Люби и властвуй - Зорич Александр. Страница 13

Эгин отрицательно замотал головой. Конечно, последние дни выдались тяжелыми, муторными, суматошными, но он ничего такого не чувствовал! Нет!

«Наверное, во мне говорит сейчас детское желание противоречить, спорить с тем, с чем уже давно согласился», – подумал Эгин. Но он прогнал эту мысль прочь.

Эгин никогда не замечал за Онни ни сентиментальности, ни тяги к рассуждениям о бренности всякого благополучия. Тем страннее было идти вот так по Серому Кольцу Пиннарина и вести беседы, которые офицерам Свода Равновесия вести не пристало.

«Философия не к лицу вам, мальчики», – говаривал – по другому, правда, поводу – Норо окс Шин. Нарушая этот шутейно-серьезный завет, и Эгин и Онни чувствовали некую неловкость, неуместность происходящего.

Быть может, поэтому оставшуюся часть пути они проделали в молчании.

Наконец показался спасительный перекресток. Эгину, который жил на Желтом Кольце, – направо. Онни, чей дом располагался у Южных Ворот, – налево.

– Увидимся! – сказал на прощанье Онни.

– Увидимся, – повторил Эгин. – Я очень надеюсь, что ты ошибаешься, приятель. Очень надеюсь. Послушай, может, я все-таки провожу тебя, а?

Но Онни уже не слышал его слов. Решительным, но не очень твердым шагом молодого подвыпившего офицера он удалялся в ночь, до отказа набитую трелями цикад и смрадом преющих лошадиных куч.

Глава 5

Внутренняя секира

1

«Нужно было все-таки проводить Онни до дома. Не то упадет в какую-нибудь лужу и проспит там до утра. В ушице из грязи и собственной блевотины», – подумал Эгин, глядя на то, как его друг, перецепившись о крыльцо какого-то строения, едва удержал равновесие.

Но тут же устыдился этой мысли. С каких это пор офицеры Свода Равновесия начали сомневаться в способностях своих коллег добраться домой после двух кувшинов белого вина и некоторого количества гортело?

Нет, провожать Онни не стоило. Но и идти домой Эгину тоже не хотелось.

В самом деле, что он там забыл? Спать он все равно не станет, читать… от одной мысли об этом ему становилось тоскливо. Не напиваться же перед зеркалом, в самом деле!

Эгин решил прогуляться по Желтому Кольцу, а потом, быть может, и до моря в надежде, что занятие сыщется само собой. Или его сама собой посетит какая-нибудь новая блистательная идея.

Он ускорил шаг и пошел в направлении, противоположном собственному дому, дому Голой Обезьяны. Некоторые любили называть его еще домом Четырех Повешенных, чему тоже имелось обоснование в виде пространной «исторической легенды», скорее всего фальшивой.

Рано или поздно, даже идя прочь от дома, он все равно придет к тому же знакомому портику, украшенному единственной статуей, – полуголым уродом, в котором какие-то невежи узнали обезьяну. Ибо Желтое Кольцо на то и кольцо, чтобы в конечном итоге обессмысливать направление движения.

Было тихо. Собак в домах для знатных особ и чиновников, а только такие и стояли на Желтом Кольце, содержать запрещалось специальным указом. К счастью.

Правда, богатые матроны плевать хотели на указы и пестовали-таки своих патлатых любимцев. Но у местных несчастливых собак были перерезаны голосовые связки – чтобы те лаем не выдали себя патрулям Внутренней Службы. Других здесь не держали. Эгин не любил собак.

Город спал, а дома пялились на него своими пустыми глазницами. Пока они выпивали, прошел небольшой дождик. Было весьма свежо. Эгин шел вперед, не глядя под ноги.

– С-сыть Хуммерова! – неожиданно громко выругался он, когда его правая сандалия погрузилась в лужу, притаившуюся возле крыльца обшарпанного дома.

Над крыльцом крупными буквами было выведено «Сдается».

– Что вы сказали? – спросила девушка, осторожно высунувшаяся из-за двери, заскрипевшей на всю улицу.

2

Ситуация была из числа идиотских. Эгин спешно нацепил на лицо маску чиновника иноземного дома Атена окс Гонаута. Любезника, дамского угодника, вежливого и обходительного рвача. Начинающего дипломата и самозабвенного крючкотвора. Он обернулся к девушке, чья перепуганная мордашка была еще бледнее, чем бледный огрызок луны на небе, и, поклонившись, отвечал:

– Прошу меня простить, госпожа.

