Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 2

Кейр оторопел. Белое с золотом носили разве тилвит тег. Высокие, золотоволосые. И еще… Да быть такого не может!

– Синяя же, говорят, рыжеволосая, маленькая… Гоблин почти.

– Сам ты гоблин, – девушка почему‑то обиделась. – Говорю, настолько белая, что кажется синеватой. Волосы красные. Рыжие и красные – разницу видишь? И брови красные, и ресницы. А рост… Какой рост у Добрых Соседей, знают только они сами. Что еще… Руки слегка в земле перепачканы. Отмыла, но под ногтями осталось.

Что ж. Так ничего и не прояснилось. Оставалось узнать все самому. И подстегнуть коней, чтоб не упустить свою легенду. Какой‑то она будет?

Издали – как раз был участок прямой да ровный – сразу увидел – темная до черноты ряса, над ней лохматая голова. Из‑под рясы мелькают сапоги. Всаднические, судя по подошве, но без шпор. Смотрит под ноги. Внимательно так, словно кошель с золотыми обронила. Кейр поравнялся. А что сказать – не знал. Разве уши рассматривал. Уши были, действительно, большие и треугольные. И да, жеребячьи. Вот только торчали не вверх, а в стороны. И их действительно хотелось потрогать! Кейр решился.

– Куда путь держишь, Добрая Соседка? – На такое обращение, как будто, никто из фэйри не обижался. Иные, правда, всегда злые – но вот таких в Диведе почти и не водится. Разве только старый бог Гвин ап Ллуд со своей сворой…

Волшебное существо остановилось. Руки опустили мешок на землю. Голова вскинулась вверх, показав длинную белую шею. Глаза серые, без белков, сжатые в точки зрачки… Фэйри. Точно фэйри! Только… которая?

– В город.

– А‑а‑а. – Кейр постарался протянуть это солидно и многозначительно. И замолчал. Фэйри немного подождала, потопталась. Отвернулась, подхватила с дороги украсившуюся несколькими мокрыми песчинками ношу, и зашагала вперед. Кейр, чтобы не отстать, пустил лошадей медленным шагом. Просто ехать рядом и молчать было неудобно. Но о чем можно говорить неизвестно с кем?

– Славная леди, ты не обидишься, если я спрошу, ты из которых?

Ведь и правда, могла оказаться баньши. Правда, это как раз могло быть и не страшно. Кейр слыхал о Добрых Соседях чуть больше, чем детские сказки – все‑таки не в последней семье клана уродился. Так что знал: банши на самом деле хорошие. И никогда ничего не накликают, а что плачут над бедами людей – так это от жалости. Они ведь людям какая‑никакая родня, того же адамова семени. О детях заботиться помогают, злые чары отводят. И только если совсем‑совсем не могут помочь – плачут. Заранее. А оттого многие верят, что это банши напасть и накликали.

Ответ же чуть рот открытым не оставил.

– Я сида. Из тех, которые для ирландцев "дини ши", для скоттов – Благий Двор, а для вас – народ холмов. Ростом вот только не вышла.

И руками развела. Мол, не виновата я, что такая худая да короткая. Кейр же рассматривал ее наново. И глазам своим не верил. Сиды – те, кого раньше считали богами. Не всех, а старших да сильнейших. Но они же в легендах прекрасны! А эта… а эта умильна. Как бывает птичка, белка, щенок. Или какое другое животное – красивое. Даже женственное. Которое не грех подвезти, чтобы лапки не стирало. И которое очень хочется погладить. Не как девушку, как звереныша. И за уши потрепать.

– Ты больше похожа на тилвит тег.

– Детей не ворую, – уверила фэйри, – да и волосы у меня не золотые.

Зачем‑то поправила ворот, при этом невзначай вытащила наружу серебряный крестик. А это решало почти все. Серебра не боится. Крест приняла. А значит, кем бы ни была до того, ныне – в правах человека. Молоденькой девушки. Причем, верней всего, без роду‑племени. Да она же боится! Оттого и ворот дергает. А кого боится‑то? Кейра, что ли? Кейр понял – всего. Кто знает, как меняется мир для подобного существа, когда оно принимает Бога? Зато стало ясно, как себя вести, правильнее всего. Как с малознакомой соседкой. Доброй соседкой – в прямом значении этих слов.

