Одной дорогой (СИ) - Шабанова Мария Валерьевна. Страница 79

Асель по непонятным причинам все еще испытывала неприязнь к старому рыцарю, потому отвечала сухо и не слишком любезно.

— Позволь мне взглянуть на него, — произнес Кеселар, ни чуть не обижаясь на прохладный тон дерзкой степнячки.

— Он спит. Он очень устал.

— Я тихо, — сказал он и, мягко отстранив Асель, заглянул в комнату.

Рыцарь даже не стал переступать порог, опасаясь, что скрипнувшая половица разбудит раненого. Увидев собственными глазами мерно вздымающуюся грудь воина с прибинтованной к ней рукой, он успокоился и прикрыл дверь.

— Послушай, — начал он. — О тебе я знаю немного — только твое имя и то, что за последние недели ты не единожды спасала Сигвальда от смерти. Этого достаточно, чтобы я проникся к тебе уважением и доверием. То, что произошло этой ночью, похоже на досадное недоразумение, потому я хочу попросить тебя: не бросай его, пока ему нужна твоя помощь.

Асель с удивлением смотрела на рыцаря, который не пытался приказывать ей, не проявлял враждебности, а вовсе наоборот, говорил о доверии и уважении и просил об услуге. Это никак не укладывалось в привычную для нее модель мира.

— Возьми это, — Кеселар протянул ей тяжеленький мешочек и сложенный в несколько раз лист бумаги. — Этого должно хватить на лечение и все расходы. В письме есть все указания Сигвальду на счет его действий, когда он полностью поправится и сможет отправиться в путь. Его лошадь я оставлю в конюшне. Что касается тебя, я был бы рад отблагодарить тебя за труды, но не все рыцари так богаты, как принято считать.

— Я не хочу твоих денег, — фыркнула Асель. — Сигвальд — один из немногих людей на этом свете, кто не пытался всерьез меня убить. Он мой друг.

Степнячка поражалась сама себе — еще никогда в жизни она не отказывалась от денег, которые ей предлагали добровольно, к тому же за честные труды. Она чувствовала, как еще одно доселе незнакомое чувство овладевает ей.

— Я рад, что у него есть такие друзья. В любом случае, если будет что-то нужно — обращайся, помогу чем смогу.

Откланявшись перед Асель, он спустился по заплеванной лестнице, а степнячка вернулась в комнату, и слегка отодвинула замызганную штору, чтобы посмотреть еще раз на рыцаря, так непохожего на всех остальных.

Он с удивительной для своих лет легкостью вскочил в седло и подъехал к своему пажу, который ждал его под сенью дерева, резко выделяясь на общем фоне перевязанной ослепительно белыми бинтами головой.

Успокоив мальчика, встревоженного судьбой своего старшего товарища, Кеселар с улыбкой спросил, готов ли он.

— Мне немного страшно, — потупив взгляд, признался Лайхал. — Я никогда не был оруженосцем. К тому же на войне.

— Все когда-то не были, — рыцарь хлопнул новоиспеченного оруженосца по плечу. — Сомнения прочь — теперь ты не мальчик. Ты мужчина.

Проследив взглядом за удаляющимися всадниками, Асель посмотрела на мирно спящего Сигвальда. Она сжимала письмо в руках и проклинала свою неграмотность — больше всего ей хотелось знать, что написано в письме, но слова на бумаге оставались такими же непонятными, как вязь орнамента на стенах святилища Маилгарда .

"Ну что ему может быть надо от Сигвальда? Конечно, чтобы он ехал куда-то и снова махал мечом на дурацкой войне, которая его никак и не касается даже. Не хочу". В Асель проснулась то эгоистичное чувство привязанности, которое она порой испытывала и раньше.

Сложив письмо еще в несколько раз, она засунула его в самый дальний карман своей куртки.

—

ГЛАВА 15

ЦЕНА ТАЙНЫ

Анвил Понн Месгер был в прекрасном расположении духа вот уже целую неделю: он был свободен как ветер, монеты в кошельке приятно оттягивали карман, а новая загадка будоражила мозг. Личность Доувлона Котопупского, последнего рыцаря-менестреля Итантарда, занимала мысли молодого сыщика.

