Форменное безобразие - 1 (СИ) - Могильнер Маша. Страница 50

Надо отдать ей должное, Зинаида мгновенно пришла в себя и начала ругаться на меня матом. Зачастила, я бы сказала. Пока она выплескивала на меня все те знания могучего русского языка, что поднакопила за долгую бурную жизнь, я думала, что из этой старушенции получился бы отличный рэппер. Во всяком случае, скорость ее речи поражала. Какой там Эминем, блин. Причем заметьте, это была не просто каша, а вполне отчетливые слова так хорошо знакомые с детства, каждому жителю нашей отчизны

Я решила ее не останавливать, а спокойно села на стул и начала потягиваться и всем своим видом демонстрировать: говорите, говорите, я всегда зеваю, когда мне интересно.

Зинаида поняла, что этим меня не проймешь и замолчала. Мне казалось, что я просто слышу, как у нее двигаются мозги. Сидит тут, в ответ не орет, речи ее не пужается. Вид какой-то странный, может и правда чего?

— Чавось это ты про меня знаешь? — наконец изволила спросить она. — Я ничего не делала и доказательств ни у кого нет. Не я это, а оборотни окаянные, пара выродков, что в лесу живут. К ним и иди, — за этой фразой последовала вторая порция речи, значительно расширившей мой словарный запас. Я даже подумала, что некоторые особо сильные обороты надо будет запомнить, чтобы при случае блеснуть при Гарике.

— Хорошо, давайте позвоним, — я раскрыла мобильник и стала делать вид, что звоню. Откуда же тетке знать, что абонент находился вне зоны действия сети. А мне за актерскую игру, давно надо было Оскар отдать.

— Алло, Мишенька. Здравствуй дорогой. Да, это я. Что там у нас с отпечатками пальчиков и ворсинками? Да, да, все правильно. Зинаида Михеева? Отлично. Выезжать? Может быть, если не поймет, я перезвоню. Что гражданка Михеева? — я повернулась к тетке, и меня стало ее немножко жаль. Такой перепуганный вид у нее был. — Ну что? — повторила я. — Я могу вас сейчас забрать, а еще лучше, рассказать вашим односельчанам, что вы не только режете скот, но и пытаетесь оклеветать честных людей. А это ведь статья. Неужели, вам в вашем возрасте хочется в тюрьму?

— Не губи, — бабка с такой прыткостью бросилась передо мной на колени, что я чуть не взвизгнула. — Я тебя прошу, все отдам, только не губи.

— Да, — я быстро пришла в себя и решила добить жертву, — а холодильник-то наверное забит мясцом, а?

Это стало последней каплей. Тетенька или бабушка, уж не знаю как ее назвать, начала бегать по дому и совать мне в руки какие — то купюры, золотые кольца. Короче, совсем мне противно стало от своего поступка.

— Послушайте, — я усадила бабку на потрепанный диван, — давайте так. Я вижу, вы женщина не плохая, — врать я всегда умела.

— Не плохая, — отчаянно повторила она

— Дурного не хотели.

— Не хотела, родимая, не хотела. Так, побаловаться, пошутить, — она заискивающе посмотрела мне в глаза.

— Значит так, решим. Вы ничего больше не делаете, никаких нападений на скот, разбрасывания медвежьей шерсти, слухов распускать. Ни-ни.

— Не буду, родная, — бабка начала отчаянно креститься, — вот те крест, не буду.

— Ладно, а я тогда помолчу. Но помните, я телефон свой оставлю Людмилу. Вот этот самый телефон, который можно с собой брать и в лес с ним ходить, — я показала ей мобильник. — И если не дай Бог, что…

— Все поняла, все поняла, спасибо. Ну, уж удружила старухе. А я так, пошутить, побаловаться. Думаю, весело будет, — тут она залепетала какую-то чепуху.

— Я пойду, — грозно сказала я, — но вы помните!!! И посидите дома дня три, не высовывайтесь, подумайте над своим поведением, — с этими словами я вышла.

Честно говоря, на душе было препогано. Вроде ничего плохого не сделала, а все равно. На улице было пусто, и я поспешила к большому синему дому, который мне описал Людмил. На стук вышла молодая женщина лет тридцати пяти. Увидев меня, она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

— Ты, наверное, Маша? Хорошо, что Людмил предупредил, что ты будешь так выглядеть. А то бы я тебя точно не пустила, — она увлекла меня во двор. — Все в порядке? На тебе лица нет.

