Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля - Фрай Макс. Страница 19

В конце концов это становится скверной привычкой: спускаясь с небес на землю, он продолжает смотреть вниз, день за днем рассматривая носки собственных ботинок, а жизнь тем временем, подобно перистым облакам, струится мимо.

Размышляя об этом, полковник откинул пневматический люк и достал из крохотного тайника под сиденьем голландскую вересковую трубку, которая обошлась ему дороже, чем теще - любимый испанский сервиз на восемнадцать персон.

На экране три фигурки суетились на "ничейной" территории крестообразного перекрестка. Справа и слева от них бушевали транспортные потоки, но ни запах бензина, ни шум двигателей, похоже, не волновал эту троицу. Снова и снова Жиряй бросался к канализационному люку, чтобы произвести загадочные манипуляции с крышкой, и тут же возвращался к Барби с Жердяем, потрясая кулаками и разевая рот, пытаясь перекричать гудящие, визжащие и рявкающие автомобили.

Эта история начинала нервировать полковника.

Он посмотрел на циферблат, маячивший в углу экрана. Оставалось семь минуть и тридцать четыре секунды запретной свободы. Минутой больше - и разоблачение неминуемо. Он был не готов к риску. Кроме того, требовалось дополнительное время - найти укромное местечко, чтобы слить излишки топлива.

И тем не менее... Он не мог позволить себе пропустить кульминацию.

Снизившись до пятнадцати метров, Уоллес озадаченно крутил джойстик оптического видоискателя, то приближая картинку - так, что можно было различить поры на коже блондинки, то - удаляя ее, чтобы поймать в кадр всю троицу.

* * *

Наконец, когда он уже собрался было отчаливать, произошло нечто заслуживающее внимания: в один из своих коротких стремительных заходов толстяк сдвинул в сторону крышку и принялся протискиваться в отверстие канализационного люка.

Барби (судя по разинутому во весь экран рту) пронзительно визжала, Жердяй бросился к люку, пытаясь ухватить Жиряя за рукав, но не успел: тот скрылся под землей раньше, чем Жердяй оказался на месте.

Полковник снизился до десяти метров. Самолет ощутимо качнуло.

* * *

Жердяй, наклонившись над открытым люком, что-то кричал в темноту. Барби, пригорюнившись, сидела на кромке тротуара.

"Где же толстяк? - недоумевал полковник. - Что он там делает?"

Он попытался снизиться до семи метров, но качка стала слишком сильной, и ему пришлось снова подняться до пятнадцати.

Наконец в отверстии люка показалось лицо.

"Ничего не понимаю", - прошептал полковник.

Лицо не принадлежало Жиряю.

"Ты кто такой?" - закричал Уоллес, чувствуя себя жестоко обманутым.

5

- Прошу прощения, что заставил вас ждать, - сказал г-н Андерсон, менеджер по рекламе.

На одно бесконечно короткое мгновение всем присутствующим почудилось, что над его головой шевельнулось Небо.

6

Самолет-невидимка набирал высоту. Полковник Уоллес последний раз - с глубоким сожалением - взглянул на экран прицельного устройства. На маленьком асфальтовом пятачке, со всех сторон окруженном потоками мчащегося транспорта, стояли три человека.

Они не говорили между собой и не смотрели друг на друга.

Все трое уставились в черное круглое отверстие канализационного люка, будто ответ на все мучившие полковника вопросы, должен был прийти оттуда - снизу, из глубины.

ЕЛЕНА БОРОВИЦКАЯ

НАСЛЕДСТВО СТАРОГО БОЛВАНА

Бесс вихрем носилась по своей крошечной бруклинской квартирке. Сумочка, красивые туфельки, ключи... Не забыть бусы! Мамины старинные бусы! Она аж подпрыгивала в предвкушении. Вчера они с Эндрю получили письмо от нотариуса. Два месяца назад скончался дальний родственник Эндрю. Пятиюродный дедушка или что-то такое. Они с Эндрю даже не подозревали о существовании этого дедушки, так что полагающейся скорби не ощущали. Но! Они были приглашены на оглашение завещания. В письме так и было сказано: "Мистер и миссис Эндрю Хендерсон приглашаются на оглашение завещания". Тут были две вещи, которые так радовали Бесс. Во-первых, конечно, "миссис Хендерсон". Она стала ею всего полгода назад, и ей так нравилось слышать эти слова! Миссис это тебе не какая-нибудь неудачница, никому не нужная мисс. А во-вторых, было сладко мечтать, что дедушка завещал им что-нибудь ценное. Бесс окинула критическим взглядом ободранный буфет и представила, что они получат какой-нибудь старинный сервиз. Или набор столового серебра. Лучше бы, конечно, с буфетом в придачу. Из мебели что-нибудь тоже не помешало бы...

