Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 120

Солнце, прежде чем опуститься в невидимое море, пустило луч Ивору в глаз. Чтобы не забывал, что уже вечер и достойному собранию пора бы что‑нибудь, да решить.

Ивор ап Ител поморщился. Тяжелый взгляд неторопливо обошел собравшихся в доме лучших людей нового королевства. В другое время, наверное, стоило бы вспомнить, что в округе вообще‑то живут почти одни Монтови и решать им – остальных попросту слишком мало. Ну, разве ирландцев пригласить, из уважения к королю. Бывшему королю! Ивору захотелось грохнуть кулаком по столу. Сдержался. Может, и зря. Кажется, его отношение к ситуации разделяют все. Это немного утешает. Только Ивору‑то совет нужен. Очень.

Именно поэтому Монтови своим малочисленным соседям выделили по голосу – маленькому, совсем не решающему, – но все‑таки действительному голосу. И, за отсутствием заезжего дома, предложили собраться в доме самого богатого в округе скотовода.

Однако растерянным выглядел даже представитель Вилис‑Кэдманов. И винить его не приходилось. Как ни обидно было это сознавать, но в масштабах Диведа собравшиеся были мелкой сошкой. Даже сам зажиточный скотовод. Вот и предупредить их заранее то ли забыли, то ли попросту не озаботились. И вскоре после Самайна дома жителей правобережья Туи начал облетать рыцарский разъезд. Отчаянно кричала фанфара. И вслед за ней голос лучшего королевского глашатая провозглашал, что отныне земли на десять римских миль к северу от устья реки Туи отходят как владение, признающее лишь верховную власть короля Британии, под руку сиды Немайн верх Дэффид ап Ллиувеллин ап… – и дальше шло знакомое перечисление предков, хоть и не королевского, да доброго и старого рода. Остальные границы – море.

Независимости не ожидал никто. Не то чтобы случившееся было из ряда вон. Король вполне вправе выделить кусок из своих владений. Так часто поступают, награждая владениями сыновей и племянников. И то, что новое королевство получается совершенно независимым от Кер‑Мирддина, тоже неудивительно. Напротив, достойно удивления и восхищения, что все братья и сестры короля Гулидиена признали верховенство одного. Удивило иное. Обычно земли делят внутри семьи, и можно заранее угадать, когда и кому король решит выделить кусок. Но у Гулидиена, которого так и подмывает назвать «нынешним» королем, хотя на деле он уже стал «соседским», нет детей, а немногие племянники и пешком под стол не ходят по крайней степени младенчества. Так король ухитрился и тут подданным сюрприз подложить.

Ивор дернул вислый ус. Все не так уж и плохо, если подумать. Кто клану Гулидиен? Никто, на Монтови его предки никогда не женились. А Немайн, хоть тоже ирландка, да еще и сида, но свойство с кланом у нее уже есть – свояченицей Кейру ап Вэйлину доводится. А Кейр, похоже, со временем заезжий дом Дэхейбарта унаследует. А это, по доброй старине, которую, оказывается, списывать пока рано, не только честь, но и власть большая. Послабее, чем у королей, да пошире – над целой пятиной. Но если с Монтови Немайн в свойстве, то Вилис‑Кэдманы ухитрились сиду удочерить. Так что их голос маленький только формально. Всегда ведь могут по‑родственному нажаловаться Дэффиду ап Ллиувеллину, тот и замолвит дочери словечко.

Да и ирландцев нужно слушать. Немайн ирландка – пусть и сида. Ох, вот уж не думал, что на голову свалятся политические сложности. Голова понемногу превращается в котел для похлебки из мозгов. Вареных. А нужно что‑то говорить.

– Значит, так, – начал Ивор размеренно, чтоб успеть додумать да настроиться, – раз уж мы теперь отдельное королевство, нужно смотреть, чтоб вышли не хуже других. А коли так, думаю, нужно озаботиться священным местом для возведения королевы. Холм Гвина не подходит.

– Почему? – спросил представитель Кэдманов. – Наоборот. Ей только приятно будет – сама ж взяла холм на копье. Опять же, сидовский холм – самое волшебное место. У нас другого такого и нет.