— Угу, — сказала я. Убейте, но не люблю я угрожать людям, показывать им власть свою и вообще. Елки-палки, ну что такое?

— Меня зовут Татьяна, — тем временем продолжала женщина. — Давай-ка, мы тут воды нагрели, чтобы ты помылась, — она отвела меня к приземистой избушке, в которой любой нормальный человек, иногда выезжающий в деревню, опознал бы баню. — Сейчас полотенце принесу и мыло.

Она ушла, а я села на пороге, закурила сигарету и начала заниматься самокопанием. Почему мне так хреново? Конечно, тетка противная, и я сделала то, что надо было сделать. Но тут мне в голову начали лезть всякие глупые мысли, типа можно было бы и помягче и не пугать бедную старушку до полусмерти.

— Что сделано, то сделано, — вздохнула я, и получив мыло душистое и полотенце пушистое от моей новой знакомой, направилась в баню, где меня ждал котел горячей воды. Вылив на себя несколько тазиков воды различной температуры, мне стало легче и я вспомнила, что вода считается отличным носителем энергии. В том плане, что она уносит любую энергию, плохую или хорошую. Поэтому, некоторые знающие люди не рекомендуют радостно петь в дУше, или над рекой. Мол, мы поем, когда у нас настроение хорошее, а вода, вроде как всю эту радость с собой забирает. Но точно также она забирают и тоску. Не знаю, может, врут, но мне помогает.

После того как я чистая, относительно довольная собой и одетая в человеческую одежду зашла в дом, Ольга всплеснула руками, удивляясь как изменился мой внешний вид.

Еще бы, без косметики, в длинной юбке и хлопковой рубашке, я выглядела как примерная девушка на выданье. Жониха только не хватало.

Первая часть моего плана была исполнена, дело оставалось за малым. К четырем часам подъехал Людмил с Русланой, и они с Татьяной и ее мужем Сергеем пошли в церковь, на вечернюю службу чтобы реализовать вторую часть моей "гениальной PR-компании". Они вернулись через пару часов веселые и довольные жизнью.

Как и было задумано, когда местные жители увидели шкуру медведя, принесенного Людмилом (уж где он ее откопал я не знаю, главное, что откопал), они легко поверили, что Людмил убил того самого медведя негодяя, а уж то что они с женой были в церкви на службе, пока священник читал молитвы и поливал их святой водой, и при этом прошу заметить, ни в каких чудищ не обратились, произвело на местное население самое благоприятное впечатление. Тем более, как я поняла, к лесничему всегда относились с уважением, а на Зинаиду вроде как точили зуб. Уж больно часто ее лекарственные травки не срабатывали.

В общем, массированный план наступления по всем фронтам удался. И бабку Зинаиду мы запугали, и шкуру неубитого медведя поделили, и рейтинг местных оборотней снова восстановили. Красота.

Только, что-то я начинала подуставать от своих приключений. Поэтому, не взирая на самые интенсивные уговоры своих «подопечных», я упросила Людмила поскорее отвезти меня на базу, тем более он знал, где это находится.

После прощания, полного объятий, поцелуев, слов благодарности и данного обещания обязательно приехать в гости, мы все-таки уехали. Надо отдать должное водителю и уазику, до базы мы доехали гораздо быстрее, чем ехали туда с Эдмундом на джипе.

Людмил обнял меня на прощание так, что у меня хрустнули косточки и сказал, чтобы я бросала свою городскую жизнь и приезжала к ним погостить на пару месяцев. Еще раз, пообещав, что при случае я непременно это сделаю, причем я действительно приняла эту идею всерьез, мы распрощались, и я зашла внутрь хоромин.

Было еще светло, около восьми часов вечера, но в доме всюду был зажжен свет, и было совсем пусто. Как выяснилось чуть позже, весь народ собрался в большой гостиной, где нам давались ценные указания, и народ этот был отнюдь не весел. Я быстренько пересчитала людей, были почти все из нашей группы, кроме Юрки.

— Что-то случилось? — мой вопрос прозвучал в полной тишине и никто не поспешил на него ответить.

— Эдмунду плохо, — наконец сказала Оксана. Видок у нее был не очень.