– Это верно. – Кейр показал, что все понял верно. – Волосы у тебя, скорее, медные. Так может, тебя подвезти?

– А что попросишь за провоз?

То ли играет, то ли и правда боится, что парень начнет жениховские подвиги считать, или сочтет за безродную, у которой одна расплата за все мужские услуги.

– А как же, попрошу. Разговор – от скуки. Ну и от права трепать, что леди из народа холмов до Кер‑Мирддина подвозил, не откажусь.

Кейр изо всех сил старался выглядеть безопасным. Обычным фермерским сынком, подвозящим худородную соседку. Получалось хорошо, потому, что таким он и был, разве очень богатым – и таким его видела сида. Увальнем с доброй хитринкой в глазах.

– Годится, – пытаясь подражать степенному говору, девица забросила на телегу мешок и взгромоздилась сама. Аж оси скрипнули. Устроилась на место воина. И даже привстала, держась за бортики. То ли очень хотела дорогу впереди видеть, то ли назад оглядываться не желала, то ли просто привычка у нее такая – в старые времена колесничий воин стоял, готовый соскочить и вступить в рукопашную схватку с врагом, либо метнуть дротик с остановки. У Кейра в желудке похолодело от мысли, сколько лет должно быть той, для которой колесница – оружие. Впрочем, время в холмах течет странно. – Вот про сидов и побеседуем, ежели не возразишь. Что у вас, наверху, о нас знают?

Толком старых легенд Кейр и не помнил. А наврать – боязно, сиды ложь чуют, хоть и не всегда, но очень часто. А вот обижаются – если на обмане поймают, всегда страшно. Кейр вздохнул и вывалил, что знал.

– А ничего. Только сказки мелют. Может, не все врут. Так не проверишь. У нас‑то в роду вашего корня нет. И под холмы никто не хаживал. А вот что людей в былые времена для вас резали, это слыхал. Чтобы урожай был, да за исцеление короля, ну и всяко еще. А ты‑то чего наверх вылезла? Да еще и с крестом.

Хорошая идея – пусть сида говорит. Тем более, что они‑то вообще неправду говорить не могут. Только умалчивать да ходить вокруг и около.

– Неохота быть мелкой нечистью, – заявила ушастая попутчица. – Да и крупной тоже, хотя крупная из меня при всем желании не получится. Ни размера, ни способностей. А крест многие сиды приняли. Король Артур, например. А ведь хороший был король?

– Саксов бил, – значит, хороший. А он точно из ваших?

– А кто еще будет спать столетиями? Да еще под землей?

Резонно. Кейр долго не отвечал, обдумывая известие о любимом герое. Слухи, вообще‑то ходили… Потом уронил:

– Выходить ему пора. Совсем нас забили саксы. Он же обещал вернуться, если будет с Британией беда. А беда уже давно. Можно и так сказать, что Британии‑то уж и совсем нет. Вот это‑то как получается?

– А так и получается. Он же ранен был. Много раз и очень тяжело. Не залечил, выходит, ран. Ты сам говорил: в холмах время другое. Там – день, тут – столетие. А иногда и наоборот.

Дальше ехали молча. Внутри непривычной к серьезному размышлению головушки Кейра ходили бугристые мысли, перекатывались желваками. Да и сида погрустнела. Кейр догадался: что‑то знает. Не хочет говорить. Нескоро выйдет, наверное, король. Грешную мысль о том, что Артур помер, задавил в зародыше. Так быть не могло.

– Надо, значит, продержаться, – сказал Кейр бодро, – пока не проснется. Сколько надо, столько и стоять. Верно говорю?

Сида неуверенно кивнула.

– Ну и ладно. Глядишь, и сдюжим. Короли у нас бравые. А пока я тебе, сестрица, наши байки про сидов перескажу. Ты посмеешься, вот мне оплата и выйдет…

Лучшего слушателя для замшелых побасенок Кейр не видывал. Сида то смеялась, то хмурилась, когда вместо богов, высоких сидов, а на худой конец, королей и рыцарей, в сказаниях начинали появляться фэйри, пусть и именуемые Добрыми Соседями да Волшебным Народом. И шевелила ушами. Особенно – на женских именах. Подруг припоминала?

Когда после очередного поворота из‑за деревьев выглянул город, брови у сиды подскочили на два пальца вверх. Чуть не до середины лба.