Записки неординарной эльфийки - "Эльфарран". Страница 52

"Положительно переборщили с зеленью," – впадая в легкую дрему, равнодушно подумала я. Журчали струйки маленького фонтанчика, приятная теплота растворялась в неподвижном мареве тумана. Шорох шагов вырвал меня из сладостной неги. Резко обернувшись, я увидела аранена присевшего на край бассейна. Он вынул узкий зеленый конверт и, положив его на бортик, произнес:

– Это твоя амнистия, ты оправдана по всем статьям. Поздравляю.

– Не мог подождать до утра. – Пробормотала я, осторожно высовывая руку из под листьев. Конверт с золотым тисненном гербом содержал пышно украшенные два документа: первый – о полном прощении, второй – о состоявшемся факте помолвки.

– Причем здесь это? – Вздохнув, спросила я. – Весь спектакль был лишь для получения оправдания.

– Ошибаешься, – в тон мне усмехнулся аранен, – теперь ты уже никуда не денешься, мифриловое колечко – это не украденный горячий бублик, просто так не выбросишь. И это тоже тебе. – Достав из-за спины светлый изогнутый обруч изящной короны, нахлобучил её, на мою макушку, содрав кожу на лбу.

– Светлейшая аранель Эльфарран, звучит красиво.

Смысл подлого предательства потряс меня до кончиков ушей.

– Мерзавец. Подлец. Предатель. Баран винторогий.

Взвизгнув, попыталась начать драку. Стоп! Некоторая небрежность в моем наряде остановила порыв, и погрузившись по самый нос, я заплакала от невозможности предъявить свои претензии его лицу.

– Вот и хорошо, сиди и слушай, – все же слегка отодвигаясь, примирительно заговорил, жених. – Если слова "хорошая репутация" для тебя ничего не значат. То кто-то должен об этом позаботиться. Одна в компании двух мужчин. Весь последний год. – Он помолчал, собираясь с мыслями – И потом, я тебя знаю с детства. Хороший род, немалое приданое, ну и с виду тоже не уродина. Что ещё надо для успешной семейной жизни?

– Может быть любовь?

– Оставь человеческие выдумки, Королева золотого леса. Смотрящая в будущее предсказала – ты угроза всему светлому миру, просила удержать тебя и крепко привязать к эльфийским корням. Тогда, в ночь нашего приезда, она напрямую предложила мне твою руку и твой род. Я не мог отказать ей в такой мелочи. От моего имени она послала тебе колокольчик, желая обручить нас немедленно, и вернуть тебя под охрану королевского дома. Я, как видишь, честно выполнил её просьбу. Лучше поздно, чем никогда.

– Уйди подальше, пожалуйста, – чувствуя что уже теряю контроль, вежливо (из последних сил) попросила я.

Аранен вышел, мягко прикрыв дверь.

– Сделал таки из меня дурочку!

С возмущением всколыхнув волнами неподвижное зеркало бассейна, я вышла из воды, обрывая с себя приставшие кувшинки, закуталась в приготовленные полотенца. Моему гневу не было предела.

Наутро, разорвав зубами парадные королевские портьеры, спустилась с третьего этажа, угодив прямиком в объятия жениха, поджидавшего под окнами. Невозмутимо перекинув через плечо, он отнес меня обратно, и вручив разорванное полотно, велел вернуть ему первоначальный вид. За завтраком, сидя в огромном белоснежном зале, купаясь в солнечных бликах отраженных набранными из горного хрусталя окнами, я старательно пыталась поймать с помощью рыбного ножа кусочек яблока в десертной чаше. Король украдкой следил за моими маневрами, улыбаясь собственным мыслям. Даже когда, перевернув многострадальный компот, я облила ему колени, он просто положил на них салфетку. В другом конце стола аранен готов был уже придушить меня.

Самые страшные дни. С чего собственно все и началось

Штат из тридцати фрейлин. Во главе с моей старшей сестрой. Притворные улыбки и плохо скрываемая зависть, гадости исподтишка, как я отвыкла от всех этих штучек эльфов. Орки били сразу, и люди тоже не отличались излишней щепетильностью. Чуть что сразу тащат на костер. Все честно и быстро. Одно хорошо: поняв, что между нами нет вообще никаких чувств, они сразу переключились на аранена, оставив меня в относительном покое. Теперь уже я злорадно хихикала, видя, как он спасается от них на мужской половине дворца. С именами тоже вышла полная путаница. Отчаявшись их запомнить, я просто прикрепила каждой на грудь бумажку с именем. По вечерам, устав от постоянных нравоучений, я забиралась в самый темный шкаф и, зажав уши, предавалась унынию. Одна мысль не давала мне покоя: "Ну и вляпалась."

