Костяная легенда - Ясный Дмитрий. Страница 23

Похлопывая по корпусу Владимира Анатольевича, широкой ладонью, с темной, навечно въевшейся каймой сажи, под крепкими ногтями пальцев, он заставлял его поворачиваться или нагибаться для поисков дефектов, не выказывая и доли страха при этом. Чуть слышно бормотал, вполголоса, во время работы, обращаясь к скелету:

— Да, костяной солдат, плохой у тебя хозяин. Черная у него, небесная Искра и сердце червивое. Зло он людям принесет своими нехорошими делами! А ты помогать ему в этом будешь. Никуда не денешься. «Опутанный» ты!

Кузнец ожесточение стукнул малым оправочным молотком по наковальне. Отложил в сторону, снятый с костяка правый наплечник с подвижным диском. Потянул на себя, звеня разнообразным железом из деревянного, потемневшего от времени и копоти, небольшого ящичка, щипцы с плоскими, хитро изогнутыми концами.

— Я, таких как эти…. некромаги! — кузнец проглотил, готовое сорваться с его губ сквернословие, осенил себя священным знаком.

— Простите меня, сквернослова, Всеблагие! Сразу таких злыдней, с искрой черной, аж до нутра вижу!

Примерился, подхватил ремонтируемую часть доспеха взятыми щипцами.

— А ты вот, солдат, наоборот, был добрым человеком до смерти своей. И сейчас не плох, да только твоя не жизнь тебя спортит, настоящей нежитью вылепит. Ну да Всеблагие, может не оставят в беде. Может и помогут. Жаль, вот молиться не можешь ты им, парень. Да-а, жаль….

Если бы Владимир Анатольевич в своем нынешнем состоянии смог, то непременно расплакался бы, настолько неожиданными были для него по искренней, неподдельной доброте, слова кузнеца, глубоко затронувшие его почти омертвевшую душу.

Ранним туманным утром, на восходе солнца, маг Смерти Ворант и его нежить — воин, покинули придорожный трактир в селении Смязь, что на земле барона асс`Тенин. Они продолжали свой поход в неизвестность.

Глава 5

Вспоминая, уже при прошествии долгих лет, свое путешествие до Покинутых городов с магом Ворантом, Опалин признавал, что это, неожиданно поменявшее роли спутников странствие, многое ему дало и не будь его, то вряд ли он сейчас был тем, кем стал и знал то, что знает.

Ворант, в долгом пути раскрылся, подобно створкам раковины. Скинул незримые оковы традиций, на короткое время, вышел из строгих рамок обычаев местного общества и показался с неожиданной для Опалина стороны. Помимо того, что он был умен, холодно рассудителен и предусмотрителен, маг обладал логическим стилем мышления и был на самом деле очень недоверчив. Кроме этого, проявились и другие, неожиданные, черты его характера. Остановка в таверне показала его человеком еще и по-крестьянски практичным, иногда циничным до непристойности в выгодные для него моменты. Подтвердив мнение, что поспешные суждения о людях, по первому взгляду, часто бывают ошибочными. И неприятно, для судящего, неверными. Вдобавок, окончательно разрушив образ патологически жаждущего власти и богатства, полностью зациклившегося на этом человека, Ворант преподнес сюрприз. Некромант оказался, как ни удивительно, очень неплохим рассказчиком, умеющим привлечь внимание слушателя.

Все это, конечно, не оправдывало его надменное высокомерие, нездоровую, болезненную жестокость по отношению к слабым, им особенно и не скрываемую. Откровенное лицемерие и ханжескую двуличность к сильным. Демонстрационную готовность пожертвовать кем либо, спасая свою шкуру. Как сказал кузнец из селения Смязи, человек «с черной искрой и червивым сердцем». Но, вот, пожалуйста — еще и владеющий ярким, образным языком, сказитель! Удивительно, как плохое и хорошее, может, не вступая в конфликт между собой, гармонично сочетаться в душах людей!

