Мартлет и Змей - Яковлев Олег. Страница 75

– Вы не должны быть столь беспечны, господин! – молил он, преследуя графа Реггерского, не в силах отказаться от заведомо обреченного на провал намерения в чем-то убедить своего повелителя. – Прислушайтесь же! Я прекрасно знаю Танкреда! Я знаю образ его мышления! Теал – это заведенная механическая игрушка-головоломка, которую Огненный Змей подбрасывает неосторожному простаку. Лишь он один знает, как ее разгадать, а рекомого простака ждет погибельный взрыв, когда завод в ней закончится.

– Олаф убит! Ты ведь не забыл об этом, Моран? Полагаешь, барон с подобной легкостью пожертвовал бы братом? Этим своим извечным приспешником и соучастником всех мерзких злодеяний?

– Да что там Олаф?! Когда речь заходит о ловушках и силках, Танкреда ничего больше не заботит! – Только Моран Искряк имел право говорить все как есть своему сюзерену, не боясь его гнева. По крайней мере, так подразумевалось в идеале: то есть неудовольствие к себе он вызывал у сэра Уильяма регулярно. – Он умелый ловец птичек, господин. И сегодня Танкред поймал глупого – да простится мне! – самоуверенного зяблика.

– Ну, тогда уж и болтливую канарейку в придачу, не так ли? – Сноббери невесело усмехнулся. – Ты отстанешь наконец от меня со своими советами, со своими предчувствиями и пророчествами своей глупой ящерицы?! Бренхолл, замок Танкреда, наш. Королевский флаг вернулся на его шпили. Не стоит ли все это каких-то неясных опасений человека, который привык вздрагивать при малейшем дуновении ветерка и скрипе ставен? Я не боюсь призраков, Моран, и в приметы не особо верю. Кроме той, что говорит о зеркалах…

– И о черной кошке с тремя белыми полосками на боку, – услужливо подсказал маг. – А еще об оброненной игле, надетом задом наперед кафтане и…

– Достаточно, – оборвал волшебника граф. – Быть может, все это и так, но мне плевать на Танкреда и его всевозможные козни. Что мне может сделать одинокий бездомный безумец?

Тем более что, по совету назойливого Морана, граф уже отправил послание леди де Ванкур и получил от нее ответ: верные друзья короля при первой необходимости придут ему на помощь.

– Нельзя недооценивать…

– Замолчи, чтоб тебя… Надоело… И не смей входить за мной. – Граф шикнул на советника и распахнул дверь.

Леди Софи стояла у кровати, а руки ее были спрятаны под полупрозрачным атласным платком, но даже так было прекрасно видно, что пальцы ее дрожат.

– Софи… – негромко проговорил граф Сноббери. – Я должен…

– Сын… Мой сын. – Сейчас леди походила на уродливую куклу, половина лица которой застыла, как маска, а другая, дерганая и искаженная, исходила конвульсиями и спазмами. Она была безумна, и безумие в эти мгновения как раз перекатывалось через край. – Что вы сделали с моим сыном?..

– Софи, нет. – Граф подошел к ней и попытался обнять, но леди вырвалась из его рук.

– Что ты сделал с моим сыном, Уильям?!!

Женщина закричала с такими отчаянием и мукой, будто ее вспарывали сейчас ножом, лезвие которого вошло в ее плоть не слишком глубоко – недостаточно, чтобы она умерла, но вполне – для того, чтобы она ощутила всю полноту боли. Леди Софи бросилась к брату своего покойного мужа и попыталась впиться в его лицо ногтями. Он перехватил ее и с силой прижал к себе. Спустя несколько мгновений, с дикими судорогами ярость все же вышла из нее, как червь-паразит, и она обвисла в объятиях графа Сноббери.

– Это Олаф… – приговаривал сэр Уильям в самое ее ухо, и было неизвестно, слышит ли она его, воспринимает ли: она не реагировала, а голова ее свесилась с его локтя, руки обвисли, как будто она потеряла сознание. – Это все треклятый Олаф, выродок Бремер… Он убил моего племянника у меня на глазах… Убийца детей, падаль и душегуб. Но он заплатил за все, милая Софи. Поверь мне, молю тебя… Заплатил за то, что убил твоего сына, за то, что был ничтожеством, год за годом отравляющим жизнь окружающим. И перед гибелью своей он мучился. Ужасно мучился. Поверь мне, Софи.

