на прохожих, бестолково суетящихся у них на виду, а дверные проемы были наглухо закрыты. Яснина задумчиво оглядывала посеревшие от дождя темные стены, сложенные из потемневшего от времени песчаника, впервые замечая, какое угнетающее впечатление производят неловко громоздящиеся друг на друга постройки. Она редко бывала на окраине Литоры, слишком занятая, чтобы совершать бессмысленные и бесцельные прогулки, а если и посещала пользующиеся сомнительной репутацией таверны и питейные заведения, то мало внимания обращала на улицы, на которых они располагались. Ее богатый и изысканный дом, выстроенный из светлого камня и облицованный мрамором, удобно устроился среди других роскошных особняков. Занимая место на центральной улице столицы, большой и чистой, с выложенной камнем дорогой и широкими, мощеными тротуарами с витыми фонарями.

А после посещения приграничного городка она впервые обратила внимание на явное и резкое разделение, которое невидимой чертой отделяло богатые и благоустроенные кварталы с изящными зданиями и пышными садами от бедных и хаотично устроенных улиц. Они были застроены высокими, тесно прижимающимися друг к другу домами, шумными рынками, многочисленными забегаловками, тавернами, постоялыми домами и питейными заведениями, крытыми чаще всего худыми деревянными крышами, облезшими от старости. Втянув холодный воздух сквозь плотно сжатые зубы, колдунья заставила себя отвести пронзительный взгляд от подслеповатых окошек, затянутых мутной и серой слюдой низкого, покосившегося домишки. В конце концов, она прекрасно знала об этом и раньше, просто старалась не замечать очевидное, потому что все это было совершенно безразлично ей. Вот только теперь она ощутила неприятный укол в районе сердца, почувствовав невольный стыд за свой город, который так сильно отличался от мораввского, и мгновенно рассердившись на себя за секундную слабость. Ей было чем заняться, кроме угрызений совести за тех, кто не спешил заботиться о своем народе. Так было всегда, сколько она себя помнила, и вряд ли ее трезвое и ясное осознание сложившейся постыдной ситуации что-то изменит.

Выловив из толпы шустрого, остроглазого мальчишку с непослушно торчащими во все стороны соломенного цвета вихрами волос, весело шлепающего по лужицам босыми ногами, Яснина поручила ему отвести лошадь к себе домой, разъяснив дорогу и перекидывая ему золотой. Паренек недоверчиво замер, разглядывая сверкающую монету в своей грязной ладони, затем быстро подхватил поводья и шустро рванул с места, пока нанявшая его госпожа не передумала. Колдунья фыркнула, наблюдая за его петляниями в толпе, запрудившей обе стороны улицы и дорогу. Светлая макушка то исчезала из вида, теряясь за спинами более высоких людей, то снова выныривала в просвете между повозками и лошадьми.

Еще с минуту понаблюдав за мальчишкой, ловко пробивающимся сквозь столпотворение, она решительно отвернулась, рассматривая улицу перед собой. Она хорошо запомнила, куда вел портал из Даншера, поэтому без особого труда нашла это место. Яснина без выражения рассматривала высокий дом, сложенный из потемневшего от времени камня на довольно респектабельной и ухоженной улице, тускло посверкивающий неясными огоньками в узких окошках. Она остановилась на краю мостовой на другой стороне улицы, пристально изучая входящих и выходящих из дома людей. На первом этаже располагалась небольшая таверна, у входа в которую висел медный колокольчик, то и дело глухо позвякивающий. А над ней - несколько больших квартир, с отдельными, вынесенными на улицу входами. Она внимательно пробежалась взглядом по второму этажу, но не заметила ничего интересного. Судя по поднимающейся в этот момент по витой лестнице паре хорошо одетых людей, там жила обычная семья. Женщина закрыла зонтик, отряхивая его от тяжелых капель, и рассмеялась после слов мужчины, пытающегося отпереть дверь, путаясь в ключах и многочисленных сумках с покупками.

А вот вид последнего заставил ее недоверчиво усмехнуться. От каменных стен исходило холодное, мрачное сияние, выдавая скопившееся за долгое время огромное количество неизрасходованной магии, которая основательно пропитала собой все окружающееся пространство. Видимо, в этих стенах постоянно и много колдовали, и сила не успевала рассеиваться, основательно впитываясь даже в стены здания. Но удивляло Яснину другое - как маги и стражи могли не заметить того, что с первого раза бросалось в глаза?

Тряхнув головой, она сменила внешность, превратившись в простенькую, серенькую мышку, вид которой не привлекал ненужного внимания и не запоминался, быстро перебежала улицу, перед неторопливо катившей телегой, вызвав у возницы недовольную ругань, и стала подниматься по узкой лестнице, ведущей на третий этаж. Под ее рукой тяжелая, окованная медью, деревянная дверь легко поддалась, бесшумно распахиваясь внутрь, отбрасывая серый квадрат неясного света на пол темной комнаты. Секундного промедления колдунье хватило, чтобы понять, что кроме нее в доме никого не было. Уже не таясь, Яснина перешагнула через порог, закрывая за собой дверь, и легким щелчком пальцев зажигая многочисленные медные лампы, подвешенные к высокому потолку тонкими цепями.

В глаза сразу бросилось темное пятно в центре полупустой комнаты, оставшееся после перехода. Получалось, что портал открывался из Мораввы, а после закрытия входа выход в Литоре самостоятельно запечатался, скрывая следы. Голые стены испещряли многочисленные символы и руны, а на плотно задернутых темных портьерах повторялся один и тот же странный знак, который колдунья уже видела прежде, в записях учителя. Этот замысловатый, напоминающий изысканный росчерк, символ работал как ключ, подходящий к строго определенному замку. Яснина уже видела такое прежде: здесь этот символ играл роль своеобразного ориентира, позволяя желающим пройти сквозь портал без открывшего его мага. А с другой стороны - только обладающий изображением этого знака мог активировать переход. Не удивительно, что в подвале постоялого двора не было никаких изображений, достаточно было просто начертать этот знак в воздухе, чтобы открыть магический замок, закрывающий портал от постороннего проникновения.

Яснина оторвалась от изучения нанесенных на стены символов, призванных скрыть заклятия, каждый день произносимые в этой комнате, пропитавшие насквозь все вокруг сильной и темной магией. Но ее было слишком много, защитные руны не справлялись с возложенной на них задачей, поэтому всплески силы и вырывались наружу, выплескиваясь в воздух и становясь заметными.

Ее заставил насторожиться едва уловимый, сладковатый и металлический запах, витающий в тяжелом и застоявшемся, спертом воздухе комнаты, которая, видимо, никогда не проветривалась. Быстро пройдя мимо оставшегося от портала темного круга, она решительно направилась в противоположную сторону, где у стены в беспорядке были свалены всевозможные предметы мебели. Их небрежно сдвинули с положенных мест, свалив, как придется, чтобы расчистить центр. Но одно широкое кресло, оббитое потертой кожей, было вытащено из завала, и стояло возле опрокинутого стола, с которого даже не потрудились снять кружевную скатерть и изящную вазочку с высохшими цветами, рассыпавшимися по выглядывающему из-под груды вещей ковру. Оно было повернуто к ней высокой, изогнутой спинкой, закрывая весь обзор. Но еще до того, как она обогнула его, Яснина знала, что увидит. Поэтому морально была готова к неприятному зрелищу, представшему перед ее глазами.