Ловчие Удачи - 2 книга - Седов Вячеслав. Страница 41

— А теперь вы полюбуетесь на очередную глупость, моя госпожа, как десяток молодых людей ринется за вас в безнадежный бой, зная, что никто не поднимет потом их мечи с земли, потому что никто не узнает, а узнает — не поймет, за что они пали! Об одном молю вас, успейте! Пусть наша гибель не будет хотя бы напрасной. Вперед, братья!!!

Клин рыцарей в вороненых доспехах ринулся на блестящее латами воинство впереди, преграждающее живой стеной путь к переправе…

— Они двинулись на нас! Их всего тринадцать! — возвестил гвардеец, озадаченно приподняв свой шапель.

— Глупцы, — как-то отчужденно произнес рыцарь, восседающий на белом в яблоках скакуне феларской породы.

Он повернул голову к солдату, который ожидал приказа атаковать. Тот вздрогнул. Глаза рыцаря были перевязаны куском белой ткани. Седые волосы спадали на плечи, сухие тонкие губы, обрамленные окладистой бородкой, порывались отдать приказ, но на открытом лбу сложились складками морщины и слова застыли на языке.

Один из рыцарей, что держался позади слепого магистра ордена «Белых Волков», подъехал к своему старинному другу и со вздохом произнес:

— Пора, Адлер. Покончим с ними и вернемся в нашу обитель. Надо собрать всех, кто еще остается в ордене, сообщить о том, что Черные Псы пали до единого, и объявить о роспуске.

— Я знаю, друг мой, — ответил магистр и, вскинув голову, добавил, — Но разве это не безумство, скажи мне? Мы с тобой много воевали и знаем, и видели… Что они хотят этим доказать? Они все еще так молоды!

— Я впервые слышу от тебя жалость к еретикам, Адлер!

— Ты называешь еретиками этих молокососов, которые даже не могут построить феларский «клин» и сбились в итоге в ларонийский самоубийственный «клюв»? Оставь это инквизиторам. Это не делает тебе, старому белому волку, чести.

Рыцарь почтительно склонился перед магистром. Он даже не спросил каким образом тот узрел боевой порядок Черных Псов. Не в первый раз слепой вожак «Белых Волков» показывал свой дар видеть больше, чем могут иные зрячие, слышать скрытое значение в словах без явного смысла, быть противоречащим высшей воле провидцем там, где, казалось бы, само божественное провидение все предрешало за людей. Адлер давно говорил, что их миссия кончится в это новое время, когда войны завершились. Так же, как почили ордена охотников на ведьм, магоубийц и кланы истребителей неупокоенных тихо растворились где-то в феларских горах.

Сначала былой король передал «Белых Волков» в подчинение инквизиции, искусно скрывая от старых и преданных воинов истинную причину, которую те услышали от наследника. Жестокие слова о том, что век человека короток на этой земле, не утаили от рыцарей истинной причины — в ордене оставались одни старики, пусть опытные и испытанные воины, однако годы не щадили никого, даже если он сражался с крестом на кирасе. Их орден, как дряхлого пса, выгнали из ветхой конуры и отправили умирать на дорогу, отстранив от королевского двора.

«Белые Волки» упорно держались вместе какое-то время, пока им не отдали приказ уничтожить Черных Псов. Неожиданно в руки Адлера попала целая кипа бумаг, которые писарь еле успевал прочитывать своему господину, как инквизиторы присылали новые. Все тайные убежища, все оружейные, полевые госпиталя, агентурные цепи, и без того хлипкие после прокатившейся по всему Материку войны, оказались в руках слепого магистра.

Где же все это было, когда Адлер еще не лишился зрения, когда они рубились с черными рыцарями грудью в груди? Ответ, брошенный ему, как кость собаке, высшим инквизитором оказался неожиданным — чернокнижники Каменного Цветка прислали к ним своих людей и архивы. Но это даже не озадачило инквизиторов, и приказ лег на стол поверх стопок с именами и картами.

