Сумеречные Врата - Вольски Пола. Страница 80

Джатонди ахнула, прервав мысль. Пальцы девушки больно стиснули его руку. Ренилл и сам дрожал, чувствуя, как заколотилось сердце, и поняв причину раньше, чем обернулся навстречу мощному сиянию, загоревшемуся посреди Святыни.

КриНаид не ошибся. Аон-отец был здесь.

Ренилл окаменел, охваченный изумлением, как окаменел бы при виде надвигающейся на него волны цунами. Но все же цунами - земное, доступное разуму, хотя и грозное явление. Отец был чужд, огромен, светозарен: человеческий разум отказывался постигнуть, человеческий взгляд - воспринять и вынести это запредельное сияние. Не удивительно, что его сочли богом.

Глаза горели и слезились, а свет все нарастал, заполняя все уголки Святыни, проникая до мозга костей. Ренилл услышал, как вскрикнула от боли или страха Джатонди, притянул девушку к себе и крепко обнял.

В сиянии выделилось нечто, смутно напоминающее лицо: светящийся овал, в котором горели два пронзительно ярких зеленых луча. Их свет упал на труп КриНаида.

Безмолвный вой Аона взорвал мозг Ренилла, наполнил его мукой и безумием. Целую вечность длился он, и, оборвавшись, оставил его ошеломленным и обессилевшим. В душе еще рокотало эхо отцовского горя. Ренилл покачнулся. Джатонди всхлипывала.

Аон-отец не двинулся, но распространился, заполняя бестелесной материей все пространство. Двое смертных шарахнулись прочь, но Он, казалось, не замечал их присутствия. Маска света, бывшая его ликом, светила лишь на КриНаида, омывая труп сиянием, не встречавшим ответа в мертвом теле и разуме. Лучи окутали тело, обволокли и растворили в себе. Первый Жрец КриНаид-сын исчез.

Снова беззвучный вопль потряс Святыню. Теперь в этом крике горе сменил всесокрушающий гнев. Его стихийная сила давила сознание, губила разум. То бушевало беспредельное безумие Отца.

Каменные стены Святыни содрогнулись, подались и потекли лавой, пол дрожал и подавался под ногами. По залу пронесся шквал.

Отец заметил смертных.

Слева была видна черная дыра. Выход. Ренилл метнулся туда. Он по-прежнему сжимал руку Джатонди, но тащить ее почти не приходилось - девушка двигалась так же быстро, как и он. На мгновение их поглотила темнота, потом замерцал зеленоватый хидриши. Но где коридор, лестница? Их нет.

Не тот выход. Ренилл не знал, где оказался. Джатонди доверчиво следовала за ним. Девушка не догадывалась, что они заблудились в лабиринте темных разветвляющихся переходов.

Воздух за их спинами содрогался, и Ренилл чувствовал, как ярость Отца сотрясает сердце. Их настигали порывы раскаленных вихрей, и стены начали мерцать, но теперь их союзницей стала теснота - здесь не было прохода для огромного существа, каким оказался Аон-отец.

Каменные норы разбегались во все стороны. Ренилл выбрал одну наугад, пробежал до развилки, снова выбрал… Ни следа Сынов: все они сейчас в Собрании, ожидают Первого Жреца… Не дождутся…

Найти бы лестницу, любую, лишь бы вела наверх из недр ДжиПайндру. Пока ни одной не попалось, а шквал набирал силу, пол дрожал, с потолка дождем сыпались камни. Аон-отец рвался в проход, слишком тесный для него, и его усилия сотрясали храм. Долгами выстоит Его Крепость?

Наконец-то впереди лестница - узкий пролет. Они взлетели наверх, и Рениллу послышалось где-то рядом пение жрецов, но свист палящего ветра заглушал все звуки.

Вверх по лестнице, спотыкаясь на раскрошившихся ступенях, к открытому люку наверху - и они оказались на помосте в зале Собрания. За их спинами возвышались витые колонны. Перед ними - алтарь с подушками, и на нем полным-полно варварски разодетых Избранных. Не меньше двух дюжин девочек - все не уместились на алтаре, и три или четыре раскинулись на подушках у его подножия. Не только беременные девочки-подростки - здесь были и малютки, которым еще много лет до женской зрелости. Вот почему опустела спальня-тюрьма. Сегодня все Избранные собрались здесь. Все до одной.

