Тени безумия - Пашковский Юрий Юрьевич. Страница 29

Коинстан эмоционально выругался. Как и Арсилай, Филисиониды не заметили, откуда и как появился седовласый.

Телемах скривился, сплюнул и принялся ковырять кинжалом в земле.

– А вы хорошо подготовились, Мелеонид. Эти чары малоизвестны в Архэ, и быстро сплести контрзаклинания против них местным чародеям не удастся. Это похвально. И соответствует тому, что я о вас слышал. – Мужчина говорил на тайнэ с легким акцентом. Он покосился на тяжело дышащих лошадей, которые стояли лишь благодаря поддерживающим чарам Арсилая, неодобрительно покачал головой. – Хотя коней вы загнали, им не помочь. Жаль.

Сын Мелеона сглотнул. Мужчина неожиданно напомнил ему одного из рабов отца, молчаливого северянина Трольда Льорнссона, проданного в Морской Союз собственным племенем. Соплеменники боялись Трольда. Обычно спокойный и тихий Льорнссон в пылу битвы превращался в одержимого злыми духами безумца, не страшащегося ран и смерти. Сила его возрастала в десятки раз, души павших предков сопровождали воина, и никто на поле боя не мог противостоять ему. Таких, как он, в Северных территориях звали «медвежешкурыми» – берсеркерами, которых боялись даже чародеи.

Но имелся у Льорнссона один большой недостаток. Охваченный жаждой крови, он не различал врагов и союзников, от его руки пало слишком много соплеменников, а с возрастом приступы боевого безумия участились. Недруги страшились Трольда, но страшились его и друзья. Отец Арсилая знал о бешеном характере Льорнссона, когда покупал его. Сопровождавший Мелеона в путешествиях жрец бога Лиаса, покровителя торговли, ловкости, плутовства, красноречия, воровства и атлетов, по ауре северянина распознал берсеркера. С другой стороны, именно жрец и посоветовал приобрести Трольда, пообещав подчинить его безумие разуму. И подчинил. Длительными ритуалами и гипнозом, молитвами богам и воскурением особых трав. После воздействий жреца Льорнссон научился входить в состояние «медвежешкурого» и покидать его по собственной воле, и меч его разил теперь лишь врагов Мелеона.

Возникший из ниоткуда мужчина походил на Трольда. Походил разлитой вокруг него в воздухе угрозой, ощущаемой не потому, что он хотел выглядеть опасным, а потому, что он действительно являлся опасным.

И нужно было быть осторожным, очень осторожным, чтобы не пробудить дремлющего в глубинах души «медвежешкурого».

– Кто ты? – Арсилай положил руку на пояс, на амулет с Многогранным Щитом. Заодно он подал знак стражникам: пока не нападать, но быть готовыми атаковать, как только он снимет талисман.

– Генрих, – представился мужчина. Он посмотрел на амулеты Мелеонида, глянул на Солона, шептавшего Слова, и улыбнулся. Так улыбается ветеран, которому мальчишка хвастается деревянным мечом. – Генрих Стайлон из Когессы.

– Я не спрашивал твоего имени, чужеземец. Я спрашивал, кто ты такой. И по какому праву находишься здесь?

– О, простите. Здешние обычаи непривычны для меня. – Генрих покаянно покачал головой. – Позвольте представиться еще раз. Генрих Стайлон из Когессы. Следователь третьего отдела расследований Шестого департамента Конклава. Здесь нахожусь согласно положению восемьдесят второго Номоса, раздел восемнадцать, пункт третий, подпункт семь. «О действиях по отношению к бывшим сотрудникам департаментов Высшего совета магов, умерших неестественной смертью».

Арсилай похолодел.

Конклав. Шестой департамент. «Молот». Подразделение активных действий против черного и запретного чародейства. Иначе говоря, боевые маги Конклава.

Так вот откуда это чувство опасности?

– Что… – хрипло начал Арсилай, смутился и откашлялся. – Как я могу проверить твои… ваши слова?

– В моей ауре присутствует Метка Конклава, но так будет проще. – Генрих вытянул руку. На ладони лежал овальный плоский медальон, украшенный ажурной золотистой сканью в форме сокола с напаянными поверх серебряными шариками зерни.

Дракониды дернулись, когда Арсилай зажмурился и отшатнулся от седовласого мужчины. Но чародей крепко держался за амулет на поясе, и стрелы остались в ложах самострелов. Да и Филисиониды никак не отреагировали, лишь прищурились и начали перешептываться.