– Но вы же еще ничего не сделали, за что же мне прощать? – понизив голос, спросила девушка.

– В самом деле ничего, – усмехнулся Эгин.

Повисла странная пауза. Эгин не совсем понимал, чего девушка от него хочет. На уличную девку она была вовсе не похожа. С другой стороны, приличные девушки – жены и дочери тех, кто селится на Желтом Кольце, – не заговаривают вот так с прохожими. Служанка? Может, в доме что-то стряслось?

– Вы не могли бы зайти сюда, милостивый гиазир? – попросила она Эгина, смущенно улыбаясь. – Мне нужно кое-что спросить, а на улицу выходить неловко. Пожалуйста, дело срочное!

Эгин пожал плечами и, поглядев в обе стороны, неспешно взошел на крыльцо.

– Да вы не думайте, я совсем не то, что вы думаете, – уже почти шепотом сказала девушка, давая ему проход.

«Она бы еще „не бойтесь, пожалуйста“ сказала», – усмехнулся Эгин.

Дверь со скрипом затворилась. Эгин и его новая знакомая оказались в кромешной темноте затхлого коридора. Вопреки едва оформившимся опасениям Эгина, дом был совершенно пуст. Ни сутенера, ни молодчиков, сподобившихся на грабеж. Даже как-то скучно.

3

– Снизойдите, милостивый гиазир, я попала в ужасную историю. Я совсем не знаю города, а мне нужно добраться хотя бы до Северных Ворот, чтобы там нанять кого-нибудь себе в спутники. Но я совершенно не знаю, как туда идти, – начала свои сбивчивые объяснения девушка.

– Я с удовольствием провожу вас сам, – развел руками Эгин. – Если вы не будете возражать.

– Пожалуйста, тише, – взмолилась девушка, оттаскивая Эгина от двери.

– Это ваш дом? – перейдя на глухой заговорщический шепот, поинтересовался Эгин, оглядывая своды и лестницы, имевшие очень неухоженный вид.

– Конечно нет! К счастью! – возмутилась его собеседница. – Но поймите меня верно, я не воровка…

– Мне трудно понимать вас верно, – заговорил в Эгине новоиспеченный рах-саванн Свода Равновесия. – Ибо вы еще не сказали мне, что вы тут делаете и почему мы говорим шепотом. А ведь это очень интересно, – добавил он, смягчаясь.

Эту тираду девушка выслушала, стоически сжав губы и вздрагивая при каждом шорохе одежд Эгина.

Но когда Эгин закончил, она не нашла ничего лучшего, как закрыть лицо подолом платья – надо сказать, довольно богатого – и разреветься, громко всхлипывая, вздрагивая всем телом и шумно шморгая носом.

Эгин невесть зачем стиснул рукоять меча. Для самоуспокоения?

Нет, он не стал ее утешать. Он знал по опыту, что обыкновенно это приводит к противоположным результатам. Не только у женщин, но и у мужчин тоже.

Прислонившись спиной к стене, он тихо сполз вниз с безучастным видом. Ждать, пока она закончит реветь, придется долго. А ждать на корточках гораздо легче. Особенно после двух кувшинов белого вина и некоторого количества гортело.

4

– Извините, – спустя довольно короткое время сказала девушка, хлюпнув носом напоследок. – Мне трудно держать себя в руках.

Эгин буркнул что-то наподобие «ничего страшного», отмечая, что его ночной собеседнице наверняка не больше шестнадцати-семнадцати.

Он заключил это по той старательности, с которой та разыгрывала умудренную опытом даму. Эгин испытующе воззрился на нее снизу вверх, требуя обещанных объяснений.

– Все довольно просто. Я сбежала от людей, с которыми бы не хотела больше встречаться. Разумеется, мое отсутствие уже замечено. Меня наверняка уже начали преследовать. Я думаю, очень скоро меня разыщут, если только вы не поможете мне покинуть город. В этом доме я спряталась, потому что не знаю толком, куда идти. Он пуст, потому что сдается. Где-то там на верхних этажах должен быть сторож, поэтому мы и говорим шепотом.