Костяная легенда - Ясный Дмитрий. Страница 22

«Доставай потом, откуда-нибудь, из области таза, например, гниющие куски мяса. Оттирай от крови латы песком, мучайся. Да и будет ли время. Сплошные неудобства в нынешнем существовании. А свое тело, я потом вымою, благо лесной ручей журчит рядом. И зубы свои, почищу заодно».

Амулет подчинения всему этому не препятствовал. Раб выполнял волю хозяина, а временное ограничение ему установлено не было.

К месту ночевки, волоча за собой, за продетый через ушные раковины длинный прут, череп вепря, он вернулся уже ближе к полудню, когда весь изведшийся в ожидании Ворант, уже не находил себе места. Видя, как неописуемое выражение облегчения, появляется на бледном лице мага с красными, воспаленными от бессонной ночи глазами, он даже ему немного посочувствовал, примерно представляя, каких ужасов напредставлял он себе, когда Опалин не вернулся ни к рассвету, ни к позднему утру. Но Ворант тут же, заставил его пожалеть о мимолетном проявлении чувства доброты к магу. Брызгая слюной, он начал поливать нерасторопного раба самыми грязными оскорблениями, какие он сумел вспомнить. В конце потока не цензурщины он взвизгнул, выкрикивая свой любимый боевой клич «Оккар» с добавлением неведомой абракадабры и Владимир Анатольевич только успев мысленно вскрикнуть: «Вот же сука, магичная!» рухнул в пропасть наполненную болью.

В этот день они остались на этом же месте. Ворант тщательно вываривал череп вепря.

Сперва, заставил Опалина наполнить водой выкопанную в земле яму, обмазанную потом глиной. Затем бросать в яму, раскаленные на огромном костре камни. Костер также обеспечивал топливом, бывший лже — член Высокой ложи Полночной империи.

Работая, Опалин постепенно приходил в себя и переваривал новую порцию знаний. Как обухом по голове для него оказалось то, что постулат о нечувствительности нежити к боли, вычитанный в книгах и слепо принятый им на веру, являлся ложным по своей сути. Ворант быстро и наглядно, это доказал.

Пускай внешние физические воздействия совсем и не ощущались неживыми в качестве болезненных. Скелеты смело могли поплевывать на все плети, батоги, шпицрутены и что там еще для наказания ближнего своего придумал пытливый человеческий ум. Но в этом случае на помощь магам, желающим наказать провинившуюся костяшку, приходила генетическая память клеток костей скелета. Как удавалось пробудить мертвые клетки и фантомную боль превратить в реальную, для бесчувственного костяка, оставалось пугающей загадкой. Если же вспомнить, что все эти возможности управления и подчинения нежити, даровала миру наука Полночной Империи, то даже стоило радоваться развалу на жалкие осколки подобного монстра.

Кто его знает, до чего бы доизобретались, вымершие двести лет назад, тамошние злые гении. Может и до меганекрооружия массового поражения и межзвездных перелетов на мертвых драконах.

Знают же жители этого мира, что их планета круглый шар, парящий в безвоздушном пространстве, а Сестры — луны просто два небесных спутника их мира. И здесь тоже приложила свою руку Полночная империя. Инопланетяне их посещали, что ли? Знаниями делились с императорами, от своей широкой, кремниево — водородной, души?

Кстати, Ворант, видимо соскучившись по общению, в своей высокомерной манере, соизволил объяснить, для чего он вываривает череп вепря. Оказалось, это добавочный ингредиент для новой трансформации, задуманной магом для него, Опалина, любимого раба Господина. Господина только с большой буквы. Видимо Ворант, натерпевшись за ночь страха, решил, что постоянное величание его Господином, существенно улучшит цвет его лица и поднимет на новую планку внутреннею самооценку мага. Ну, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы к амулету подчинения со злобными мыслями не тянулось.

Так, в варке черепа, суете по хозяйству Опалина, разглагольствовании Воранта, о будущих перспективах, ожидающих столь неординарного мага как он, прошел и этот, девятый день, их путешествия к Покинутым городам.

