Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна. Страница 31

Ему нравилось наблюдать за тенями. Их можно было встретить почти везде. Смазанные образы, похожие на людей спешили по своим делам, разговаривали, появлялись из ниоткуда, иногда проходя сквозь Сергея, и исчезали туда, откуда появились. Иногда ему казалось, что ещё чуть — чуть, и он услышит их или сможет вспомнить. Что вспомнить? Сергей не знал, только догадывался, что нечто очень важное.

А ещё в пустых тёмных коридорах ему слышался детский плач. Иногда — смех. Но смех очень редко. В такие минуты Сергею становилось страшно. Детский ирреально звонкий голос, разрезая сонную тишину пустого замка, звал мать. Серег не понимал, почему она не слышит своё дитя, и всегда отчаянно спешил на голос, раз за разом останавливаясь у комнат Ирэн.

Далик тоже слышал голоса. Другие. И не так часто.

Вот и сейчас ноги сами привели Серега к комнате, в которой жила его любимая. Ирэн сидела на кровати и, наклонив голову на бок, рассматривала дальний угол.

— Мне кажется, что здесь чего‑то не хватает, — призналась она, — слишком пусто. Особенно в том углу. Я иногда вижу контур колыбели и женщину, которая не спеша её раскачивает. Но каждый раз, когда подхожу, чтобы взглянуть на младенца, понимаю, что колыбель пуста.

— Ты вспомнишь, — Серег обнял Ирэн, — Ты обязательно всё вспомнишь. Времени у нас хватает.

— Да, конечно, — женщина рассеянно улыбнулась, словно не услышала слов любимого. Она, не отрываясь, продолжала смотреть в угол, где видела призрачную колыбель и силуэт печальной женщины, что напевала неслышную ей песню. Она с напряжением смотрела, как шевелятся губы незнакомки, и пыталась понять слова.

Иногда по ночам Ирэн снилась эта простая песенка, которую напевал детский голос. В этих снах её окружала вязкая темнота, и на самой грани слышался тихий скрип пустой колыбели. В такие ночи она просыпалась в слезах. И несколько мгновений, находясь по ту сторону сна, помнила.

Но потом…

— Конечно, Сергей. Я вспомню…

Потом он навестил Эрика, который что‑то записывал мелким почерком в тетрадь. Изредка мастер останавливался и даже отбрасывал её в сторону, но потом всё равно вставал, подбирал и снова макал перо в чернильницу.

— Не знаю, — он жалобно посмотрел на Сергея, — скажи, зачем я пишу всё это? Всё равно никто не прочитает, не узнает. Я никогда раньше не задумывался, что станет с моими знаниями потом, когда… — он замялся и, пожевав кончик пера, записал ещё несколько строк, — Но зачем я записываю?! Я, наконец, смогу узнать всё! Понимаешь? Ответы на все волнующие меня вопросы. Но зачем?

— Мне расскажешь, если захочешь, — Сергей пролистал тетрадь, читая непонятные ему определения и обороты. — Вот обследую весь замок и приду к тебе. А ты расскажешь всё, что знаешь. Идёт?

— Спасибо, — улыбнулся Мастер.

Потом они собрались вместе вечером. Смотреть на закат. Так же, как и всегда. Далик за всё это время даже не пошевелился: по — прежнему с ожиданием всматривался в небо. Он только кивнул, когда Серег поставил перед ним ужин, и чуть поморщился, пока друг с душераздирающим скрежетом сдвигал два стола, чтобы лечь на них. Остальные пока не пришли. Впрочем, до заката оставалось совсем немного.

К нему никто никогда не опаздывал.

— Всё ждёшь? — спросил Сергей.

— Жду. Нападения, тревоги… хоть чего‑нибудь. — Далик, наконец, повернулся к Серегу. — Я не могу так, без дела. Мне нужно сражаться, двигаться. Никогда не думал, что покой может быть настолько утомительным. Я боюсь этого пустого тёмного замка. Мне кажется, что всё должно быть по — другому. Что отовсюду должны слышаться разговоры. Спешить люди. И мы тоже должны…

— Привыкнешь. Все привыкнем, — мужчина по привычке сделал глоток из кружки.

— Знаешь, я услышал её.

— Что? — Серег обернулся к другу.