– Правда? – Она вдруг подняла на него резкий, как выпад, взгляд. Странно, но сейчас в ее неимоверно сухих глазах не отражалось ничего. – Ты говоришь, заплатил? Говоришь, страдал? А заплатил он, милый Уилл, за то, что убил моего мужа и твоего брата Патрика? О, ты не знал об этом?! Так я тебе еще кое-что сейчас расскажу! Заплатил он за то, что благодаря его козням Каролина не могла зачать от тебя ребенка? За это он заплатил? Отвечай мне!

Граф отшатнулся от нее, в глазах его померкло, и он ринулся прочь. Выбежав из комнаты Софи, которая бросилась следом за ним, словно призрак-мститель, он захлопнул дверь и задвинул наружный засов – в этом замке везде были внешние запоры.

– Заплатил?! – раздавался безумный крик из-за двери. – Заплатил? Он за все заплатил?!

– Полагаю, все это весьма неожиданно, господин, – пробормотал Моран, глядя на вжавшегося спиной в дверь графа, на лбу которого выступил ледяной пот. Правда, открывшаяся Уильяму Сноббери, казалось, и его заразила безумием.

Большое поместье, прячущееся в тени дубового перелеска примерно в двух милях к западу от Теала, давно пустовало. Ходили слухи, что любой, кто бы и когда здесь ни селился, непременно вскоре оказывался на том свете, и тому были прямые и жуткие доказательства – несколько могил были засыпаны листвой в старом запущенному саду. В окрестных поселениях говорили, что в этом месте обитают злобные духи, не дающие покоя живым, и у них не осталось никакой радости от существования, кроме как запугать до смерти или сгубить живого человека. Но на деле, как это обычно и бывает, все было намного проще и прозаичнее. Вовсе не призраки много раз избавляли этот дом от его жильцов, а тайная стража барона Танкреда Бремера.

Ветхая усадьба была возведена еще дедом барона, старым Руфусом Бремером. Здесь он тайно встречался с леди Виллет де Коним, младшей сестрой своей сварливой супруги, баронессы Сюзанны. Лорд Руфус предпочитал, чтобы никто никогда не узнал о его греховных похождениях, и никто, признаться, так и не узнал. Что же касается баронессы, то она выпрыгнула из окна самой высокой башни замка, скорее всего, по совершенно другой и не связанной с этим причине.

Стены поместья сплошь поросли плющом, затянувшим и всю крышу. Дорожка, ведущая к входу, представляла собой настоящий бурелом, дикую смесь высокого бурьяна и кустарника, а главная дверь не открывалась уже, должно быть, лет двести. Но должны были находиться здесь еще и другие входы, те, о которых никому, кроме посвященных, знать не дозволено.

Это ныне заброшенное место изначально имело тайный характер, таковым и осталось до сих пор. Скрытый ход, открывающийся за родовым полотном «Славного и древнего рода Бремеров», что висело в рабочем кабинете барона, плутал по темным застенкам и тайным переходам замка, после чего вел под землей в подвал этого дома. Весьма удобно, если тебе нужно оказаться где-нибудь не в самом центре событий, а, скажем, очень близко и, что наиболее важно, за его пределами, оставаясь при этом незамеченным.

И этим не раз пользовался нынешний барон Бремер, Танкред Огненный Змей.

За окнами был вечер, иногда покапывал неприятный осенний дождик, а в обветшалой гостиной усадьбы собралась приличная компания. Хотя, сказать по правде, компания как раз была совсем не приличной – числом их здесь было человек двадцать, не меньше.

Горел камин, не в силах полностью осветить большое помещение и всех присутствующих, лишь углубляя пляшущие кругом тени и еще сильнее затемняя лица, от чего собравшиеся люди, казалось, чувствовали себя лишь уверенней.

Одни болтали между собой, как старые добрые знакомые, хотя каждый из них сжимал за спиной или под столом рукоять кинжала – просто на всякий случай. Некоторые заправлялись принесенным с собой элем и вином из мутных бутылок, другие горланили скабрезные песни, третьи сверяли друг у друга плакаты о розыске с собственными именами, борясь за «достойное» звание опаснейшего. Многие о чем-то спорили, самозабвенно закладывая свои последние деньги, уши, носы, да все, чем они могли расплатиться в случае проигрыша.