Проклятие феи - Мак-Кинли Робин. Страница 29

Копая и пропалывая, Катриона напевала (хотя и отметила, что под влиянием Рози ее собственное пение стало менее мелодичным) и не думала ни о чем в особенности. И она все еще не думала ни о чем в особенности (разве что недоумевала, как сорнякам удается расти настолько быстрее, чем всему, что бы ты ни посадил), когда на нее упала человеческая тень. Она подняла взгляд и увидела Бардера, непривычно чистого и еще менее привычно взволнованного. Сердце Катрионы дрогнуло, голос прервался, и слезы обожгли уголки глаз.

Катриона встала и двинулась к нему, но тут заметила, что руки у нее перепачканы. Она посмотрела на них с изумлением и испугом, как будто никогда прежде не видела грязных рук, и начала уже поворачиваться к бочке с водой, где их можно будет сполоснуть, но не успела: Бардер поймал ее за запястье.

Так они и стояли, вытянув руки почти на полную длину: он подался к ней, она наполовину отвернулась к бочке с водой, но оглянулась на него, почувствовав прикосновение, – и их лица говорили друг другу все, что им нужно было знать, поскольку Бардер тоже, похоже, был не в силах произнести ни слова. Они шагнули друг к другу: она – нерешительно, все еще не до конца веря, что он все же к ней пришел, он – пылко. Он поцеловал ее, и она сжала грязные руки в кулаки, чтобы обнять его за шею и при этом не испачкать его лучший воротник.

– Я бы послала за тобой, если бы ты не пришел в ближайшее время, – сообщила Тетушка, вернувшись часом позже.

Бардер и Катриона стояли на коленях бок о бок и согласно пололи. Он снял нарядную куртку и воротник и закатал рукава, но испачкал колени приличных штанов. (Прополка обладала для Бардера притягательностью новизны. Впрочем, получив правильный ответ на важный вопрос – сперва безмолвный, а затем и словесный, он готов был выполнить любую просьбу Катрионы. Прополка была одной из свойственных феям причуд. Никто больше этим не занимался, но феи постоянно делают какие-то странные вещи, и никому не хочется, чтобы их бальзамы, настойки и снадобья пострадали от нежелательного соседства в огороде феи.)

Бардер рассмеялся, но Катриона покачала головой:

– Нет, ты бы не стала.

– Может, и нет, но я об этом задумалась бы. Я уже об этом думала, – ответила ее тетя, ни в малейшей степени не взволнованная.

– И ты не знала, – уточнила Катриона. – Ты не знала.

– Если ты имеешь в виду, что моя магия мне этого не говорила, так в этом и нужды не было, – отозвалась тетя. – Вся деревня этого ждала. Возможно, и вся Двуколка.

Вещи, которые Бардер мастерил из дерева, помимо колес, принесли ему славу, как некоторое время назад искусные поделки из холодного железа наряду с пряжками, подковами и плужными лемехами сделали популярным Нарла. Развитие романа столь видной фигуры, разумеется, вызывало интерес. И все, кроме Катрионы, отлично знали, зачем Бардер в последнее время продает столько веретен-волчков, и как можно дороже. Саркону принадлежал хороший дом, но он требовал определенной починки, прежде чем приводить туда молодую жену. Теперь же Катриона издала придушенный звук, а уши Бардера, открытые более обычного из-за туго стянутых на затылке волос, ярко покраснели.

– Мне будет тебя недоставать, Кэт, – с легким сожалением добавила Тетушка.

– О, но ты же переедешь с нами! – спохватилась Катриона, вскочила на ноги и схватила тетю за руки, на этот раз не задумываясь о чистоте собственных ладоней. – Мы как раз об этом разговаривали. Лорд Прен согласился, что Бардер получит дом, двор и звание мастера, поскольку он старший подмастерье. И даже лорд Прен знает, что все по-настоящему интересные штуки, которые резал Саркон в последние годы, сделаны руками Бардера.

Бардер протестующе хмыкнул.

– Ты же знаешь, что дом достаточно велик, даже слишком, – продолжала Катриона, – и там есть сарай для коров и кур. Ты должна переехать к нам. А иначе как нам быть с Рози?

