Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна. Страница 50

— У конца деревни домик есть. Старый, конечно, но подправить можно. Вы там пока располагайтесь. Да, чтобы в полдень сюда пришли, ко мне. Всем селом будем знакомиться, и решать, как вам на первое время помочь, пока сами не разберётесь. Договорились?

— Да! Спасибо! — девушка, робко улыбнувшись, поклонилась мужчине. Парнишка только головой кивнул.

Староста проводил взглядом парочку — хорошо смотрятся. Она его вон как тянет, что‑то шепчет. Сама не оставит, а уж там прошлое отпустит. Обоих. Уж по себе знает. Его‑то Анигья вытащила. Вот и девчонка справиться, если действительно любит.

— Я же говорила — хорошая деревня, — Ирэн сжимала мою ладонь так, будто боялась, что я сейчас вырвусь и убегу. Зачем? Некуда мне бежать. И не хочу.

— Да, хорошая, — согласился я. — Родная, только ты сама говори, ладно? Не надо мне…

— Ладно, — девушка прижалась к моему плечу, когда мы остановились, разглядывая тот дом, который должен был стать нашим жилищем, — как думаешь, приживёмся?

И кто из нас кого поддерживает?

— Приживёмся, родная. Пойдём.

И мы смогли прижиться. Даже не смотря на то, что в деревне я заработал репутацию то ли молчуна, то ли раскаявшегося слуги мастера, а то ли и вовсе блаженного. Кто‑то меня жалел, старался помочь, кому‑то не оставалось до меня никакого дела. Но ненавистников и лицемеров не видел — все было написано на лицах людей, легко читалось в глазах и улыбках. И как же это согревало разодранную душу.

Дни снова потекли неспешной рекой.

Утро сменялось днём, день ночью. Лето отступало под натиском осени. Как‑то таинственно и незаметно, никому не говоря, начала желтеть листва. Просто однажды утром под ноги упал первый бледно — жёлтый с грязными пятнами лист. Потом, ночью по кое‑как залатанной крыше прошуршал маленький дождик, и тем, кто его слышал, стало ясно — наступила осень.

Подкралась на мягких лапах и закружилась листопадом, танцуя солнечными бликами на окошках домов и мутных стеклах небольшого святилища тихой госпожи. Она искрилась в улыбках маленьких детей, которые с завораживающим упоением игрались с кучами ароматной листвы.

Я мог до одури смотреть на танец листьев и слушать прощальные крики улетающих птиц, но только всё равно не мог наглядеться. Я проверял силки в лесу, принося домой мелкую живность. Долго гулял меж морщинистых стволов огромных деревьев, собирал крупные вкусные ягоды.

А листья всё падали под ноги селян, смешиваясь со склизкой грязью. Дожди усиливались, ясные дни угасали. Неделя уходила за неделей.

Осень умирала.

В порыве вдохновенья я сравнил её с раненым воином, который лёжа в своей крови, спокойно смотрит на врага — зиму. Воин не кричит попусту проклятья, не захлебывается ужасом, вызывая отвращение, не читает мораль о добре, добиваясь слезливой жалости. А небеса оплакивают осень. И, сливаясь с криком последней птицы, она умирает, чтобы вновь воскреснуть в блеске золотых листьев, и снова уходит, сраженная зимой.

Чтобы однажды привести в хороводе листопада сотню гвардейцев с коротким и очень простым приказом короля Далика Первого — "уничтожить всех"…

Сейчас:

Далик проснулся незадолго до восхода, как он надеялся, первым. Оставалось достаточно времени, чтобы привести в порядок мысли, потренироваться на заднем дворе, освежиться ведром ледяной воды, после чего позавтракать. Именно таким был распорядок каждого утра после совета, когда сказали, что одним из проводников должен стать именно наследник его рода. Выпало Далику. Больше никто из его семьи не смог вытянуть карту воина. Все правильно: воин, убийца, маг, служительница слепой пряхи и случайная душа — вот нужный расклад для безопасности спасителя. Далика начали готовить, чтобы он смог выполнить возложенный на него долг. Сначала изнеженный аристократ проклинал тот день, когда радовался, что выбрали именно его. Потом впал в безразличие, механически выполняя требования преподавателей. Теперь привык настолько, что получал удовольствие от ранних тренировок и запретов.

