Возвращение в Алмазные горы - Багнюк Ольга Юрьевна. Страница 12

Пятнадцатилетняя селянка проснулась на рассвете.

Свежесть и радость заполняли уставший от серой ночной сырости городок. На влажной оранжевой черепице, поднявшись на тоненьких ножках, сверкая черными бусинками глазенок, выводит невероятно звонкую задорную песенку зарянка. В густой зелени широколистного клена просыпается соловей. О, это главная партия! Заливистая трель разрывает сердце от счастья и боли в предчувствии чуда. Пропахшие рыбой сети свежи и легко колышутся, как прозрачные декорации в театре. Море ласково целует песчаный берег – нет в целом мире нежнее любовника! С каждым вдохом грудь раскрывается все шире, и уже обнажено незащищенное сердце. Каждая жилочка – как струна чудесной арфы: поет и переливается в невероятной музыкальной гармонии. И зовет тебя к самой кромке моря. Навстречу сияющим бригом выплывает заря...

Такие души стоили затраченных трудов. Они пропитаны светом. Какое наслаждение – гасить яркий светоч!

Чернокнижник затащил девушку в темный сырой грот и, еще не умертвив окончательно, начал пожирать ее печень. Солнечный свет вытягивал из него слишком много сил, ему была необходима пища. Чудесное сияние девушки заполняло мертвую плоть демона. В глубине грота он почуял присутствие смертного, но слишком велико было наслаждение плотоядного духа, а потому демон не стал прерываться.

Мальчик, грезивший отыскать в гроте клад контрабандистов, замер от ужаса, увидев, как недавно приехавший в селение врач обращается в чудовище. Он уже ничем не мог помочь соседской девчонке и, пятясь, отступил к щели, через которую пробивался неровный свет. Чудо было в том, что мальчик оказался довольно маленьким и щуплым, а ветер и вода изъяли достаточно грунта, чтобы образовалась широкая щель, которая выпустила его на свободу.

Мальчик выбрался на небольшой уступ над самым обрывом. «Кошкой» цепляясь за отвесную скалу, он добрался до тропинки и кинулся в селение. Добежав до площади, паренек истошно заорал. Из домов выходили встревоженные жители: рыбаки, контрабандисты, булочники, ремесленники и их жены. Задыхаясь от ужаса, мальчик поведал им о том, что произошло в гроте.

Вооружившись садовым инвентарем, горожане не промедлили ни минуты. Зверь был застигнут врасплох прямо над несчастной жертвой. Еще несколько тел нашли тут же. Те, кого еще недавно считали утопшими, предстали перед содрогнувшимися горожанами в виде истерзанных останков.

Чернокнижник не стал отпираться. Он смеялся жителям в лицо. Женщинам припоминал, как чудодейственные крема из подкожного жира новорожденных младенцев продлевали сомнительную молодость и красоту их кожи.

– Вы разве не знали, сударыни, чем вы скрывали свою дряблость? – хохотал он. – А вы, распутные детоубийцы, разве вам не все равно, в каком виде сгниют свидетельства вашего греха?

Город задохнулся от возмущения. Общиной решили, не сообщая властям, сжечь колдуна немедленно со всем его скарбом. Дрожа от ужаса и ненависти, горожане привязали изрыгающего проклятия чернокнижника к столбу. К ногам его летели склянки с эликсирами и мазями, стопки древних книг, перевязанные бечевками из пеньки. Демон визжал и бесновался. Он разоблачал жителей, прибегавших к его услугам, одного за другим. Но молча смотрели они на то, как языки пламени чадящего костра начали пожирать стянутое веревками тело. Плотно сжав зубы, стояли ошарашенные люди, связанные воедино праведным гневом и неискупленным грехом.

– Ага! – вопил бес. – Я так и знал! Здесь недостает пяти флаконов! Наталья, сколько ты оставила себе?

Он щедро раскидывал семена вражды и подозрительности, пока его горло не превратилось в кипящую пенящуюся массу.

