Золотой холм - Крушина Светлана Викторовна. Страница 60

Вторая пощечина за одно утро — не чересчур ли? Нэль поднялся и отступил на шаг. Впрочем, сам виноват, болван. Ждал учительского благословения? Как же! старик отрекся от тебя так же, как и остальные братья.

И все же нелегко было унять затрепетавшее сердце.

— Приветствую вас, — негромко проговорил он, очередной раз справившись с собой. — Мэтр Эйбел. Мэтр Реул, мэтр Антоний. Благодарю за то, что отозвались на мою просьбу. Вы оказали мне честь.

— Говори по делу, Лионель, — брюзгливо отозвался мэтр Эйбел. — Что тебе от нас нужно? Ты, между прочим, меня очень удивляешь. Кажется, гильдмастер Аркары приказал тебе вернуться в храм? Почему ты не подчинился? Почему скрываешься, словно вор?

— Вы все поймете, если выслушаете меня, мэтр…

Тану, который тоже присутствовал в кабинете, было очень интересно послушать, что Нэль расскажет о своих делах. До сих пор он ловко уклонялся от ответов, если тан заводил разговор на эту тему.

Начал Нэль издалека. Он напомнил, как еще будучи юным служителем Гесинды в аркарском храме, пытался понять природу и найти границы своей силы. Тогда его опыты закончились страшным пожаром, и несколько долгих лет понадобилось, чтобы вернуть былую уверенность в себе. В своих скитаниях он старался не упустить ни единой возможности пополнить знания о магии. До всего он был вынужден доходить своим умом — подсказать и научить было некому. Нэль изучал свойства трав и минералов и обнаружил много интересного. Он привел несколько примеров (тан ничего не понял из его объяснений), и лица магов вытянулись: по-видимому, они пытались осознать, как он сумел проделать такую работу, не располагая лабораторный оборудованием. А еще им очень не понравилось, когда Нэль заявил, что нашел способ любого человека сделать магом ("…Я могу доказать, я проводил опыты… Сначала с помощью специально составленного эликсира освобождается разум… позже человек учится вызывать поток сам, одним усилием воли…"). Маги привыкли считать себя избранными, любимцами богов, и вдруг — такое! они пока молчали, но лишь потому, что хотели сначала услышать все до конца.

Возможность плести заклинания без помощи формул вызвала у магов неподдельный интерес и оживление. Все они знали легенду об Илисии Истрийской — эта девушка обладала огромным потенциалом стихийной магической силы. Но она была персонажем почти мифическим. В живых не осталось никого, кто знал бы ее лично. Некому было подтвердить рассказы о ее невероятной, нечеловеческой магической силе. Нэль же уверял, что все истории о ней — истинная правда, и лично он готов доказать это на собственном примере. ("Но только — чуть позже. Еще немного терпения.")

Дальше началось и вовсе несусветное. Нэль заявил, что если люди правильно используют новоприобретенные магические способности, то в своем развитии смогут сравняться с Двенадцатью. Каждый человек станет богом, бессмертным и почти всемогущим. Магов окончательно перекосило: речи Нэля отдавали богохульством за сотню лиг. Они почитали богов, а этот отщепенец и преступник утверждал, будто Двенадцать — всего лишь люди, которые научились полностью подчинять себе поток магии. Еще немного, и он договорился до того, что Двенадцать — всего лишь самозванцы, занявшие чужое место.

— Довольно! — хрипло каркнул мэтр Эйбел, ударив сухим кулаком по подлокотнику кресла.

Но Нэль и бровью не повел. Решив, вероятно, добить слушателей, он рассказал, что два месяца прожил в потаенном храме Безымянного, где изучал книги, написанные его служителями много десятилетий назад. И в этих книгах он нашел подтверждение тому, о чем говорил только что: Двенадцать, с помощью чар изменив саму человеческую природу, обрели бессмертие и могущество. Они поднялись на истинного бога, сотворившего эту землю, победили его в битве и наложили на него заклятье сна, поскольку не могли убить. Затем они лишили его имени, а сами пришли к людям и объявили богами себя. Богом же творцом, по словам Нэля, был не кто-нибудь, а Безымянный, который много тысяч лет спит зачарованным сном. А двенадцать самозванцев сидят в Божественном Доме и требуют поклонения, вместо того чтобы вернуться к людям и помочь им подняться так высоко, как они того заслуживают.