— Она завёт меня. Эта женщина… я смог расслышать её голос, — Далик серьёзно смотрел на Сергея. — Я её знаю, только имя не могу вспомнить, а она плачет и зовёт меня. Ты тоже видишь тени?

— Да, много теней. Только не могу даже лиц разобрать. Впрочем, меня никто не зовёт.

— Наверное, это грустно.

— Нет. Нормально…

Ирэн пришла последней, когда все уже доедали ужин.

— Знаете, я всегда хотел написать книгу, — Сергей, ни сколько не рассердившись на смешок Далика, мечтательно улыбнулся. — А что? Спешить всё равно некуда. Так что я успею и книгу написать, и даже вспомнить. Наверное, нам будет не хватать того темпа, что был… был… — он запнулся так и не договорив.

Мимо их столика быстро прошла тень молодой женщины с родинкой на подбородке. На секунду она замерла, смотря на них, перевела взгляд на Далика. Потом резко помотала головой, отгоняя наваждение, вытерла тыльной стороной руки выступившие слёзы. Снова посмотрев в их сторону, вздохнула, и поспешила дальше по своим делам.

Сейчас:

— Остановись!

Женщина успела пригнуться, и кинжал лишь оцарапал её щеку. В следующую секунду она проскользнула мне за спину и точным ударом выбила оружие из руки. Кинжал, соприкоснувшись с полом, исчез в яркой вспышке. Снова вызывать его я не стал, окунувшись в прохладную пустоту. И зачерпнув в горсти, расплескал силу вокруг себя.

Она застонала от боли, упав на пол — пустота повредила ей ноги. Но страха в её глазах я все равно не видел, даже когда взгляды пересеклись, и жизнь столкнулась с Бездной. Женщина первая из всех приговорённых людей попыталась оказать сопротивление. Остальные говорили, просили, кричали, но не действовали силой.

— Подожди, пес Пресветлой матери. Ты успеешь убить меня, дай лучше рассказать. Это не отнимет много времени, даже если ты спешишь.

Приговорённая женщина не была стара — отмерила лишь чуть больше тридцати лет. Возможно красивая, сложно сказать. Она даже смогла укрыться от безумия… вот только перебежала дорожку творцам. И за это умерла.

Но мне некуда спешить.

— Говори.

— Скажи, Алевтина объяснила тебе, чем же её так привлек странный подросток — ты? Или же рыжая лгунья решила переиграть саму себя?

Отвечать смысла не было, и так все понятно.

Женщина улыбнулась.

— Я верно служила своей госпоже… Я знаю, что ей нужно, поэтому скажу тебе, ведь ты её носитель. Да… Алевтина надеется, что — это прощение, которое она так давно искала. Что ты можешь стать полноценным творцом, а не очередной бесполезной игрушкой. О — оо… мальчик, если бы знал, как она надеется и мечтает. Знаешь, почему рыжая лгунья так подумала? Ты — обратное времени. Ничто и Все — слишком близко, чтобы не использовать такой шанс, и она не смогла упустить его. Я увидела, а Пресветлая мать снова ошиблась, вписав моё имя именно в твой список. Попробуй преломить Время. Отразить его, пропустив через призму Бездны. Да… должно получиться. Отомсти за нас, мальчик.

Женщина расхохоталась, прокричав последние слова — строчки неизвестной мне песни:

Боги забыли или не знали,

Как мы любили, и как умирали…

Не дослушав, я вызвал кинжал и оборвал живой, настоящий смех. Бездна уже появилась, кружа рядом со мной, довольно поглядывая на пришпиленное к стене тело. Она улыбалась.

— Идеальная смерть. Вот с этого мы и начнём. Да, Сергей? Ты должен поблагодарить эту женщину за восхитительную подсказку, за столь драгоценный подарок. Мои жрицы всегда отличались умом.

— Думаешь, у меня получиться управлять временем? Не слишком ли большая сила для обычного мальчишки?

— Давно необычного… очень давно.

— Разве что небольшая проблема — где взять информацию, как именно изменять его течение? Не идти же к творцу… Нет, я не смогу.

— Сможешь, Сергей. Конечно же, сможешь. У тебя просто нет выбора. Или ты забыл, что только подчиняешься? Мы сможем обыграть это. Ты ведь устал ждать того дня, когда за тобой придут, бедный ребёнок. Тогда прокрути время… случайно, не желая этого. Попробуй. Но дня начала мы немного подождём. Возвращайся в свой мир, Сергей.