– Я с самого начала знал, что никогда не добьюсь Кэт, если буду возражать против вас с Рози, – застенчиво вставил Бардер. – Вы сможете устроить там огород вроде этого – с прополотыми грядками. К вашему переезду мы с Джобом вскопаем землю и поставим ограду, чтобы держать кур снаружи. Или внутри.

– Помнишь, ты сама говорила: нехорошо, что Рози живет вне деревни, только с парой фей, и это тем важнее, чем старше она становится, – добавила Катриона. – И я буду очень внимательна со связующими чарами вокруг двора. Ты же знаешь, они хорошо мне удаются. Наши соседи едва заметят, что мы там живем.

– У Хрослинги растет лоза джа, – мягко напомнила Тетушка.

– Ну, я что-нибудь придумаю, – пообещала Катриона. – Ох, тетя…

Та выглядела озабоченной.

– Я знала, что Рози не может уехать далеко от тебя, Кэт, как и от Нарла. Но я подумывала о том доме, который остался от Мед…

– Потому что в нем обитает, – подсказала Катриона, – особенно неприятный дух плесени, который все подряд делает зеленым и липким и стонет ночами напролет.

– Я, знаешь ли, вероятно, смогла бы его изгнать, – заметила Тетушка.

– Вам… вам настолько неприятна сама мысль о том, чтобы жить в доме колесного мастера? – печально спросил Бардер.

– Тетушка! – возмутилась Катриона.

– Ох, милая моя… милые мои, – вздохнула Тетушка, – я с радостью приму ваше приглашение переехать в дом колесного мастера, если вы уверены, что сами этого хотите.

Она с улыбкой посмотрела на них и с подозрительной живостью повернулась к двери:

– Пойду-ка приготовлю чай.

Катриона успела заметить слезы у тети в глазах.

– Тогда нам осталось только объяснить все это Рози, – заключила Катриона.

– Разве Рози не обрадуется тому, что станет жить ближе к Нарлу? – спросил Бардер. – Если сам Нарл это выдержит.

– Да, она обрадуется, но у нее много… друзей в лесу, – пояснила Катриона.

Бардер, разумеется, знал о том, что Рози разговаривает с животными, но, поскольку он считал ее Тетушкиной племянницей и двоюродной сестрой Катрионы, его это никогда не удивляло. А воспоминание о некоем вечере, случившемся несколько месяцев назад, он постарался убрать как можно дальше от повседневных мыслей, чтобы сохранить в тайне и безопасности. Теперь же, когда его старый взгляд на Рози столкнулся с новым знанием, он помотал головой, и Катриона, догадавшись, к чему (или к кому) относится этот жест, встревоженно глянула на него.

Бардер заметил ее беспокойство и в свою очередь угадал, в чем дело.

– Не волнуйся, – попросил он. – Мысленно я много лет назад согласился быть с тобой и в добрые, и в дурные времена. И всегда знал, что ты фея, даже когда ты сама еще в это не верила. Остальное не имеет значения. – Он чуть помедлил и продолжил: – Я взял тебя и в ответ отдал тебе себя, даже если ты этого не знала. Что произошло с тобой, то произошло и со мной тоже, даже если я этого не знал.

Катриона прижалась лбом к его плечу и вздохнула.

«Паучок, упав на парчовый рукав… – подумала она. – Хотелось бы мне, чтобы это было так легко: просто чтобы никто из нас не говорил вслух о том, что знает».

В ее голове до сих пор часто звучал голос королевы: «Я так скучаю по своему ребенку… Скажите мне, что вы действительно существуете…» Но ей редко вспоминались слова маленькой феи: «И только этот стишок я могу подарить ей, моей милой, единственной малышке!»

«Но по крайней мере, я знаю еще на одну, и притом важную, вещь больше, чем сегодня с утра», – подумала Катриона.

Прильнув к плечу Бардера, она улыбнулась и запрокинула лицо для поцелуя.

Рози, к собственному смятению, обнаружила, что не уверена, как относится к новостям о предстоящей свадьбе Катрионы и Бардера и их общем переезде в деревню, в дом колесного мастера, где решил остаться работать и Джоб. То, что после смерти Саркона Катриона с Бардером поженятся, она знала так же твердо, как и все остальные в деревне (кроме Катрионы). Но внезапно (теперь, когда перемены навалились на нее) она осознала, что прежде не задумывалась, к чему это приведет.