Затем меня находили, вытаскивали и, усадив в круг фрейлин, готовили на светлейшую аранель.

– Где мой лук? – Приперев к стене Лютенель, я начинала волноваться, сжав её плечи. – Где мои стрелы?

– Зачем тебе, – задыхалась, хрипела сестра, – ношение оружия в пределах дворца запрещено. Отпусти меня, принцесса, – потирая шею она сползла по стене и тихо добавила, – они в парадной королевской спальне. В изголовье большой государственной постели. Это знает каждая эльфийка. – Окончательно перейдя на шепот, она потеряла сознание. С ужасом взглянув на свои руки, я поняла, что чуть не стала сестроубийцей.

Нет. Хватит. Пора прекратить эту глупую пьесу, пока она не переросла в трагедию.

С помощью ножки стула и дверной ручки заперев свиту в зале танцев, я в полном королевском облачении скатилась по перилам беломраморной лестницы и вихрем влетела в покои короля. Растолкав опешивший караул, с треском распахнула двери. Удивленный Трандуил , деликатно улыбнувшись, приветствовал меня.

– Ты куда явилась, – это уже аранен, стараясь сохранить невозмутимое лицо, попытался выпихнуть меня обратно. – Выйди отсюда.

Упершись руками в косяк двери, я в отчаянии призвала на помощь короля. Повинуясь сурово сдвинутым бровям отца, аранен отпустил меня.

Передернув плечами и вздрагивая от пережитого волнения, я приблизилась к королю и доверчиво вложила свои руки в протянутые ладони.

– Эльфи, девочка моя, – мягко и проникновенно зазвучал его голос; такой твердый и гордый с другими, он нежно окружил меня своим обаянием. – Я так рад, что ты выбрала время, навестить нас. Посиди здесь немного.

Обернувшись, я показала язык жениху и, довольно расправив платье, уселась возле будущего отца. Он задумчиво глядя куда-то в себя, продолжил:

– Мы уже почти семья, и снова, как в далеком прошлом, у трона кружатся женские юбки, жизнь продолжается, после холода одиночества в нашем доме наступает весна. Весна несущая надежду и радость. – Похоже он был единственным, кто был счастлив в этом зале.

Опустив голову, я уже ничего не смогла сказать. Сказать, что все это обман, что это неправильная свадьба, и во всем виновата Галадриель, так бездумно распорядившаяся моей судьбой. Но слова замерли, комом застряв в горле. Учтиво поклонившись королю, я поплелась к себе, в обернувшись дверях:

– Но подружек невесты я выбираю сама!

"Хоть что-то отвоевала. Молодец." – Подбодрила я себя, но впервые в жизни эффекта бодрости не появилось. Угрюмо слушая жалобы фрейлин, я твердо решила добраться до лука и колчана, в котором вместе со стрелами лежали завернутые в платочек кольца. Одно из них обещало свободу. И если для этого придется пройти через свадьбу, то я согласна и на это.

– Ведьма, приведение, русалка – светлейшая аранель смеётся над мной? – Смущенный королевский гонец комкал в руках свадебные приглашения. – Королева Аврора – ну куда ни шло, гадалка Кассандра – найдем. Но как мне поймать женщину птицу? Это невозможно!

– Тогда никакой свадьбы не будет.

– Мы постараемся, но последствия приглашения оркихи будут катастрофичны.

– Ну уж это мне решать, – вставая, я дала понять, что аудиенция окончена.

Поклонившись первый гонец государства вышел.

– И не забудьте гнома!

– Он что тоже будет подружкой?

– Не откажется!

Успешно сдав экзамен на невесту, я была готова в главному событию моей жизни – побегу из королевского дворца. Теперь уже ничто не могло вывести меня из невозмутимого спокойствия.

Я даже начала улыбаться. Король расцветал, видя как на общей трапезе я уже просила добавки, как подставляла щечку под обязательный полуденный поцелуй, как покорно учила церемонию бракосочетания, используя в качестве аранена старый манекен. Свободнее вздохнули мои родители и родня. Все решили, что поняв бесполезность сопротивления, я, наконец, покорилась. Они ещё не знали, что за сюрприз я готовлю. Жизнь, полная опасностей, выучила меня терпению. Я была спокойна как стрела в натянутом луке, но это была лишь видимая неподвижность, в любой момент я была готова, сорваться улететь.