Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 144

С другой стороны, этот вопрос связан с его дочерью. Которой он хотел дать возможность немного отдохнуть – пока не начнется. Немайн получила на обзаведение около сотни солидов, сумма из категории больших. Но не все же она навозному пообещала?

– В чем дело‑то? – когда чиновник побагровел от нетерпения, спросил Дэффид.

– В солонине, – торопливо сообщил тот, – в свиной. Я взялся поставить ей на стройку. Из королевских запасов. Тех, которые на случай осады. Сэр Эдгар принял новые бочки, этого года, а старые нужно продать. Они же хорошие, но к следующему году будут плохие.

Дэффид кивнул. Понятно, что сам комендант продажей старой солонины не то чтоб не озаботился, но торговать лично счел зазорным. И был, разумеется, кругом прав – если комендант торгует солониной, то кто учит ополченцев и ловит разбойников? А вот сбагрить ненужное через «навозника» – самое то.

– Так и что? – делая вид, что теряет терпение, поторопил чиновника Дэффид.

– Так не все хорошие! – всплеснул руками тот, и сам чем‑то похожий на одноименного жука – чернявый, плащ черный, усики торчат вперед… Нет, право, быть ему «навозником», какую должность ни получит. – Не все. Видимо, в позапрошлом году соли положили маловато.

Позапрошлый год был тихий… Как и большинство из последних, поди‑ка, десяти. Осад и битв никто не ждал, а соль стоила дорого. Она всегда стоит дорого, даже морская.

– А не ты солением заведовал?

– Нет, сиятельный Дэффид, не я. И сейчас не я… К сожалению. Я, с позволения сказать, человек аккуратный. Я бы проследил. К тому же те бочки, которые не вздулись, отчаянным образом пересолены. Кажется, часть бочек пересолили, а на другую, напротив, не хватило. Так что, боюсь, неиспорченные бочки тоже не придутся по вкусу Неметоне. А я не хотел бы испытать ее гнев. Я слышал про маятник…

Дэффид с трудом подавил улыбку. Надо же, детские страшилки оказались совсем не детскими. И весьма полезными.

– Неустойку плати, – пожал он плечами. – А что ж еще? Не верю, что моя дочь этого не оговорила!

– Даже записала, – вздохнул «навозник», – вот…

И потащил из‑под плаща довольно толстый свиток. У Дэффида глаза на лоб полезли. Ради десятка бочек солонины писать толстенный контрактище? Обычно в таких случаях хватало честного купеческого слова. А то пергамент дороже обойдется.

Впрочем, когда вчитался – от проставленных количеств и сумм глаза на лоб не полезли потому, как уже были на лбу. То, что он видел, никак не вязалось с прокормом пары десятков работников – пусть даже в течение года. Дочь отчего‑то скупала запасы, предназначенные для пропитания города в течение трех месяцев осады – небольшой рабочей команде, строящей крепкую усадьбу в устье Туи, этого хватило бы… Дэффид не стал трудить мозги. Позвал ту дочь, что помогала Немайн с расчетами на ярмарке. И очень поднаторела в обращении с цифирью.

– Эйлет, посчитай‑ка… Насколько этого хватит двадцати работникам.

Та только задумалась ненадолго. Даже и за перышко не взялась. Сидова наука!

– На сорок семь лет и девять месяцев, батюшка.

Теперь на людях было так. «Папка» остался для внутренних комнат. Что поделать – старые обычаи порядком забыты, и семье приходится ставить себя заново. Чтобы никто не усомнился в благородстве!

Впрочем, теперь‑то Дэффид об этом не вспомнил. Слишком взволновало непонятное, что происходит в устье Туи, а потому некуртуазно привлек к себе уставно‑смиренную дочь, ухватил за голову, чмокнул в макушку.

– Спасибо, умница моя.

И повернулся к «навознику».

– Значит, так, – ласковый отец превратился в главу сильного рода, – тут все описано. Штраф, возврат средств по текущей рыночной стоимости… Эйлет, рынок теперь как будто на тебе? Почем там свиная солонина? Так вздорожала? Ну и ну! Отчего бы? Обычно в это время года дешевеет… А, баранину кто‑то скупил, прямо живьем? Да, на носу поход. Король еще не начинал закупок? А когда? По обычаю, все снабжение после первых шести недель похода на нем, а не на кланах!