«Белых Волков» бросали в последний бой, раз они не хотели умирать сами. Они, конечно же, уничтожат Черных Псов, разорвут глотку этой собаке, что бродила по двум королевствам и пособничала демонам, чернокнижникам, друидам-отступникам и некромантам. Однако, чем больше псов с разорванными глотками падало к лапам волков, тем больше понимал Адлер истинную суть этого поручения. Не потому, что только его орден способен был справиться с этой задачей лучше прочих. О, нет! А потому, что никто не хотел брать на себя роль чистильщиков, которые должны передушить щенков, что остались от, по чести говоря, давно убитого войной Черного Пса. Они иногим мешали своими метаниями, точно слепые кутята, в поисках наследия и цели своих отцов помогая то одним, то другим, кого прочие называли еретиками.

— Гвардия и стражи границы могут удалиться в форт! — громко крикнул магистр, — Ваше дело охранять королевство, наше — стеречь веру и закон! Не будем мешать друг другу!

— Уберите рогатины с дороги! Никто не упрекнет нас в недостатке благородства! — добавил старый друг Адлера, опуская забрало и подавая слепому рыцарю огромный двуручный меч с золотой восьмиконечной звездой на перекрестье массивной гарды.

Солдаты многозначительно переглянулись. Кто-то тихо прошептал: «Чудят старики». Ему вторили: «Зато мы не замараемся, делаем как велено».

Горькая усмешка пробежала по губам магистра. Остатки его ордена все же троекратно превосходили врага, и ни о какой рыцарской чести эти пехотинцы с алебардами наперевес, что изо дня в день стояли здесь на страже, как истуканы, понятия не имели.

— Люди нам не простят гибели этих юнцов, друг, — глухо произнес Адлер.

— Я знаю, магистр, но дело уже сделано, — ответил рыцарь, — И никто, кроме нас, его не закончит.

— Ан гард! — три десятка мечей взмыли в воздух, встречая рассвет.

Земля затряслась от грохота многочисленных копыт, словно готовясь к тому взрыву криков и лязга стали, что прозвучит через мгновение.

«Белым Волкам» был отдан приказ не добивать раненых и, по возможности, выходить всех, кто выживет, пусть даже Черные Псы дорого заплатят за свое поражение. Ходили слухи, что среди них много детей дворянской крови из южного Фелара, последних, кто еще мог продолжить свой род.

И вот они схлестнулись, в ярости кромсая друг друга, проламывая латы секирами, обрушивая на шлемы цепы… Крик. Полный глубокого отчаяния из уст застывшего посреди общей каши из клинков и доспехов Белого Волка — с откинувшегося в седле от удара Черного Пса слетел шлем, выпустив ворох каштановых волос. Молодой человек оказался северянином, хотя считалось, что Псы поголовно южане. Дядя в каком-то нечеловеческом вопле выкрикнул имя племянника и через мгновение рухнул на землю рядом с ним, сраженный влетевшей в щель между панцирем и шлемом темноэльфийской шпагой.

Адлер почувствовал присутствие чернокнижницы слишком поздно, когда клюв успел глубоко врезаться в их ряды. Он пытался прорваться к ней, но вороненые латы надежно закрывали демонессу.

Жестокий бой оказался не долог. Кольцо Белых Волков сомкнулось вокруг «клюва» из вороненых лат.

Едва Черные Псы окончательно увязли, как над головами рыцарей с грохотом пронесся раскат магии из сердцевины ларонийского построения…

Поднимаясь с земли, оглушенный магистр даже не сомневался, что его приказ перед боем был отдан впустую. Молодые воины несли за плечами собственную смерть, которая теперь ковыляла к пограничному имперскому посту, поддерживаемая двумя парами рук уцелевших телохранителей.

То, что выбило магистра из седла, лежало у него на груди. Послышался хриплый выдох и кашель. Руки Адлера начали обшаривать это нечто и зарылись в копну густых и мягких волос. Слепой рыцарь кое-как выбрался из-под привалившего его Черного Пса.

Тот еще дышал.

— Лекаря! — крикнул магистр, — Сюда, скорее!

— Нет, — твердо прошипел молодой воин, притянув к себе обломок древка с изодранным стягом.

Он прижал стяг к своей груди и, со стоном перевалившись на спину, вперил мутный взгляд в лицо Адлера:

— Только не говорите матери.

Последний вздох слетел с бледных губ и глаза закатились.

Магистр понял. Как понял бы любой феларец эту последнюю просьбу. В этой стране люди часто жили одной лишь надеждой на светлое будущее, которая была иногда вместо завтрака, обеда и ужина. И даже на смертном одре не все узнавали, насколько эта надежда оказывалась призрачна. Не даром говорили, что она всегда умирает последней.