— А теперь я объясню, какая помощь мне нужна, — продолжал Нэль, и на его скулах выступил болезненно-яркий румянец. — Я один, и всюду мне не поспеть. Если я появлюсь в храме, меня сначала попробуют повязать, а потом уже начнут разговаривать. Гильдия желает запретить мои эксперименты, именно поэтому я не хочу возвращаться в храм. А вы передадите мои слова всем братьям; я научу вас приготовлять снадобье, и вы сможете принимать в храмах всех желающих приобщиться к магии. Кроме того, может статься, Двенадцать не захотят возвышения человечества и придут, чтобы остановить нас. Чтобы противостоять им, понадобится вся наша объединенная сила. Вот какой помощи я прошу у вас. Я долго работал один, но теперь это уже невозможно.

Нэль умолк. Истрийцы косились на старого мэтра Эйбела, а тот сидел черный от гнева и, казалось, готов был поразить своего бывшего ученика молнией.

— Сумасшедший, — тихонько, чтобы никто не услышал, шепнул тан. Но Нэль, кажется, все-таки услышал — и обратил на него горячечный взгляд.

— Ты лишился разума, Лионель, — эхом откликнулся на мысли тана мэтр Эйбел, и Нэль тут же повернулся к нему. — Не знаю, кто напел тебе весь этот богопротивный бред. В черном храме ты его, что ли, наслушался? Если только ты действительно там побывал, а не привиделось тебе после твоих же зелий. Лукавым отступникам ничего не стоит совратить самого сильного человека. И ты, Лионель, не уберегся. Но я вижу, что твое сердце по-прежнему открыто для истины, иначе не говорил бы ты с нами так откровенно. Поэтому прошу тебя: отрекись от черной лжи и никогда более не повторяй ее. Древняя мудрость учит нас, что мир, и все населяющие его существа, сотворены Двенадцатью, а Безымянный поплатился за свои черные замыслы.

— Древняя мудрость может ошибаться, — тихо сказал Нэль.

— Мудрость не может ошибаться! На то она и мудрость! — поддержал карнелинского старца мэтр Антоний. — Ты юн, Лионель, и легко увлекаешься. В этом твоя беда. Отрекись от лжи, пока не поздно.

— Я докажу вам, что прав…

Мэтр Эйбел вдруг вскочил, мелкими быстрыми шажками подлетел к Нэлю, схватил его за плечи и сильно встряхнул. Глаза его горели изумрудным огнем.

— Ничего ты не докажешь! Не будет такого, чтобы каждый смерд плел чары себе в угоду! Только Гесинда может решать, наделять ли смертного высоким даром! А ты сошел с ума, если утверждаешь, будто это в твоей власти! Молчи! — крикнул он, едва только Нэль хотел возразить что-то. — Я еще не закончил. Ты тут толковал еще и о бессмертии. Но только Борон решает, кому жить, а кому умереть. Ты хочешь подняться и против него тоже?

— Ни Гесинда, ни Борон не могут ничего решать, — упрямо сказал Нэль. — Они самозванцы.

— Ах ты богохульник! — старик с размаху ударил его по лицу и оттолкнул от себя. Тан вскочил. Он испугался, что Нэль ответит ударом или заклинанием, и маги пойдут крушить друг друга, но тот словно к месту прирос, только за щеку схватился. И смотрел на мэтра Эйбела со странным выражением. — Как только подлый твой язык поворачивается говорить такое! Дивлюсь я, почему Борон не забрал тебя до сих пор, утомившись слушать твои черные речи.

Нэль, держась за щеку, все смотрел и смотрел на него. Глаза его горели. Еще никогда тан не видел у него такого яростного и темного взгляда. Вот-вот, понял он, случится беда. Нужно было как-то вмешаться. Но встать между двумя разгоряченными магами?..

— Ты немедленно отправишься вместе с нами в Аркару, в храм! — продолжал мэтр Эйбел. — И там отдашься в руки гильдмастера и подчинишься его слову.

— Нет! — сказал Нэль и отнял от лица руку.

— Живо, блокируйте его! — рявкнул старик на истрийцев. — Не позвольте ему уйти!

Истрийские маги одновременно вскинули руки.

— Довольно! — стараясь перекрыть их слитный речитатив, громко сказал тан. Он прекрасно понимал, что сейчас на его голову могут обрушиться все громы и молнии, но не мог больше молчать. — Не забывайтесь, господа маги. Мэтр Лионель — мой гость, и я не позволю причинить ему вред в моем доме.