Чем больше он пытался узнать о знаменитом городском сумасшедшем, тем более таинственным он казался — никто из горожан не мог точно сказать, ни когда он появился в Рагет Кувере, ни где живет. Попытки проследить за ним лично тоже не увенчались успехом — стоило Анвилу хоть на минуту потерять его из виду, и Котопупский тут же скрывался в неизвестном направлении.

Но трудности нисколько не пугали Анвила, а только подогревали интерес; он чувствовал, что за этим стоит такая тайна, за разгадку которой он отдал бы пол жизни.

Систематические поиски не привели к результатам, и Анвил избрал новую тактику — праздное шатание по городу в надежде хоть на какую-то подсказку. Сегодня сыщик проводил свой день в окрестностях тюрьмы, которая навевала на него невеселые воспоминания. Но сейчас, сидя с большим теплым пирогом в руках под разлапистым деревом, он воспринимал ее уже как нечто бесконечно далекое и к нему относящееся только косвенно.

От каземата его отделяла только широкая дорога, и сыщик с любопытством наблюдал за начальником тюрьмы, стол которого до сих пор стоял на улице, за солдатами, играющими в карты на пороге, за большой толстой крысой, которая вылезла погреться на солнышке.

"А, это ты, подруга? — Анвил узнал свою "сокамерницу". — Помнишь, как я пытался сожрать тебя? А ведь мне почти удалось".

Сыщик с нервной улыбкой вспоминал свои жалкие и безуспешные попытки утолить жестокий голод, который терзал его еще так недавно. Крыса, очевидно, сейчас пыталась сделать то же самое — она деловито подошла к столу, на котором лежала колбаса и хлеб, от которых попеременно откусывал тюремщик, запивая вином из кувшина. Запах еды тянул крысу, как магнит, и она, неуклюже прыгая и совсем позабыв о стахе, пыталась забраться на стол по толстой деревянной ножке, но каждый раз срывалась и снова оказывалась в придорожной пыли.

Когда это занятие ей наскучило, она решила пойти другим путем: ноги начальника тюрьмы оказались гораздо более удобными для лазания, чем деревянные ножки стола.

— А, стерва! — заорал начальник, вскакивая, когда крыса добралась до его колен.

Он размахивал руками и дрыгал ногой, пытаясь стряхнуть с себя грызуна, но большая крыса оказалась ловчее: добравшись до пояса, без труда соскочила на стол и, на бегу схватив кусок колбасы, снова спрыгнула на землю. Под хохот солдат она пересекла дорогу, волоча за собой длинный лысый хвост, и, усевшись на некотором отдалении от Анвила, приступила к трапезе.

— Эй, будешь пирожок? — Анвил поманил крысу, которая уже расправилась с колбасой и теперь сидела со скучающим видом. Она внимательно смотрела на сыщика, но подходить не стала. — Все-таки помнишь меня!

Анвил со смехом бросил ей половину пирожка и застыл в удивлении, когда крыса, высоко подскочив, схватила подачку на лету. Приземлившись, она поднялась на задние лапки и, держа пол пирожка передними и церемонно расшаркавшись, гордо прошествовала мимо сыщика, ничуть не смущаясь его взгляда.

Не в силах дать логическое объяснение прямоходящей раскланивающейся крысе, Анвил только с открытым ртом смотрел ей вслед, всерьез задумавшись над тем, а не чудится ли это ему. Обернувшись, сыщик увидел в десяти шагах позади себя Доувлона Котопупского, к которому и приближалась крыса — приняв от нее половину пирожка, последний романтик Итантарда по-свойски подхватил ее под толстое брюшко и посадил в большую сумку, висевшую через плечо.

"Так, приехали, — думал Анвил, глядя на Котопупского, с удовольствием доедающего его пирожок. — Обычные крысы не могут ходить на двух ногах, а уж тем более раскланиваться — это любой ребенок знает. Тогда это… Чудовище? Ручное чудовище? Что за бред?.."