– Майни скупила, – скучно сообщила Эйлет, – город свой строить. А что?

Удивленно проследила, как вдруг налившийся пунцовым отец быстренько ушел внутрь хозяйской половины. Пожала плечами да двинулась следом.

Дэффиду было разом смешно и обидно. Смешно – потому как сам мог догадаться, что Немайн спокойно строить маленькую усадьбу не станет и вычудит что‑то этакое. Обидно – потому как не сказала.

– Я с ней еще поседею, – пожаловался он дочери, отхохотавшись, – вот принимай таких в семью… Но – хороша. И права!

– Правда? – Эйлет обрадовалась, ждала‑то громов и молний.

– Правда. Это я недодумал, а она – гордячка, сколько б ее епископ поклонами ни лечил, все сама… Но раз уж Майни ухитрилась стать кем‑то вроде королевы и строить город, там нужен будет заезжий дом, – Эйлет захотелось зажать уши – а толку, если продолжение она и так знала, – а потому собирайся замуж! Девка Хозяином заезжего дома быть не может, дело на сторону отдавать нельзя, а Тулла с Кейром мне здесь нужны!

Город временами всплывал в чужих воспоминаниях – знакомый шапочно и нелюбимый. Вот пригороды с их парками и дворцами – другое дело. А в самом городе – шаг в сторону от напомаженных парадных улиц – и начинается гниль, на которую строителю смотреть больно. На торжественных проспектах – бесконечный барахольный ряд от уличных лотков до хрустальных витрин, набитых бездельным товаром. Кошмарные норы станций метро с одним выходом.

Если бы болезнь, поразившая город, была банальной старостью… Увы. И все‑таки сон принес ее именно на эти неприятные улицы. На которых не все было так уж плохо. Днем реклама не била по глазам, а яркий грим очередного подновления к дате выцветал под живым светом полуденного солнца. Хорошо резкий весенний ветер с моря не нанес еще туристов – летом будут бродить праздные толпы, уродуя кропотливый образ бывшей столицы, представляя ее стариком‑чиновником в затрапезном: заляпанный винными пятнами атласный халат вместо мундира, нищая роскошь отставки… В Эрмитаж, впрочем, и теперь очередь на часы. Наверняка. Но Немайн не туда.

Ей в консерваторию. Пока всего лишь документы занести и узнать, на какой день назначат прослушивание. А потом, наверное, музеи – самые полезные – артиллерии и флота. Вечером Мариинка. Вечность в опере не была!

На улице оглядывались. Не более того. Впрочем, на большинстве прохожих отчего‑то красовались венецианские маски – золотые, серебристые, цветные, которые удивительно шли к костюмам двадцать первого века. Над проспектом летели стремительные мелодии рондо, под которые утренняя деловитая толпа и пихалась локтями. Асфальт пружинил под ногами, как сырая земля на окраинах Кер‑Сиди. Немайн еще подумала, что ее, как и Петра, угораздило основать город на болоте. Вот только она озаботилась превратить оборонительные рвы в мелиорационные каналы – а потому в самом Кер‑Сиди сухо. Если же кто‑то решит обложить город осадой то влажная земля и высоко стоящие солоноватые грунтовые воды будут уже его проблемой!

Великие города тем и отличаются от провинциальных, что пронять их может разве уэллсовский треножник. И то, если буйствовать начнет. А никак не смирная сида…

– Ого! А я и не знал, что нынче опять хоббичьи игрища! – за спиной, шепотком.

– Нет, это скорей реконструкторы. Где ты толкиенутых с клевцами видел?

– А ты на уши посмотри!

Похоже, сзади идут. Привычно… Уже привычно. И неопасно. Здесь ее уши сойдут за пластик. Главное, чтоб никто отрывать не начал. Впрочем, геологический молоток тоже не резиново‑поддельный. И, что особенно хорошо, не является формальным оружием. Конечно, случись что, объяснять, зачем это нужно в городе, придется. Но – не раньше. Для кого штуковина на поясе Немайн – оружие, те явно и одежку датируют. А значит, либо подделка, либо разрешение есть. А для кого инструмент… Ну, мало ли откуда сестра солнца и ветра торопится. Может, студентка с поезда, с практики, топает через центр к себе в общагу.