Тайны Русского каганата - Галкина Елена Сергеевна. Страница 34

Что касается северокавказских алан, дунайских и волжских булгар, чье археологическое наследие тоже сходно с первыми двумя «группами», то эти культуры «прошли в своем развитии салтовский этап, являющийся в какой-то мере вариантом СМК» [191]. Конечно, если эти культуры включать в СМК как варианты, придется слишком непомерно и явно антиисторично расширять территорию Хазарского каганата. С. А. Плетнева же для создания стройной концепции так хотела включить в «государственную культуру Хазарии» памятники северокавказских алан. Ведь без этого нельзя доказать один из важнейших ее пунктов, а именно насильственное переселение хазарами алан в ареал лесостепного варианта [192].

Работы С. А. Плетневой получили широкий резонанс в науке, и с 1970-х гг. ее гипотеза стала использоваться историками-норманистами, тогда уже сформировавшими представление о «норманно-хазарском» разделении Восточной Европы [193]. Особенно гипотеза Плетневой оказалась удобна, когда данные письменных источников «не желали» подтверждать подвластность Хазарскому каганату всего юга Восточной Европы. Именно этим объясняется такое безболезненное восприятие исторической наукой и большинством археологов данного весьма и весьма спорного тезиса. В этом ключе написано и большинство новейших археологических трудов, концептуально остающихся на тех же позициях, но давших ценный фактический материал по социальной и этнической структуре этих «вариантов». Однако В. С. Флеров напомнил о дискуссионности версии С. А. Плетневой и фактически высказался против нее. Не решая прямо вопрос о территориальном определении СМК, он отмечает равноправное существование трех точек зрения: 1) восточноевропейская культура, возникшая на алано-болгарской основе и распространившаяся от Средней Волги до Нижнего Дуная; 2) государственная культура Хазарского каганата; 3) культура населения бассейна Дона – Северского Донца – Приазовья [194]. Главный собственный вывод о понимании СМК делается им незаметно, на материале и только в отношении лощеной керамики салтовской культуры: по крайней мере наименьшее сходство выявлено между керамикой «лесостепной» и «степной» зоны и керамикой областей, непосредственно входивших в Хазарский каганат. В. С. Флеров и в других работах сделал немало важных частных выводов, противоречащих хазарской «государственности» СМК (см. ниже), но неконцептуальных обобщений. Сейчас, к сожалению, В. С. Флеров переключился на решение совсем другой проблемы и занимается обрядом обезвреживания у алан Северного Кавказа.

Эти долгожданные обобщения наконец-то появились в статье археолога Г. Е. Афанасьева, вышедшей в 2001 г. Ученый заметил, что выделение М. И. Артамоновым нижнедонского варианта СМК было неаргументированным (выделено мною. – Е.Г.) осторожным предположением, которое его ученики не смогли доказать. Г. Е. Афанасьев признал, что «если исходить из современных требований, предъявляемых к выделению археологической культуры и ее локальных вариантов… то станет очевидным, что эти признаки (выделенные С. А. Плетневой. – Е.Г.) вообще не могут быть использованы для выделения какой-либо культурно-территориально-хронологической группы археологических памятников» [195]. Г. Е. Афанасьев – единственный среди археологов за последние десятилетия – выступает против тезиса о существовании в Хазарии единой государственной культуры. О современном состоянии проблемы он с горечью замечает: «Завершился процесс смысловой трансформации данного научного термина (СМК. – Е.Г.) априорной формулой: салтовская культура = археологическая культура Хазарии». Однако, сделав такие неутешительные для общепринятой концепции выводы, Г. Е. Афанасьев считает, что археологические признаки существования на данной территории Хазарского государства все-таки имеются. В качестве таковых он рассматривает белокаменные и кирпичные крепости в верховьях Северского Донца, Оскола, на среднем течении и в низовьях Дона [196].

Таким образом, на данный момент среди ученых, которые занимаются историей восточных славян Средневековья и Древней Руси, преобладает точка зрения, что СМК – это государственная культура Хазарского каганата. Потому в абсолютном большинстве научных работ границы Хазарии упираются в Левобережье Днепра, совместные поселения салтовцев и славян объявляются доказательством зависимости славян от хазар, а великолепные замки на Северском Донце и Дону называются «пунктами сбора дани».

Проблема территории Хазарского каганата всегда привлекала внимание исследователей, и не только потому, что источники содержат об этом много данных, весьма противоречивых и сложных.

Период славяно-русской истории, предшествующий образованию Древнерусского государства, а также истории Юго-Восточной Европы VII – IX вв., и в отечественной, и в зарубежной историографии уже давно связывается с представлением о безоговорочном господстве на этой территории Хазарского каганата. Наиболее точно выразил эту мысль А. П. Новосельцев: «Главная особенность Восточной Европы – зависимость значительной части ее от такого сильного государства, как Хазария …» (подчеркнуто мною. – Е.Г.) [197]. Единственная попытка противостоять этой точке зрения была пред – принята Б. А. Рыбаковым. Академик справедливо отметил, что ни в одном из арабо-персидских источников не говорится о зависимости славян и русов от хазар, а также рассмотрел реальные границы Хазарии по данным письма царя Иосифа [198].

Но предложить взамен «хазарской» теории менее спорную концепцию Б. А. Рыбаков не сумел, поэтому его противники, согласившись с определенной Б. А. Рыбаковым территорией, назвали ее «землей, занятой собственно хазарами и бывшей, по – видимому, доменом хазарского кагана» [199]. Земли Донецко-Донского междуречья, по их мнению, не были знакомы арабам, в отличие от более западных и северных славян – вятичей и северян, и не назывались в источниках никак, несмотря на то что население этих земель этнически не было хазарским.

Интересно, что источниковед А. П. Новосельцев при включении данной территории в состав Хазарского каганата ссылается на археологические раскопки [200].

Признания царя Иосифа

Вопрос о размерах Хазарского каганата не один раз был предметом дискуссий в исторической литературе. Мнения варьировались от огромной территории, включая Заволжье и Среднее Поднепровье, до скромных земель в низовьях Волги и Предкавказье, в западном направлении едва доходивших до низовий Дона. В современной литературе, как указывалось выше, преобладает гипотеза М. И. Артамонова, развитая С. А. Плетневой.

Основной письменный источник, на котором зиждется эта точка зрения, – так называемая Еврейско-хазарская переписка Х в. Она представляет собой письмо министра финансов омейядского халифа в Испании Абдуррахмана II (912—962 гг.) Хасдаи ибн Шафрута к хазарскому царю Иосифу и ответ Иосифа на сие послание. Время написания документов – середина Х в. Хасдаи от еврейских купцов получил сведения о существовании где-то на востоке Европы государства, правители которого исповедуют иудаизм, и решил установить с ним контакты. Для нас важно не письмо министра, а ответ Иосифа, написанный незадолго до разгрома Хазарии киевским князем Святославом. Он по сей день является главным источником по истории Хазарского государства. Иосиф рассказывает об истории своей страны, о принятии хазарами иудаизма и о географии Хазарии.