Как-то в очередной раз, переночевав в лесу, они поутру, после проливного дождя шедшего всю ночь, по единоличному решению мага, выбрались на вымощенный плитами старый имперский тракт. Маг соскучился по крыше над головой, чистой постели, хорошей пищи и общению с людьми. В принципе, тех пяти серебряных лауриев должно было хватить и на выполнение его заветных желаний о мягкой постели для него, горячем вине со специями и пополнение заканчивающихся припасов круп и овса для кобылы мага. Денежные запасы он собирался пополнить с помощью своего раба, отправив того на «заработки» и поиски сокровищ в ближайший Покинутый город.

Мясо закупать он не собирался. Его в избытке добывал Опалин, влет сбивая пролетающих птиц камнями и загнав, пару раз, оленей. Тураны, здешняя помесь зайца с тушканом, оказались очень верткими и малосъедобными. Жилистыми и худыми. Однажды, охотясь по приказанию мага, Владимир Анатольевич, случайно пришиб матерого медведя. Ошалевшего от неожиданного испуга, при появлении скелета с пылающими зеленым пламенем глазницами и мчащегося со скоростью гоночного болида за напуганным тураном. Громыхающего, на каждом двухметровом скачке, доспехами на всю округу. Не разобравшись в ситуации, хозяин леса полез в драку и тут же получил мгновенный удар кинжалом точно в сердце от Опалина, решившего, что от мяса — мясо не ищут. Медведь только на дыбы успел встать и тут же рухнул, даже не успев грозно зареветь.

Череп медведя маг тоже заставил выварить. Опалин начинал уже бояться своей будущей метаморфозы, представляя, что из него получиться с такими необычными ингредиентами. К его счастью, у мага пока не хватало, на превращение его в монстра, энергии. Каким-то образом он собирался ее раздобыть, но в частности своего замысла Опалина не посвящал.

Придорожный трактир, где Ворант два дня отсыпался, отъедался и отмывался, остался в памяти Опалина грязным, серым пятном. Запутанным лабиринтом мелких покосившихся от времени сарайчиков и хаотичных пристроек. С многочисленным, внешне неопрятным, семейством владельца трактира, выполняющими роль прислуги.

Грязные, расхристанные девки с нечесаными волосами и два погодка — пацана, вечно сопливых, в рваных, замызганных рубахах весь день метались по сарайчикам и пристройкам. Постоянно мельтешили перед глазами, казались вездесущими как тараканы, умудряясь появляться чуть ли одновременно в совершенно разных местах двора, по мышиному шустро вбегали и выбегали из многочисленных дверей. К вечеру первого дня, успев вызвать своим сумбурным поведением, у Опалина почти настоящую головную боль. Он, все эти два дня простоял под навесом возле крыльца, играя роль половины оплаты за постой мага.

Ворант проявил неожиданную практическую сметку, договорившись с хозяином о роли Опалина в качестве зрелища для местных сервов, собиравшихся поглазеть на него и попить пива в трактире, даже из дальних селений. Он, к удивлению Владимира Анатольевича, даже чуть пополнил оскудевшие запасы его энергии, для более яркого свечения пустых глазниц черепа и, соответственно, большей зрелищности.

Сервы, глазея и переговариваясь короткими междометиями, тыкали грязными пальцами с обломанными ногтями в стоящую у крыльца в полной броне нежить. Набравшись смелости и пива, до полного отключения остатков мозгов, подходили почти вплотную, дыша гнилыми ртами в лицо. Несколько раз кинули камнями, издалека. Трусливо смеясь, плюнули на латы. Один плевок угодил прямо в глазницу. Таким униженным Опалин никогда себя еще не чувствовал.

Единственным светлым пятном в этом тусклом мареве двухдневного позорища, было посещение кузницы хромого и угрюмого местного кузнеца с пронзительным взглядом черных глаз. Местные ублюдочные жители, при его появлении под вечер, у трактира, испуганно зашептались, мгновенно раздались живым коридором на две стороны и зачастили руками возле сердец, делая отгоняющие злых духов знаки.

Кузнец, недолго поговорив с Ворантом, согласился сделать мелкий ремонт лат и перековать лошадей. Маг, поступая весьма мудро и предусмотрительно, тщательно заботился о своем имуществе. Кузнец приятно удивил, получившего приказ молчать костяка, сделав очень высококачественный ремонт его доспехов. И даже произведшего бесплатно, втайне от мага, пару мелких улучшений.