Мелеонид приоткрыл глаза. Концентрированное сияние октаринового Топоса, окружающее медальон Генриха, слепило, как будто в руке конклавовец держал маленькое солнце.

Стражникам хорошо, они не видят этого ослепляющего зеленовато-фиолетового перелива. Только чародеи могут узреть Топосы. И только конклавовские чародеи высшей степени посвящения владеют подобными медальонами. Генрих Стайлон не мог предоставить лучшего подтверждения своих слов.

Интересно, он из Стражей Системы?

Не отнимая правую руку от амулета, Арсилай поднял левую и сделал своим бойцам отмашку. Дракониды опустили арбалеты, люди вложили мечи в ножны, минотавры вернули дротики в чехлы и спешились. Только Филисиониды продолжали держать защитные чары. Мелеонид вздохнул. Сыновья Филисиона еще не поняли, что выложись они на полную, пожертвуй своими жизнями и вложи их в предсмертное проклятие – даже после этого их магии не сравниться с волшебством стоящего рядом с Арсилаем человека.

Боевому магу Конклава разгромить весь орден Сфинкса так же легко, как гоплиту сапогом раздавить таракана. Арсилай хорошо это знал. Ведь после ударов по Золотой Яблоне и триасским жрецам он собирался принять Номосы Конклава, чтобы оказаться под эгидой Высшего совета. Да, он стал бы зависим от Конклава и его решений, делился бы прибылью от деятельности ордена и отсылал бы в департаменты нужных Конклаву магов. Но это ничего не значило по сравнению с тем, что даст ордену Сфинкса признание Номосов. Защиту – вот что это даст. Надежную и непоколебимую защиту от притязаний и происков архэйских чародеев и жрецов. Что ни говори, а Высший совет ревностно защищал своих последователей. Попробуй в открытую или тайно воевать с орденом Сфинкса триасцы и низантийцы, и им придется противостоять превосходящей их во всем громаде Конклава.

Поэтому ссориться со следователем Шестого департамента не стоило. Совсем даже наоборот.

– Что привело вас в Дианохею, уважаемый Генрих? – Арсилай уловил нотки подобострастия в собственном голосе, и ему стало противно. Так перед аристократами из древнейших родов лебезил его отец, получая разрешение на торговлю в западных областях Морского Союза, и сыну Мелеона всегда не нравилось такое поведение родителя.

– А разве я не сказал? – удивился конклавовец. – Номос восемьдесят два, раздел восемнадцать, пункт три, подпункт семь.

– Ах да, – вспомнил Арсилай. – «О действиях по отношению к бывшим сотрудникам департаментов Высшего совета магов, умерших неестественной смертью», правильно?

Генрих приподнял бровь, внимательно посмотрел на Мелеонида.

– Значит, не врут, говоря, что вы подумываете о членстве в Высшем совете. Знаете Номос. Либо у вас хорошая память, как у мнемоника.

– Я… – Арсилай почему-то смутился. – Да, я изучал Номосы. Но подождите! Вы хотите сказать, что Бионт – сотрудник департаментов Конклава?

– Бывший сотрудник, – уточнил Генрих. – И не потому бывший, что его убили. Пятнадцать лет назад он покинул Высший совет, и с тех пор мы ничего о нем не слышали.

– Вот как? – удивился Арсилай, нервно поглаживая пояс. – Не думал, что от Конклава можно так долго скрываться.

– Можно, – сухо ответил следователь. – Для одного из Номенов такое вполне возможно.

У Арсилая пересохло во рту. Старик Бионт – Номен? Невероятно. Всякое говорили о старике, многое ему приписывали, но – Номен? Просто невероятно!

Номенами в Конклаве называли магов, которые достигли недоступных для большинства чародеев глубин в сфере определенной магии, познали предельные принципы подчинения Сил и постигли единство с ними, обретя удивительные и недостижимые для остальных способности. Тайкеши Рлаос арнэ Кахоор, экселенц чар Света, подчинивший заклинание Князя Ярого Солнца, носил Номен Светлого мага – Люций. Серую эльфийку Налиэль аэ Одермириину, волшебницу Луны, властвующую над чарами Конунга Дикого Сумрака, звали Лунарис – Лунной магичкой. Человек Джетуш Малауш Сабиирский, мастер геостихии, овладевший чарами Владыки Железной Бездны, именовался Терренусом – Земным магом. Некоторых Номенов, как те, которых вспомнил Арсилай, знали во всем Равалоне, иные были известны узкому кругу, а о других магическая общественность ничего не ведала, и только высшие иерархи Конклава располагали сведениями об их настоящих личностях.