Дети Атлантиды - Сигел Ян. Страница 27

— А мальчик?

— Он уехал в школу. А может быть, убежал. Он был очень высоким.

— Когда он вернулся назад, — подсказала Ферн, — уже был стариком, на пенсии. Он был на море. Капитан Кэйпел. Вспомни.

Пигуиллен издал неясный звук, возможно утвердительный.

— У него была собака, — продолжала Ферн, не отступая от своей цели. — Он часто ходил гулять с собакой по вересковой пустоши и вдоль пляжа…

Палец, который был в ее руке, при слове «собака» дернулся, видимо, хозяин вспомнил о чем-то неприятном.

— Сопелка, — сказал Пигуиллен. — Приходит сопеть по ночам. Бродит снаружи и пытается пробраться в дом. Однажды она впустила его в дом. Он похож на собаку, но чутье у него другое. А потом пришла другая собака и прогнала его.

— Другая? Ты имеешь в виду Лугэрри?

— Я следил за их дракой, — вздрогнув от воспоминаний, сказал Пигуиллен. — Вторая собака никогда не произносит звуков, и в этот раз молчала даже тогда, когда клык порвал ей бок. — Одно из ушей

гоблина дернулось. — Сегодня я слышал дыхание мальчика. Он переворачивал страницы. Я многое слышу. Если слушаю. Иногда я забываю слушать.

— Ты не боишься Лугэрри? — спросила Ферн.

Пигуиллен не ответил, но тельце сжалось еще сильнее, будто от невыразимого ужаса спряталось само в себя.

Он всего боится, подумала Ферн. Боится смотреть, быть увиденным, боится незнакомцев, всех вновь прибывших, сил зла и сил добра…

— Но ты ведь не боишься меня, — продолжала Ферн.

Пигуиллен качнул головой.

— Ты, как и я, прячешься, — объяснил он. — Только ты храбрая. А я не храбрый.

— Нет, ты храбрый, — решительно сказала Ферн. — Мы оба храбрые. Только мы должны победить ее, чтобы она ушла отсюда навсегда.

В мутных, печальных глазах на мгновение мелькнул огонек, но тут же погас и маленькая ручка сжала пальцы Ферн, будто прощаясь.

— Не уходи, — взмолилась Ферн, не отпуская палец. — Мне нужно, чтобы ты только немножко мне помог. Остальное я сделаю сама. Обещаю, что я с ней разделаюсь.

Уменьшившаяся тень около кровати потолстела и потемнела.

— Помочь? — раздался удивленный шепот. — Я могу тебе помочь?

— Конечно, — сказала Ферн. — Ты знаешь этот дом, знаешь всех, кто здесь жил, и все, что тут происходило. Ты здесь так давно! Ты знаешь, где капитан хранил свой ключ, особый ключ, тот, который он привез из своих путешествий. Ты его помнишь?

— Камень, — неожиданно сказал Пигуиллен. — Камень — и не камень. Как-то я до него дотрагивался. Чтобы понять, что это такое. Я притрагивался к ключу. — Он смешно пожал плечами.

— Ты помнишь, что капитан с ним сделал? — спросила Ферн. — Попытайся вспомнить.

— Пришла она, — сказал Пигуиллен. — Она хотела разузнать что-то о мебели и о статуе, которая разговаривает, но только тогда статуя молчала. И о ключах. О старых ключах к старым замкам. Она хотела отпереть дверь. Выведывала тайны. Он прогнал ее, но огорчился. Я видел, каким расстроенным было его лицо. Он обычно сидел в кабинете, поигрывая ключами. Чары удачи, как-то сказал он, чары моря. — В его голосе прозвучала какая-то растерянность, словно, ему было трудно вспоминать некоторые слова, — Однажды ночью кто-то приехал на машине, которая очень рычала. Я видел, как она взбиралась сюда с нижней дороги. Я хотел рассмотреть его, того, что в шлеме, без лица, но он меня ударил.

— Молодец, — сказала Ферн, — видишь, какой ты храбрый.

Не останавливаясь, Пигуиллен продолжал свой рассказ:

— И после этого капитан положил ключи, все ключи, в свой секретер. В потайное место.

— Куда? Ты мог бы точно описать это место? — Ферн запнулась, пытаясь найти слова поточнее, что бы убедить его. — Я должна найти ключ. Если я не найду, то найдет она. А капитан оставил этот дом нам, и все, что в нем — тоже наше. Я имею право…

Ферн почувствовала, что Пигуиллен сжался от непривычного напряжения: капитан — дом — право — ключ. И она. Элаймонд, которая разговаривала со статуей и ранила его душу тяжелыми воспоминаниями. Она. Он глянул наверх и увидел бледное лицо Ферн. Сомнения исчезли, доверие осталось.