Жители селения досматривали последние сны. В мире Далика было принято подниматься только через час после восхода Белянки — так в простонародье называли Тол — тарисс. Всё равно времени на хлопоты и отдых оставалось достаточно. Дни были долгими, и не менее длинными — ночи.

Молодой мужчина быстро прошёл по коридору мимо комнат своих спутников, прислушиваясь к сонной тишине. Спустился на первый этаж, стараясь не наступать на скрипучие половицы. Поежился, представляя, какой холод ждёт его снаружи и, улыбнувшись, вышел на крыльцо.

Под льняную рубаху сразу заползли щупальца утреннего ветра, проверяющего крепость раннего гостя. Ночной туман, нехотя распадаясь на клоки, проводил его до внутреннего двора, намочив штаны и заставив подумать о том, что в следующие разы проще поупражняться в нижнем зале. Сейчас важнее было сберечь своё здоровье, чтобы в любой момент быть готовым вступить схватку, защищая спасителя. И физической форме Далика ближайшие дни вряд ли будет что‑то угрожать. В конце концов, тренировки под крышей ничуть не хуже, чем на ледяном рассветном ветре.

Только вот небольшой пятачок заднего двора уже оказался занят. Услышав чужие голоса, Далик не думая прижался спиной к покрытой изморозью стене дома и крадучись подобрался к углу. Выглянул.

На широком бревне сидел лорд Сергей: тощий, болезненный, с нелепой растрепанной косой. Сейчас он казался обычным ребёнком: чересчур широкая и грубая рубаха для ночного сна лишь добавляла ему хрупкости.

— Я не хочу учиться драться! Зачем меня надо было будить так рано? — воскликнул Сергей, обхватывая себя руками за плечи в безуспешной попытке согреться, — почему нельзя нормально выспаться?

— Не желаю, чтобы остальные видели твой позор, когда ты эту железку даже поднять не сможешь, — презрительно выплюнул слуга.

Впрочем, теперь Далик засомневался, что громила был именно слугой.

— Я не собираюсь её поднимать.

Мальчик попробовал вскочить с места, но был немедленно схвачен за плечо. Мужчина увидел, как спаситель болезненно охнул, и на глазах выступили злые слезы — видимо Девеан сжал слишком сильно.

— Ты будешь делать то, что скажу я, — спокойно разъяснил он, — не разочаровывай меня ещё сильнее, иначе…

— Иначе что? — воскликнул Сергей, Далик даже испугался, что своим криком он перебудит остальных спутников, — боишься, что в следующий раз не успеешь перехватить чей‑нибудь кинжал, не хватит сил? Так не страшно — я лучше сдохну! И…

Договорить он не успел — Девеан ударил мальчика по лицу, заставив замолчать и осесть на землю. Далик увидел, как Сергей схватился за покрасневшую щеку, поднял взгляд на мужчину и осторожно слизнул выступившую из разбитой губы кровь.

— Ты и так мне уже подчиняешься. Разве не замечательный спектакль мы успели разыграть? Ну а сдохнуть ты всегда успеешь. — Он резко дернул подростка за волосы, поднимая на ноги. — Накричался? Доволен? Бери меч и не заставляй меня причинять тебе боль. А то скоро остальные проснутся…

Мальчик ещё раз всхлипнул, но послушно взял протянутый Девеаном одноручный меч. Ухватился на рукоять двумя руками, видимо, ему было действительно тяжело.

Далик осознал, что надо срочно что‑то делать: вмешаться? Разбудить всех? Подождать и потом расспросить обо всем самого Сергея? Подняться наверх и опустошить графин с холодной водой. Если действовать необдуманно, можно сделать только хуже.

Но что же, Бездна его возьми, происходит?

Глава 2.4

Ответы не нужны

Молитвы, да пророческие сны

Отсрочат подведение итога.

Да, это трудно — быть самим собой…

Но, коль молитва не дошла до Бога,

То вдруг ее услышал тот — другой?

Андрей Белянин

— Бездна!

Дождавшись, когда Далик отойдёт на достаточное расстояние, я брезгливо отбросил меч. Дотронулся до губы, которая никак не хотела заживать. Пустота затаилась под пристальным взглядом надзирателя и не спешила меня лечить. Слизнул выступившую кровь.