Тринадцатая реальность (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 97

С первым же обстрелом Портленда адмирал флота Нимиц получил приказ срочно отправить к атлантическому побережью группу кораблей для уничтожения флота империи. К этим кораблям собирались присоединить двенадцать других, выведенных из оставленных баз. Командующий Тихоокеанским флотом пока не мог быстро оказать помощь из-за штормовой погоды, но ее должны были получить из колоний. Сам ударный флот к этому времени лишился четверти боевых кораблей, не потеряли лишь ни одного авианосца, хотя три из них получили заметные повреждения и лишились половины палубной авиации. Нимиц принял решение отправить к берегам Америка два авианосца, десять линейных кораблей, пятнадцать крейсеров, тридцать два миноносца и пять эскортных эсминцев. Подводные лодки в поход не брали из-за малой скорости их хода. Возглавлял соединение адмирал флота Уильям Хэлси. При выходе из Гибралтара с одного из авианосцев взлетели двенадцать пикирующих бомбардировщиков, которые отбомбились перед ордером. Все субмарины империи находились в подводном положении и не были обнаружены самолетными радарами, поэтому бомбы сбросили вслепую. Как выяснилось позже, почти все они упали в стороне от субмарин, лишь три из которых были повреждены и не смогли принять участия в бою. Подводные лодки были расположены в линию по ходу движения кораблей и начали сражение, когда из пролива в океан вышли эскортные эсминцы и одиннадцать миноносцев. Лодки заметили после первых же пусков торпед, но что-то сделать уже не успели. В каждый корабль с небольшой дистанции были выпущены две-три торпеды, поэтому ни один из них не уцелел. Несколько минут на выходе из пролива гремели взрывы, а с обоих авианосцев спешно взлетали бомбардировщики. Почти все субмарины успели погрузиться и сменить позицию, но пять из них были потоплены ударами с воздуха. Акустики не смогли из-за шумов собственных кораблей быстро засечь подводные лодки противника, поэтому американцы подверглись вторичному нападению уже из подводного положения. Потеряв еще два корабля, адмирал Хэлси, проклиная все на свете, отдал приказ о возвращении.

– Я потерял все эскортные корабли, сэр! – докладывал он по радио Нимицу. – Там этих чертовых подводных лодок была, наверное, сотня, если не больше. Я вывожу корабли в Альборан и жду! Пришлите еще эсминцы, пусть там все почистят глубинными бомбами.

Подводники кайзера не стали дожидаться, пока их будут чистить. Адмирал Денец отдал приказ, и все уцелевшие субмарины ушли на двадцать миль на запад. Весь день, не смолкая, гремели взрывы: семь эскортных эсминцев обрабатывали глубинными бомбами подходы к Гибралтару. После этого была предпринята еще одна попытка вырваться из ловушки и выполнить приказ. Повторное нападение стаи подводных лодок было ожидаемо и не привело к большим потерям, но им все-таки удалось потопить один линейный крейсер и повредить другой, а так же вывести из строя один из авианосцев. За это пришлось заплатить высокую цену: тридцать две подводные лодки были уничтожены и семь сильно повреждены. Погиб и сам адмирал Денец. Но задача была выполнена: адмирал Хэлси не решился с такими силами воевать с вражеским флотом и вернулся обратно. К тому времени, когда определились с новым составом группы, узнали о диверсии в Панамском канале.

– Я никого не могу к вам отправить! – сказал адмирал Нимиц прилетевшему в Алжир адмиралу Чарлзу Бенсену. – Тихоокеанского флота не будет, а в колониях нет ничего серьезного! Если уходить, то бросать здесь все к чертовой матери и уходить всем! Мне и в этом случае придется взорвать часть кораблей. Отремонтировать их своими силами я не смогу, а в теперешнем состоянии я их даже не доведу до дома, не говоря уже об использовании в бою!

– Не орите на меня, Честер! – ответил ему Бэнсен. – Все хуже, чем вы думаете. По нашим сведениям, флот противника идет не к Ла-Маншу, а сюда к вам. Они вполне смогут занять побережье Марокко и окончательно закупорить вас в Средиземном море. Ничего не стоит перерезать единственную железную дорогу, и никого из вас не эвакуируешь даже через Африку, а европейцы тоже не помогут, просто побоятся немцев. Вы сможете с ними сразиться на равных?