Покинув селение, маг часа полтора покорчил из себя Великого Господина, находя в этом для себя, бесспорно, немалое удовольствие. Вновь презрительно кривил губы, при каждой произносимой им сквозь зубы фразе. Снова и снова, многословно и вызывающе грубо проходился по крайне низкому и гнусному, по его мнению, происхождению своего спутника. Обзывал «ничтожным, купившем лицензию, на деньги за своднические услуги, оказанные мерзким мужеложцам, писцом. Способным держать перо прямо лишь под угрозой плетей». Владимир Анатольевич мысленно посмеялся над столь цветистыми эпитетами, данными ему, отмечая, что, скорее всего, это обычная зависть человека, пишущего как пьяная курица лапой к человеку, обладающему каллиграфическому почерком. Действительно его, что ли, угораздило вселиться в скелет умершего местного писца? Возможно. Отсюда и довольно высокие способности во владении здешней письменностью. Красивый каллиграфический почерк. Умение писать строки стилем Высокой речи, использующейся только в герцогской канцелярии при составлении монарших рескриптов?

Знание же здешнего языка, по твердому мнению Опалина, являлось обязательным и непременным условием при вселении в эти кости. Было бы чрезвычайно и крайне обидно не понимать, что тебе говорят, при полной невозможности немому скелету выучить местный язык. Скорее всего его, молча вопящего и не понимающего ничего из происходящего, трансформировали бы в обыкновенного мертвого солдата и наша история закончилась бы, так и не начавшись.

Когда магу Воранту надоело издеваться над безответным молчаливым костяком, он, проявляя нездоровое любопытство, вдруг заинтересовался подробностями его прошлой жизни и устройством мира или той бездны, что извергла столь изощренного лжеца. Чуть добавил давления силы на амулет подчинения, стараясь стимулировать правдивость рассказа нежити. Владимир Анатольевич, припомнив способ уклонения от ответов под воздействием гипноза или спецпрепаратов — читал в какой-то книге о разведчиках и видел в сериале, как вел себя агент секретной службы на допросе — пошел по ассоциативному ряду.

Не испытывал он ни какого желания рассказывать о своей семье, своей жизни и о нашем мире своему нынешнему хозяину, даже побуждаемый к этому воздействием артефакта.

Начав рассказывать о полетах человечества в космосе, как наши космические корабли гордо бороздят просторы галактик, он продолжил свое повествование вольным пересказом версий о возникновении самой вселенной. Прочитал короткую лекцию о свойствах квазаров и черных дыр, безбожно мешая то, что помнил, с тем, что придумывал на ходу.

Маг, первоначально внимательно слушавший, заскучал, не понимая и половины слов. Раздраженный своим непониманием слушаемого, он начал часто переспрашивать и многократно уточнять, окончательно теряя нить смысла в повествовании костяка. Пытался осознать и расшифровать множество незнакомых терминов, принимая их за заклинания и названия ритуалов. В конце концов, грубо перебил бездушно и монотонно вещающего костяка. Приказав отвечать коротко и ясно, спросил о городах и армиях, научных знаниях и достижениях мира Опалина, о живущих там людях.

Тут его Владимир Анатольевич и подловил. Борясь с давлением амулета, удивленно спросил, как он может сравнивать и рассказывать о своем мире, если ничего не знает о мире здешнем. Ведь он уже пытался объяснить суть космических черных дыр, но не нашел аналогов в местном языке.

Как ему сравнивать? С чем? Как сделать рассказ доступным, если ранее Господин и половины не смог понять из его повествования? Какие примеры использовать для сравнения? Может, ему и сравнивать будет, нес чем, может у них и сходного то явления или понятия, даже в малой толике, в здешнем мире нет, и никогда не будет? По сути, данное построение фраз, абсолютно не являлось прямым ответом, но Ворант не придал этому значения, обидевшись на завуалированное унижение своего мира.

Гордо вскинув голову, он начал вещать о своем великом мире, осененном благодатью Всеблагих Небесных защитников.

Говорил он почти до вечера, смачивая горло вином, купленным в таверне и подкрепляя силы ноздреватым сыром. Рассказывать ему явно нравилось.