Тринадцатая реальность (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 11

Я и в прошлой жизни, и в бытность гимназистом ни разу не сталкивался с криминалом. После моего вселения молодой князь Мещерский избавился от излишних сантиментов, но все равно не было ни малейшего желания смотреть на залитые кровью тела жертв и видеть горе их близких. Пусть эту выгодную работу делают те, кто имеет к ней склонность.

Как только приехали, Вера пошла писать отчет, а я вернулся за свой стол дописывать статью. Больше меня никто до конца дня не трогал, поэтому все-таки удалось ее закончить, пусть и перед самым уходом.

– Не надо меня провожать, – сказала любимая. – Я позвонила брату, и он должен вот-вот подъехать. И к вам он меня отвезет, поэтому у меня будет время покупаться. Надеюсь, что смою с себя всю вонь и смогу у вас появиться. Твоя сестра будет кусаться?

– Сказала, что ей хватит ужина, – улыбнулся я. – Просто постарайся ее пока не трогать. Она тебя не знает, а у каждого в голове свои тараканы. Есть они и у нее.

Мне тоже надо было наводить марафет, поэтому я оставил Веру в редакции дожидаться брата, а сам вернулся домой. До прихода отца успел принять ванну, высушить и привести в порядок волосы и надеть подготовленный Натальей костюм.

– Что это ты так рано вырядился? – спросил встретивший меня в коридоре отец, и я сразу понял, что он не в духе.

– Остался всего час, – ответил я. – Ничего, не помнусь. У тебя что, неприятности на работе или упало настроение из-за предстоящих смотрин?

– Неприятности – это еще мягко сказано! – сердито сказал он. – Возьми почитай сам.

Он раскрыл на нужной странице «Вестник полиции» и протянул мне. Я прочитал указ императора и вопросительно посмотрел на отца.

– Кто этот Шарль Дюкре?

– Бывший префект Парижа, – ответил отец. – Получил подданство и уже переехал в столицу. Наверное, в министерстве знали о замене главы нашего департамента, но нам до последнего никто ничего не сообщил. Я об этом узнал из журнала и сразу навел справки. У нас даже министр ездит без охраны, а этот привез с собой пуленепробиваемый автомобиль и охрану из французов.

– Да, насчет министра, – сказал я. – Мне кое-что неясно в указе. Как можно выводить из-под контроля министерства кадровые вопросы департамента, который в это министерство входит? Или уже не входит?

– Ты ухватил суть, – сказал отец, одобрительно на меня посмотрев. – Наш департамент – это один из столпов, на которых держится империя. А теперь представь, что будет, если у него поменяют главу, да еще фактически выведут его из подчинения министру. Через год в нем останутся только послушные исполнители, которые будут смотреть в рот этому Дюкре. Меня точно выживут.

– У вас много порядочных и решительных людей, – сказал я, глядя ему в глаза. – Неужели не сможете раздобыть трехлинейку с оптикой и найти хорошего стрелка? Не вечно он будет ездить в своем бронированном автомобиле. На Фонтанке это сделать трудно, но у вас там много зданий. И не будет он целыми днями сидеть на службе, куда-нибудь начнет ездить. В конце концов, не так уж сложно заминировать его автомобиль. Если уж полиция не сможет себя защитить...

– Представляешь последствия? – спросил отец, глядя на меня так, как будто увидел впервые.

– Представляю, – кивнул я. – У кого-то наверху полетят погоны. У кого-то, но не у всех. А если пришлют еще одного француза, грохните и его. Я бы на месте третьего кандидата сюда не поехал. Это ведь еще неплохой намек тем, кто все это устраивает. Пуля – дура, ей все равно куда лететь.

– Не скажешь, с кем познакомился? – спросил отец. – Ты очень сильно изменился, причем всего за день-два. Такие изменения без сильной встряски или чьего-то влияния не бывают.

– Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз? – предложил я. – Не посмотришь статью, пока есть время?

Отец забрал исписанные мной листки, вложил их в «Вестник» и ушел в кабинет. Вторично я его увидел минут через двадцать.

– Кто это написал? – спросил он, положив черновик статьи на мой столик. – Кто-то из ваших, как ты выразился, акул?

– Я это написал, я! – сердито ответил я. – Что так недоверчиво смотришь? Если хочешь, я при тебе еще что-нибудь напишу, только после ухода Веры, а то сейчас на это нет времени. Ты не допытывайся насчет авторства, а скажи свое мнение.

