Одной дорогой (СИ) - Шабанова Мария Валерьевна. Страница 68

— Знаю, алтургер Кеселар уже распорядился.

— … принести в номер, — с достоинством закончил паж.

Комната Анвила находилась на втором этаже и не отличалась ничем примечательным, разве что на двери действительно красовалась новенькая щеколда на блестящем гвозде. Провернув ее пальцем, сыщик подошел к окну, случайно обратив внимание на маленькое пятнышко крови, плохо замытое служанкой и впитавшееся в деревянный пол. Окно отворилось легко — комната находилась на солнечной стороне и частенько в ней бывало душновато.

— Уборка ни к черту, — буркнул Анвил, стряхивая на улицу маленькие комочки засохшей грязи, прилепившиеся к подоконнику. — Хотя какая разница…

Сыщик расплылся в улыбке, выглянув на улицу — до него только сейчас дошло, что он смотрит на большой, яркий, разноцветный и многогранный мир из окна таверны, а не из далекой тюремной двери или трюма галеры. Его радовал и неухоженный палисадник под самым окном, и столы питейного заведения напротив, и его шумные посетители.

Но абсолютное счастье наступило, только когда хозяин таверны лично принес в комнату две тарелки горячего ароматного супа, который просто вскружил голову Анвилу. Он как мог быстро метнулся к столу и стал за обе щеки уплетать долгожданную еду.

Сидящий напротив Лайхал после непродолжительного молчания заявил:

— Я хочу, чтобы вы поскорее нашли Сигвальда. Что я должен рассказать?

— Работа, — проговорил Анвил с набитым ртом, утирая слезы — суп был очень горячим, но ждать сыщик больше не мог. — Чем он может заниматься в городе?

— Да чем угодно, — чуть поразмыслив, отвечал мальчик. — Он до работы не брезгливый, да к тому же рукастый. Так что работать может везде, лишь бы все по-честному было.

"Да уж, помог так помог", — фыркнул Анвил, по привычке прислушиваясь к громким голосам, доносящимся из того самого питейного заведения. Судя по всему, один пьяный доказывал что-то другому, и с каждой репликой голос его звучал все громче и четче.

— Свинцовый Кулак! — орал он. — Свинцовый Кулак раздолбит морду твоему Беретрайскому Вепрю на второй минуте!

— Да Вепрь на минувшей неделе простоял четыре боя кряду!

— Хорош заливать! Вот посмотришь завтра!

— Спорим?!

"Свинцовый кулак… хм. Странно, очень странно", — думал Анвил, скребя ложкой по дну пустой тарелки в попытке зачерпнуть последние капли супа.

— Так вы найдете его? — с надеждой спросил Лайхал, глядя прямо в глаза задумавшегося сыщика.

— Конечно. Обязательно найду. Знаешь, у меня появилась одна мысль, и я прямо сейчас пойду и проверю… Только… Сейчас, дай мне минуту…

Анвил сидел, подпирая голову руками и речь его становилась все неразборчивее, приятное тепло разливалось по телу, веки тяжелели. Спустя пару минут его руки безвольно упали на стол, уронив голову — сыщик уснул.

Лайхал тряс его за плечо, звал по имени, тыкал пальцем, но Анвил не реагировал ни на какие ухищрения пажа и тому ничего не оставалось, как стащить его со стула и бесцеремонно бросить на кровать — смертельно уставший парень не проснулся даже от этого.

Растянувшись на свежих простынях, Анвил спал как убитый, и на лице его сияла блаженная улыбка.

—

ГЛАВА 13

ЧЕРТОПОЛОХ У ДОРОГИ

— Хватит! — прохрипел Сигвальд из последних сил.

Он бессильно лежал на полу бойцовской клетки в таверне "Добрый арбалет", скорчившись под тяжелыми ударами артретардца, который почему-то решил называться Беретрайским Вепрем. Сигвальд уже плохо понимал, куда именно его бьют и что вообще происходит, он видел только толстые ржавые прутья где-то рядом и слышал невнятный гул публики. Закрывая руками голову, он продолжал повторять:

— Хватит, хватит, я сдаюсь…

Наконец его противника оттащили, как пару дней назад оттаскивали самого Сигвальда, вошедшего в раж. Северянин даже не попытался встать — все тело так болело и ныло, что он не был уверен, выдержит ли его организм такое небрежное обращение.