Одного не учли несчастные жители: среди догорающих углей еле заметно билось обугленное сердце демона. Ночью пришел к пепелищу черный пес и проглотил его целиком, в это же мгновение черный дым втек в разинутую пасть пса. Верный телохранитель уносил своего хозяина подальше от проклятого города, туда, где им предстояло долго-долго зализывать горячие раны…

Теперь все иначе. Нет сетей и баркасов. Ленивые вороны долбят жесткими клювами пластиковый пакет из любопытства, дескать, что же там такое? Они не голодны, свалка сытно кормит всех: крыс, ворон, нежить и заблудших… Шакалоподобные псы бродят по улицам без страха. Милый городок!

Сати приехал сюда отдохнуть на пару дней.

Расторопный хозяин гостиницы, опережая шофера, суетливо кинулся к багажу, на ходу слащавой скороговоркой приговаривая:

– Вот хорошо, что вы приехали! Уж мы ждали-ждали...

Сати улыбался. Солнце больше не досаждало ему. С ним всюду была его великолепная Изольда, в достатке снабжающая своим сиянием и кровью.

– Тебе пойдет на пользу морской воздух, моя девочка! – Сати подал руку, помогая выйти из автомобиля своему донору.

Определенно она начинает иссякать. Ей нужен отдых. В этом благодатном климате вполне подберется пара-тройка одноразовых источников плоти, пока Изольда немного восстановится.

Юстиниана брела по пустынному берегу моря... Она всеми силами пыталась устоять, не потерять память и не смириться. Иногда ей казалось, что смерть – самый лучший способ избавиться от нескончаемого кошмара. Но что-то, какие-то детали, которые никак не укладывались в логическую цепочку, рождали в ней надежду. Она сможет. Что именно сможет, Юстиниана не знала. Изо дня в день она вспоминала стихотворные строки древних поэтов, не подозревая, что именно зарифмованные в четком ритме слова удерживали в ее сознании память, вызывали волновые сигналы, летевшие через бесконечность к тому, кто сумеет их принять.

«В моей душе... В душе моей только песчаные дюны, штрихи нечеткого змеиного следа, ускользающего в серые заросли колючего кустарника. В глазах моих – пустынное море, застывшее в штиле. В ушах моих – стон дудука. Я слышу, как расцветает абрикосовое дерево, и чувствую прохладу лунной ночи. Свежий запах морских водорослей не перебивает ни одна струя аромата цветов и берега. Я могу слышать то, что я захочу! Я могу обонять те запахи, которые мне нужны. Я могу видеть то, что даст мне возможность сохранить память», – беспрестанно крутилось в голове Юстинианы.

Серой тенью в нескольких метрах позади нее тащился телохранитель и верный пес Сати, готовый к любой неожиданности.

Сати, отправив шофера выгуливать Изольду, почувствовал, что он жутко голоден. Он сам сел за руль своего сверкающего «порше». Выскочивший проводить его хозяин кинулся открывать ворота.

– Девочек по-прежнему можно найти на набережной? – с тлетворной улыбкой поинтересовался Сати у лысенького содержателя гостиницы.

– Да, – радуясь вниманию господина, откликнулся тот. – Они стоят там до последнего отдыхающего, до самых дождей.

– Хорошо! – отозвался довольный господин. – Захвачу парочку – развлечься!

– Девчонки ничего – красотки! – прокричал вслед резко стартовавшему авто хозяин гостиницы.

Настроение у Сати было великолепное. С вульгарно накрашенными девчушками, еще не достигшими и шестнадцати лет, даже торговаться не пришлось. Едва он открыл дверь, как они, демонстрируя опытность, сами запрыгнули в машину. Сати сделал погромче музыку и направил многосильную машину к спуску, ведущему к самому морю. Ему не терпелось войти в сырую прохладу грота.

– А мы куда едем, мужчина? – с игривой развязностью обратилась к нему одна из девушек.

– Мы едем в сказку! – улыбаясь, ответил Сати.

– Сказка – там! – указала девушка на огни набережной. – А море уже холодное и штормит.

– А ты, пожалуй, права. – Сати вспомнил, как во время приливов вода доходила почти до самого входа в грот. Хлопотно будет убеждать этих шлюх идти в пещеру по колено в холодной воде. Они нынче куда менее наивны, чем прежние, которых можно было заманить сказками про сундук с сокровищами и прочей чепухой.

– Поехали сразу в гостиницу, – предложил он.

– А где вы остановились, мужчина? – поинтересовалась самая смелая.

– Почему ты зовешь меня так? – спросил Сати.