– Написано талантливо, и придраться будет трудно, – сказал отец, не сводя с меня испытывающего взгляда. – Со мной могут связать хотя бы из-за твоей работы в редакции, но больших неприятностей не будет. Никто ничего доказать не сможет, да и не будут под меня копать, потому что мое начальство тоже против этого законопроекта.

– Значит, я пробую пропихнуть ее в печать, – подвел я итог. – Папа, я не хочу тянуть со свадьбой! Мало ли что может случиться.

– Папа... Давно ты меня так не называл. Я вижу, что ты намерен жениться независимо от того, какое впечатление произведет на нас твоя невеста, но давай все-таки не будем бежать впереди паровоза. Уже без десяти, стол накрыт, и мы все готовы, поэтому иди встречать свою любовь и веди ее сюда.

Я быстро спустился во двор, а потом и вовсе вышел на улицу. Ждать пришлось всего минут пять, по истечении которых возле меня затормозил блестящий лаком черный «ситроен», открылась дверца водителя, и из салона выбрался брат Веры.

– Привет, княже, – отвесил он мне шутливый поклон. – Невесту заберешь, или везти назад?

– Привет, Иван! – я шагнул ему навстречу и пожал руку. – Не хочешь к нам зайти?

– У меня сегодня еще куча дел, – отказался он, открывая дверцу, за которой сидела Вера. – И смотреть будут сестренку, а не меня. Когда будете заканчивать, позвони, и я подскочу.

Я помог девушке выйти из машины и обалдел. На ней было облегающее шелковое платье малинового цвета, замысловатая прическа, открывающая шею и подобранные к платью украшения. Туфли на больших даже по моим меркам каблуках добавили ей стройности и роста. Такой очаровательной я свою любовь еще не видел.

– Мог бы заехать во двор, – недовольно сказала Вера Ивану, но я ее уже слишком хорошо знал, чтобы понять, что она показным недовольством прикрывает страх.

– Выше нос, сестренка! – подбодрил ее брат. – Не отдадут тебе этого князя, найдем другого постарше. Какой толк от мальчишки!

– На себя посмотри, – с улыбкой сказал я ему. – Сам всего на два года старше. Пойдем, дорогая!

Я подал Вере руку и повел ее во двор. Плитка во дворе была ровной, но не для таких каблуков. Когда она оступилась, я подхватил свое чудо на руки, занес в подъезд и почти бегом поднялся по лестнице.

– Отпусти меня, сумасшедший! – рассердилась она. – Что подумают люди? И ты меня всю изомнешь, на кого я буду похожа?!

– Ты так и будешь здесь стоять? – спросил приоткрывший входную дверь отец. – Или твоя дама не может ходить?

– Все я могу! – сердито сказала Вера. – А ваши претензии, Сергей Александрович, должны быть к сыну. Да поставь ты меня на ноги!

– И в чем же виноват Алексей? – спросил отец, пропуская ее в прихожую.

– В спешке, – ответила Вера, снимая туфли. – Я только утром узнала, что приглашена на ужин, а весь день провела на работе. У меня достаточно нарядов, но почти все деловое или праздничное. Есть хорошее платье для такого визита, но мне его провоняли в редакции. А времени бегать по магазинам не было. Выбрала это платье, а к нему подходят только эти туфли. Я на таких каблуках хожу редко, а у вас во дворе неровная плитка!

– Непорядок! – строго сказал отец, но его глаза смеялись. – Надо будет сказать, чтобы выровняли.

– Вот вы смеетесь, а на меня сейчас будут смотреть как на... – она запнулась, не найдя подходящего слова. – Ваши жена и дочь скажут, что я так вырядилась, чтобы произвести на вас впечатление. А не скажут, так подумают!

– Вы на меня и так уже произвели впечатление, причем самое благоприятное, – улыбнулся отец, предлагая ей руку. – Пойдемте, я вас сам представлю. Немного против правил, но мы это как-нибудь переживем.

Что можно сказать об этом ужине? Поначалу женская половина моей семьи приняла Веру насторожено, а Ольга не скрывала неприязни, но моя невеста смогла быстро найти общий язык и с матерью, и с сестрой. Ей потребовался час, чтобы стать у нас своей. Провожали ее совсем не так, как встретили.