– Вот именно. Получится – мы тут ни при чем. А на новом месте выйдет, что это мы ее возводим. Совсем другое дело. Что скажете?

– Чтобы сказать, нужно знать, кто она, – заметила ирландка Этайн, владелица рыбацкой флотилии, – а так это пустой разговор.

– Так вы, ирландцы, про нее больше всех знать должны.

– Слухи да побасенки? – скривилась рыбачка. – Про меня вон тоже говорят. Разное.

В основном – что главная «рыба», которую ловят рыбаки Этайн, водится на побережье Лейстнера и Мунстера. Ивор знал – неправда. Пиратство в море – да, налеты на берег – нет. Этайн совершенно не желала накликать войну на родной Дивед. А теперь, живя в маленьком королевстве, станет еще осторожнее. Или – нет? Страна маленькая, но править‑то ею будет сида!

– Хорошо, – сказал Ивор, – но многие с ней виделись, вели дела – уже сейчас, во время осады холма. Мое мнение – бывает хуже. Ригдамна нам попалась странная, но толковую королеву из нее получить можно… Чему ты смеешься, Этайн?

– Я ирландка. Ригдамна – ирландское слово… Означает – «сырье для королевы», заготовка. Но не увидит ли Немайн и в нас, в нашем маленьком клочке, заготовку для королевства? Которую и примется обтесывать, обтачивать, полировать…

Совет кланов безымянного пока королевства принялся переглядываться. Ивор покрутил ус. Морячка права. Что до слухов – ее же пример показывает, что дыма без огня не бывает. Конечно, молва правду раздувает и перекручивает – но в том, что про Немайн говорят, что‑то да есть! Говорят же разное. Например, что она, когда на город напало огромное войско варваров, вышла на битву одна, простых воинов насмерть испугала, младшие вожди оружие не смогли держать, а наибольшего сида палкой прогнала, как собаку. А перед тем со стены спрыгнула из удальства и сломала руку. Еще говорят, что епископ судил ее за волховство, да и признал, что оно не от дьявола. Тут мнения расходились: иные говорили, что Кер‑Мирддин она защитила чудом Господним, как святой Димитрий Солунь и Богородица град Константинов, а иные – что сила эта ее собственная, именуется то ли механикой, то ли математикой и допустима на богоугодные дела, да с молитвой. Второй вариант Ивору нравился больше – видел он сиду, та не казалась способной летать по воздуху, а мешки с землей метала при помощи огромной пращи. Стало ясно, как сиды воевали с гигантами всякими. Если маленькая Немайн ухитряется метать на три сотни шагов мешок, который два человека с трудом поднимают – то что творили богатыри? Выходит, что и в старых сказках не все вранье. А раз у нее рука была на перевязи – значит, падала‑таки со стены, а не летала и не проходила сквозь, как уверяли многие. Мол, что стоит холмовой просочиться сквозь десятиметровый вал? Тем более богине всех текущих вод… Но и варваров она не одна победила – королевскому войску тоже работы досталось, иным до грыжи, а иным и до могилы. Ивор кой‑кого в лагере во время осады порасспрашивал. Выходило – сида тянула время до появления королевской дружины, дралась с вождем варваров. И войско их, конечно, сглазила.

Что колдовство сидовское не сказка, Ивор знал на собственном опыте. Лазил на Гвинов холм в молодости. Летом, в самые спокойные времена, когда Гвина в крепости не бывало, и фэйри не решались шалить слишком зло. Увы, в тот раз то ли король Аннона навестил крепость в неурочное время, то ли другие шутники нашлись – но Ивор штаны испачкал и зарекся удаль на сидовских холмах испытывать.

Гвин шалил да пугал, а его наемники вели себя как любые наемники. Потом явилась Немайн и тут показала себя сильнее: разрушила укрепления братца и запела холмовой гарнизон – то ли до смерти, то ли до поспешного бегства. Скорее второе. А кое‑кто и сдался. Пленных фэйри все видели. С виду – почти люди, только уши прячут да белькочут по‑ирландски с дурацким акцентом, вроде лейстнерского. По крайней мере, Этайн уверяет, что смешней только говор пиктов и Фир Болг. У Немайн же выговор скорее мунстерский. Как у всех нормальных людей и, видимо, сидов.