"Не надо, — думал он, с трудом собрав мысли. — Не надо было соглашаться на этот бой. Пожадничал…"

— Победил Беретрайский Вепрь! — объявил судья.

"Так говорит, будто можно подумать что-то другое", — Сигвальд закрыл глаза, проводя языком по зубам, которые снова каким-то чудом остались целы. Солоновато-металлический привкус крови во рту стал привычным за последнюю неделю.

Он слышал, как Беретрайский Вепрь согласился на второй бой, как радостно загудела толпа и бросилась к столу букмекера, как скрипнул засов и скрежетнули петли решетчатой двери. Сигвальд все еще лежал, подтянув колени к груди и не отнимая рук от головы — подошедший человек потянул его за плечо, перевернув на спину. Из-под полуприкрытых век северянин увидел лицо слуги, который обычно занимался выносом проигравших из клетки. Как Сигвальд ни старался, он не мог вспомнить его имени.

— Ты хоть живой? — спросил слуга, с интересом разглядывая проигравшего.

Сигвальд закашлялся — кровь из разбитого носа попала в горло, и слуга поспешил повернуть его голову на бок.

— Давай-ка вставать, — говорил он, пытаясь поднять северянина, который не мог сделать этого сам. — Негоже клетку занимать.

Слуга выволок его в общий зал, по пути рассказывая северянину о том, как он подвел его, проиграв этот бой.

"Спасибо тебе, добрый человек, — думал Сигвальд, уставившись в пол. — Другой мне за это под шумок еще и под дых врезал бы". Краем глаза он заметил копну светлых кудряшек и бледно-голубое платье, подошедшее к нему и остановившее слугу.

— О небо! — воскликнула подружка Сигвальда, прикасаясь своей маленькой ладошкой к его щеке. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышел болезненный оскал. — Дерег, отведи его в мою комнату, я приду сразу, как смогу.

"Дерег, точно. Постоянно забываю", — размышлял Сигвальд, пока они проходили по залу. Он пытался не обращать внимания на нелестные эпитеты, которыми награждали его те, кто ставил на его победу.

Дерег ввел, а точнее втащил почти бесчувственного Сигвальда в тесную каморку, уставленную швабрами, вениками и совками, которая заодно служила и спальней для его подружки. Усадив его на кровать и прислонив к беленой стенке, слуга снова критически осмотрел северянина.

— Помирать не будешь? — серьезно спросил он, видимо решив, что выглядит боец совсем плохо.

— Не дождетесь, — с тем же болезненным оскалом произнес Сигвальд.

— Ты не думай, я ничего плохого, просто были уже случаи — хотелось бы заранее знать. А то потом бывают неприятные неожиданности. Ну, нет — и слава духам. Сиди.

И Сигвальд сидел, но его подруга все не приходила — очевидно, было много работы и хозяин таверны ее не отпускал. Воин постепенно приходил в себя и благодарил высшие силы, которые он не особо-то чтил, за то, что они позволили родиться ему чистокровным северянином и унаследовать от предков крепкие кости и железное здоровье.

Бесцельно проводя глазами по каморке, Сигвальд случайно заметил свое отражение в овальном зеркальце, прикрепленном к маленькому умывальничку — предмету гордости и обожания юной служанки. Подойдя к нему, воин наклонился к зеркалу, висящему для него слишком низко.

"Ну и рожа", — хмыкнул он, поднимая веко подбитого лесниками глаза. Да и в целом картинка вырисовывалась не очень привлекательная: большой лиловый синяк под глазом, покрытая коркой ссадина на скуле, рассеченная бровь и разбитый нос, заливший кровью пол лица. Сейчас он напоминал себе персонажа из сказки "О преданном брате", которую в далеком детстве рассказывала ему мать.

— …и встал преданный брат из могилы, и пошел он в свой бывший дом, и…

— О небо! — воскликнула внезапно вошедшая служанка. — Ты напугал меня своим загробным голосом и… — она не закончила фразу.