– Не знаю, сэр, – уже тише ответил Нимиц. – Сейчас, наверное, уже нет. Нам больше месяца не подвозят боеприпасы, а расход их очень большой. Самолетов на авианосцах осталось в лучшем случае треть, а один из авианосцев наполовину затоплен, и с него нельзя взлетать. Но хуже всего – моральное состояние моих людей. Они устали от этой войны и напуганы. Напуганы известиями из дома и своими собственными потерями. Вы знаете, что немцы нас всех объявили преступниками? У них от бомбардировок погибли в общей сложности полмиллиона гражданских, поэтому всех наших пилотов уже приговорили. Если их собьют над империей и повезет уцелеть, это везение будет ненадолго, их просто расстреляют. Уже были отказы от вылетов. Не у меня, а у летчиков ваших «Крепостей». Их тоже осталось не так много. Боюсь, что у нас с этой войной ничего не выйдет. И говорить о мире с кайзером сейчас бесполезно. Он выставит такие условия, что лучше будет воевать до конца, каким бы он ни был!

– Мы немного переоценили свои силы, и даже в мыслях не было, что кайзер может сделать такой ход, – сказал Бэнсен. – В стране паника, причем она будет только нарастать. Сотни тысяч погибли и миллионы лишились жилья. Кому-то за все это придется отвечать, но об этом пусть болит голова у политиков, а нам с вами нужно думать о том, что мы сможем спасти своими силами.

– Если сюда придет флот империи, войне однозначно конец, – сказал Нимиц. – Даже если они не применят против нас свою авиацию, снабжения больше не будет, а на наших базах боеприпасов осталось максимум на неделю. Они захватят и Алжир – это только вопрос времени. Поэтому надо как-то мириться, и срочно вывозить всех, кого сможем, по железной дороге, и спасать оставшиеся самолеты и пилотов. Вы когда полетите обратно?

– Я должен все увидеть своими глазами и поговорить с вашими людьми, – ответил Бэнсен. – Потом сразу вылечу. В Вашингтоне ждут моего отчета.

– А моим шифровкам, значит, не доверяют! – сказал командующий. – Ладно, черт с ними! Моей карьере после этой войны все равно конец, да и не захочу я больше служить на флоте. Теперь каждый будет плевать вслед военным морякам. Скажите им, Чарльз, чтобы решали быстро, иначе я уйду к русским, отдам им корабли и попрошу в обмен отправить всех моих парней домой через Россию. И плевать мне на то, что потом обо мне кто-нибудь скажет!

– Может быть, так еще придется сделать, – вздохнул Бэнсен. – Чертовы англичане! Если бы они нам помогли, не было бы такого финала!

– Что передают? – спросила вошедшая в гостиную жена.

– Ничего нового, – оторвался я от радиоприемника. – Американцы заняты своими городами и больше пока ничем не интересуются. Тяжело, когда на кого-то часто валятся беды, но он к ним привыкает и уже не так остро реагирует. А у них с этим плохо. Сейчас все растеряны и не столько пытаются устранить последствия, сколько плачутся друг другу в жилетку и пытаются выяснить, кто во всем виноват.

– Им все-таки сильно досталось, – вступилась она за янки.

– Немцам с французами досталось гораздо больше! – возразил я. – Если бы не этот поход флота в Америку, империя распалась бы, к этому все шло. Но европейцы быстро все выстроят заново, а за океаном с этим будет хуже, хотя возможностей у них по-прежнему больше. Сейчас, вместо того чтобы восстанавливать города, все силы бросят на восстановление военного флота. Сто лет назад это был совсем другой народ.

– Тебе видней, – вздохнула она.

– Как себя чувствуешь? – заботливо спросил я.

С тех пор как Вере десять дней назад стало плохо, и спешно вызванный врач установил беременность, ее самочувствие стало для меня самым важным из всех вопросов.

– Да вроде неплохо, – ответила она. – Плохо почему-то было тогда, да еще потом два раза сильно тошнило, а сейчас только иногда немного подташнивает. Наш Борис Карлович удивлен таким ранним проявлением беременности и тем, что это случилось со мной. Он меня считает эталоном здоровья.