— Это позади секретера, — сказал он наконец. — Там дырка. Щелка. Когда откроешь секретер, увидишь два отделения, каждое с тремя ящиками. На этой стороне — он указал на свою правую руку, — отделение короче. Крышка скользит вперед, и ты можешь увидеть щелку. Другая часть ящика не движется, а эта — движется. Очень умный секретер, в котором можно прятать вещи.

— А где ключ к самому секретеру? Что капитан сделал с ним?

— Снял с кольца, — сказал домашний гоблин, — чтобы спрятать остальные ключи. И потом…

— И потом?..

— Положил в карман.

— В какой карман?

— В свой карман.

— Но они искали в карманах, — сказала Ферн. — Адвокаты, полиция, кто только не искал… А ты не помнишь, как он был одет в последний день?

— В пиджак.

— Какой именно?

— В свой любимый пиджак. Старый. Он только его и носил.

— Какого он был цвета? Из какого материала? Попытайся его описать. Я не хочу ломать замок в секретере, даже если это и возможно. Элайсон сразу заметит, и с папочкой случится истерика.

Лицо Пигуиллена еще больше сморщилось. Ферн с огорчением заметила, как ему трудно, однако он явно больше ее не боялся.

— Шерсть, — произнес Пигуиллен. — Он был сделан из шерсти. Такой толстый. Грубый на ощупь. Пестренький.

— Из твида, — сказала Ферн.

— С кожей на локтях, — продолжал Пигуиллен. — и с дыркой в кармане. Я видел, как он однажды вывернул карман и засунул в дырку палец. Потом сказал: «Надо отдать пиджак миссис Уиклоу, чтобы она зашила дыру. Такой хороший пиджак!» Его любимый.

— Может быть, — сказал Ферн. — Может быть, он забыл.

Пигуиллен ничего не ответил, терпеливо ожидая по-прежнему сжимая ее руку. Он стал совсем реальным, подумала Ферн, вовсе не похожим на привидение. Интересно, не является ли его присутствие следствием веры в него?

— Ты, наверное, не знаешь, что случилось с пиджаком после того, как капитан умер?

— Унесли, — уверенно сказал Пигуиллен. — Всю его одежду унесли.

Ферн испустила вздох, перешедший в стон.

— Безнадежно, — прошептала она. — Утром спрошу у миссис Уиклоу, может быть, она знает… И все-таки интересно, можно ли открыть замок от верткой? Или надо действовать с помощью волшебства? Не стащить ли у Элайсон ее перчатки из драконьей кожи?

— Никакого волшебства, — сказал Пигуиллен, останавливая ее, — волшебство может запечатывать и распечатывать. Но для замка нужен ключ. Это древний закон.

— Как нельзя переступить порог, не будучи приглашенным, — пробормотала Ферн. — Ей очень захотелось спать. — Понимаю. Это правило вежливости. Очень многое в волшебстве основывается на древних законах. Мне это нравится, все приобретает определенный порядок. Приятно думать, что силы хаоса связаны с правилами приличия, коли уж не подчиняются физическим законам. — Она не могла справиться с сонливостью, и ее рука отпустила его ручку. Не забудь… допить молоко и доесть печенье…

Через минуту Ферн заснула.

Как стало часто случаться в последнее время, ей приснился очень ясный сон. Она спускалась по узкой тропинке между высокими скалами. Тропинка, плавно двигаясь вниз по склону, кое-где переходила в ступени, но Ферн казалось, что она летит невысоко над ними. Зигзагом тропинка убежала из-под ног Ферн и скрылась в туннеле. Скалы смыкались все ближе и ближе, оставляя только небольшую щель, в которую было видно небо. Ферн не чувствовала ни страха, ни головокружения. Внезапно ее завертело, и она помчалась сквозь тьму, освещаемую лишь летящими фосфоресцирующими всполохами. И так же внезапно она выплыла в яркий свет долины, окруженной горами, похожей на дно мира. Скорость полета замедлилась. Теперь это был мягкий дрейф мимо террас, где размещались бассейны разных размеров, какие-то — как озеро, какие-то — меньше. Все бассейны были разноцветными, как и минералы, устилающие их дно. Один бассейн был ярко-бирюзовым, местами переходящий в зелень изумруда, другой — ядовито-зеленым, третий — чисто-алым. Солнце стояло в зените. Длинноногие птицы пили воду из алого бассейна. Одна была больше, чем фламинго, с хищным клювом, с блестящими гребешком и перьями, которые отражали огонь солнца. Птица напомнила Ферн картинку из детской книжки сказок.