Самая правильная ведьма. Трилогия (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна. Страница 43

Кроме того, руки жгла спрятанная в сумке папка с личным делом ее матери. Мире очень хотелось сесть прямо на асфальт и прочитать её содержимое, но, увы, потакание собственным желаниям стало для неё большой роскошью в последнее время. Ладно, вот улажу дело с проклятием и займусь поисками негодяя, — успокаивала себя девушка.

Обычно Мира ходила до лавки знахарки пешком, занимало это от силы минут двадцать. Теперь же быстрым шагом они добрались за десять. Когда до нужной двери оставалась пара шагов и возможность ошибки уже исключалась, Тим немного замешкался и окликнул девушку:

— Ты… тебе точно сюда?

Мира взглянула на провожатого так, будто не совсем понимала, что он тут делает.

— В смысле точно? Слушай, а тебе по своим делам никуда не надо? Я уже пришла, спасибо что проводил. Давай вечерком созвонимся и пересечемся, если ты не против. Я сейчас очень занята буду.

Тим как‑то странно улыбнулся:

— И представь себе, я, кажется, даже знаю, чем именно.

— Да? — неискренне удивилась Мира. — Молодец, купи себе пирожок. Тим, я серьезно. Иди, давай, я тебе сама позвоню, лады?

— Не лады, — возразил ей рядовой Брайт, чем заслужил удивленный взгляд — на сей раз искренний. Немного смешался, но упрямо продолжил: — Мне, понимаешь ли, тоже в каком‑то роде сюда.

— Зачем? Микстуру от запора и в аптеке купить можно.

Грубость ведьмочки тощий проигнорировал и, опередив её, вошел внутрь. Мелодично звякнул колокольчик. Мире ничего не оставалось, как плестись следом. В самом деле — не за шкирку же этого надоеду вытаскивать? И когда только ему надоест за ней таскаться?

Со стороны кладовки послышались легкие шаги, затем в поле их зрения показалась Матрена Патрикеевна — как обычно, опрятная, отглаженная, сухонькая. Как глянула на посетителей, так и всплеснула руками:

— От ить надо ж, чудо чудесное случилося… ты какими судьбами‑то? Неужто совесть как есть зашевелилася? Я уж грешным делом думала, совсем забыл мя, старую…

И полезла обниматься. К Тиму, который свободно распахнул объятия и, подняв знахарку над полом, слегка покружил. Чмокнул в щеку, подул на лоб.

— Бабуль, да я тут можно сказать в качестве сопровождающего. Вот, привел. Говорит, дело у нее. — И кивнул на обратившуюся в соляной столб Миру. — Ты по этому поводу Риччи вызвонила?

Абсурд крепчал на глазах, девушка уже вообще отказывалась что‑либо понимать. Опять все друг друга знают, да не просто знают, а в родственниках, судя по всему, ходят, а она, как дурочка, мечется по городу в надежде найти помощь. И если она верно расслышала, то пресловутый колдун, на встречу с которым она так рвалась, и есть Рич. Мда… дела.

Сглотнув комок в горле, девушка через силу улыбнулась Матрене Патрикеевне и поздоровалась. Та кивнула в ответ, но все ее внимание принадлежало внуку.

— Ба, Рич уже тут?

— Ой, да какое там! Ты ж, поди, не хуже меня знаешь, как этот охальник любит опаздывать. Опять каку кралю уламывает на предмет зачетов ихних.

— Ба! Ну зачем ты так! Рич просто очень занят. У него и учеба, и работа там же. Некогда даже поесть.

— Завсегда у вас одни оправдания! Завсегда! То работа, то дела, чтоб их, так всю жизню и проваландаетеся… жизни этой и не видя… девок вам надо лЮбых, ядреных, да под одеяло… вон где здоровьице то, а не книжную пылищу носами сопливыми нюхать.

— Бабуууль… — Тим смутился, поставил Матрену Патрикеевну на пол.

Но та не думала замолкать:

— Дык рази бабушку кто слухает? Рази кто разумеет, где суть‑то? Все беды от головушек ваших заумных, токмо так и есть. Что один, что второй! Бестолковыяяяя… в когой такими уродилися?

Тим умоляюще взглянул на Миру, но та с отрешенным видом слушала выстраданный монолог, не делая попытки вмешаться. На данный момент ее интересовало другое — не пошлет ли Рич ее ко всем чертям, как только увидит? И как заставить его выслушать до конца?