Так. Попрыскаться духами, бросить корму крокодилу Пруденсу... Да-да, у Бесс был карликовый крокодил. Она называла его женским именем Пруденс, но считала мальчиком. Пруденс жил в огромном, сделанном на заказ (страшно вспомнить, сколько это стоило) террариуме под греющей лампой. В террариуме было даже углубление с водой - своеобразный бассейн. Пруденс рос медленно, как все карликовые крокодилы, и к настоящему времени был чуть меньше ярда в длину. Эндрю Пруденса не любил, но терпел, Бесс Пруденса почти любила. Крокодил Пруденс помогал в ее профессии: она была гадалкой. В Бруклине полно гадалок, достаточно раскрыть любое воскресное приложение к любой газете. Поэтому такая черта, как "та самая гадалка, с крокодилом", очень способствовало в бизнесе.

Во входной двери заворочался ключ, раздался голос Эндрю: "Пусик, мы тебя ждем в машине дяди!" Бесс мимолетно бросила взгляд в кривое зеркало в темной крошечной прихожей и пулей вылетела из квартиры. Прямо на полу валялась сумка почтальона - видимо, служивый, как всегда, бросил ее здесь и пошел относить письма на второй этаж. Район, где жили Бесс и Эндрю, знавал лучшие времена, но по-прежнему считался очень спокойным. Во всяком случае, почту тут не воровали. К тому же на втором этаже жила одинокая пожилая леди с толстой болонкой. Она любила побеседовать с почтальоном. А то и напоить его чаем. Поэтому сумка на полу у двери была для жильцов делом привычным. Бесс фыркнула, как всегда, чуть не споткнувшись о сумку, и выбежала на улицу.

Там хозяйничала золотисто-бордовая осень. Улицу, уставленную одинаковыми двухэтажными домами - две квартирки на этаже, четыре квартирки в каждом доме, - замело листьями. Бесс прыгнула в "тойоту", пристроившуюся во втором ряду машин прямо напротив их дома. Пол, дядюшка ее мужа, улыбнулся ей в зеркало и газанул. Ехать им было далеко - куда-то в дорогой район Лонг-Айленда. Бесс опять предалась приятным мечтам о наследстве. Интересно, а о чем мечтает дядя Пол?

Дядя Пол, родной брат покойного отца Эндрю, был веселым неунывающим холостяком, лет так под пятьдесят. Подтянутый, слегка седеющий, высокий, в общем, то, что называется "интересный мужчина". Бесс радовалась, что у них есть Пол. Родители Эндрю погибли в автомобильной катастрофе семь лет назад, а родители Бесс жили на Среднем Западе, видела они их нечасто: на Рождество да нa Благодарение. К тому же дядюшка, с его мудростью и обходительностью - тут Бесс улыбнулась своим мыслям, - очень хорошо влиял на Эндрю. Да, что скрывать, Эндрю был подчас патологически ревнив. Ну разве Бесс виновата, что она такая хорошенькая и все, буквально все друзья и приятели Эндрю пытаются с ней заигрывать? И не только приятели и друзья. Даже почтальон, которому она и в лицо-то никогда не заглядывает, и тот норовит отпустить ей комплимент. Конечно, когда она будет такой старой и страшной, как та леди со второго этажа, она будет рада и почтальону, а пока... Бесс вытащила зеркальце и не без удовольствия принялась изучать свою мордашку. Слегка смуглая кожа, персиковый румянец, карие глаза, про которые хотелось сказать "ягодные"... Ну что поделать, Эндрю, красивая жена - это не только лестно, но подчас и неудобно для мужа. Такая мысль витала в ее хорошенькой головке. Она закрыла сумочку, улыбнулась дядюшке Полу в зеркало заднего вида и принялась разглядывать пейзажи за окном.