За алтарем в огромном освещенном факелами зале толпились жрецы ДжиПайндру. При появлении пришельцев на помосте звуки гимна смешались и умолкли, но никто не двинулся с места, все остолбенели. Несколько вивур снялось с плеч хозяев, закружилось над головами, но не получило приказа убивать. Секунды тянулись как резина. И среди этого ошеломленного молчания прозвучал сдавленный вопль бушевавшего в глубине урагана. Подземные раскаты потрясли храм, и дрожь ненависти отозвалась дрожью в нервах.

Стены Собрания заколебались, стали почти прозрачными. За их светящейся пеленой возникло облаченное в ослепительный свет существо. Оно приближалось.

Как видно, Отец призвал свои божественные способности, и его больше не могли сдержать земные препятствия.

Огромный храм словно скрипел гранитными челюстями, выплевывая крошки обломков. Стены, потолки и полы пошли трещинами, рассыпаясь в серый тонкий прах. Тучи пыли душили и застилали свет, но сияние Аона-отца пробивалось сквозь них, как полуденное солнце сквозь туман. По залу кружились сверкающие белые вихри.

Верные очнулись от навеянного дурманом ступора и поняли, что задыхаются. Самые праведные пали ниц, приветствуя явление Отца, и быстро задохнулись в барханах каменной пыли. Другие, в экстазе бросившиеся навстречу божеству, сгорели в его опаляющей ярости. Но большинство, сохранившее остатки инстинкта самосохранения, метнулось к выходу. Девочки-Избранные столпились вокруг люка, через который их подняли в зал. Они стремились к единственному в их крошечной вселенной убежищу - спальне-казарме, но добраться до нее не удалось ни одной. Камень провалился под ними, сбросив несчастных в подземную ловушку, где жар, пыль и ужас быстро положили конец их коротким жизням.

Сыны сбегались к задней двери. Успевшие туда первыми вырвались в относительно чистый воздух коридора, но через несколько секунд толпа забила узкий проем. Упавших затаптывали ногами, и тела погибших перегораживали проход, словно поток спасающихся бегством жрецов перекрыла плотина. Еще минута - и задняя стена Собрания рухнула, открыв путь, но тучи пыли и град осколков скрыли его от оставшихся в живых верных.

При появлении обезумевшего Аона-отца Ренилл кинулся к выходу. Он не выпускал руки Джатонди, и девушка не отставала от него. Они пронеслись через ряды оцепеневших Сынов. Им вслед летели крики и тянулись руки, но ничто не могло остановить их бегства. Они одни сохранили ясные головы и первыми достигли двери. Выскочили в коридор и помчались к лестнице.

За ними двигался Аон-отец. Храм вокруг него обращался в прах, Сыны падали десятками, но он неумолимо продвигался вперед, и несчастные, промедлившие убраться с пути, гибли в его сиянии.

Ренилл не позволял себе оглядываться. Лестница перед ними еще держалась, но вот-вот должна была обрушиться вместе с остатками ДжиПайндру, похоронив их с Джатонди внизу. Он прибавил скорости, девушка не отставала.

Осталось еще полпути до верха, а раскаленный воздух опаляет кожу, и ярость Аона-отца дрожью отзывается в груди. Каменные ступени под ногами больше не держали. Ступни утопали в кучах пыли, с каждым шагом все глубже.

Вот и кончилась лестница. Ренилл неминуемо потерялся бы в этом лабиринте, если бы не Сыны, бегущие из храма. Проследовав за ними до огромной передней двери, Ренилл с Джатонди оказались на забитом ошалелыми жителями ЗуЛайсы дворе.

Нечего было и думать пробиться сквозь эту толпу. Ренилл оглянулся на ДжиПайндру. Храм светился от основания до крыши и распадался, рассыпался пылью.

Из светящегося облака вырвался Аон-отец, огромный и ужасающий. Зеленые бичи его взгляда хлестали направо и налево. Верующие попадали ниц. Разъярил ли Отца пресмыкающийся ужас его почитателей, или он просто Дал выход страсти, но его враждебность преобразовала материю мира, создав область гигантского давления, обрушившуюся на двор храма. Десяток верных раздавило в лепешку, и восторженные славословия сменились визгом. Выжившие метнулись к воротам, и тут обрушился новый удар.

Безмолвный вопль ярости молнией вспорол воздух. В наружной стене образовался широкий проем, засыпанный дымящимися обломками. И тут взгляд Отца остановился, упав, наконец, на двоих, вызвавших его гнев. Ренилл тщетно пытался пробраться через груду окружавших его тел. Они безнадежно застряли. Девушка обхватила его руками, прижавшись лицом к груди. Ренилл взглянул на высившегося над ним Аона-отца, светящейся башней разрывавшего темное небо, и отвел глаза.