— Матрена Патрикеевна, век вам буду благодарна за услугу.

— Да ладноть, горюшко ты мое, толк бы вышел, и то справно. А ить как не вспоможет тебе внучок мой безголовый, несовестливый, так я еще чаво присоветую…

— Дамы, а дозволено ли мне будет узнать, в чем дело?

Дамы посмотрели на него с одинаковым выражением на лицах. Тим понял ладони:

— Я понял, понял, но можно хотя бы присоединиться к вашему собранию?

Матрена Патрикеевна поджала губы:

— Этоть надо у ей спрашивать.

— Да оставайся, коли охота. Только оно тебе надо?

Тим повернулся к знахарке:

— Бабуль, сделай мне чайку твоего, особенного.

Матрена Патрикеевна всплеснула руками:

— Где нашел‑то? Не вспоминали эту гадость почитай годков под сто… откель взялась‑то?

Тим пожал плечами.

— Давай потом. Я все расскажу, когда Рич придет.

Мира ничего не поняла, но уточнять не стала, решив, что и так все узнает в свое время.

Рич соизволил объявиться спустя полчаса после назначенного срока. Весь в пыли, в грязи, темные волосы спутаны, на одежде пятна крови, некогда светлая рубашка порвана и порядком извазюкана в чем‑то сильно смахивающем на какашечки младенца — как по цвету, там и по запаху. Настроение у него было таким же паршивым, как и внешний вид.

Трое ожидающих замечательно скоротали время за чашечкой крепкого ароматного чая, причем для Тима Матрена Патрикеевна заварила отдельно, жуткого кроваво — красного цвета, строго — настрого наказав все до капли выпить. Зачем? — задалась было вопросом Мира, но быстро себя одернула — скоро все выяснится. К ним знахарка подала собственного приготовления булочки — такие вкусные, что Мира от жадности проглотила семь штук и теперь мучилась болью в животе. Тим оказался более дальновидным или опытным и ел только третью, не спеша, растягивая удовольствие. Бабулина стряпня оказалась выше всяких похвал, и даже понимая, что сейчас лопнет от обжорства, Мира все равно прицеливалась схарчить восьмую. Последствия выпитой лунной настойки прошли без следа после второй чашки чая.

Беседа поначалу шла туго, говорили в основном Матрена Патрикеевна и Тим, Мира чувствовала себя неловко, как бывает, когда падаешь в компанию знакомых между собой людей, а сам не знаешь никого. Смысл шуток не доходит, оборванные фразы понятны всем, кроме тебя, и все вокруг смеются над какими‑то общеизвестными происшествиями из серии «А помнишь, пару лет назад…?», а тебе только и остается, что делать вид, что все замечательно. Но Тим и знахарка вели разговор как‑то так, что Мира не чувствовала себя лишней, они не переходили на личности, не вспоминали прошлое, а просто неторопливо беседовали о работе рядового Брайта. Тим с живостью описывал свои трудовые будни, причем делал это очень смешно.

— Помнится, один раз был у нас случай — вы все прекрасно знаете, чем патрульная служба занимается, не мне вам объяснять. И вот однажды патрулируем мы улицу, а время позднее было, никого уже нет, ни прохожих, ни проезжих. Сержант Клаус еще тогда заболел, меня к другому прикомандировали, — это он пояснил специально для Миры, — идем мы, идем, вдруг видим — на дороге машина стоит шикарная. Но подозрительная. Стекла наглухо тонированные, вокруг никого. А стоит неудачно очень, выезд из двора перегораживает. Мой напарник и говорит, мол, давай машину осмотрим, если ничего криминального, то хоть штраф за неправильную парковку выпишем. И все бы прошло гладко, но за осмотр он взялся так рьяно, что в один прекрасный момент машина тихо тронулась с места и покатилась вперед, а там дорога под горку и до аварии недалеко. Описать нашу панику я вряд ли смогу. Мы вцепились кто во что мог, пытаясь эту машину затормозить, а она не тормозится! И вот представьте себе картину: мы изо всех сил упираемся в асфальт, не давая свершиться непоправимому, сами знаете, потом за такую машину не расплатишься, это если она не задавит никого, и тут стекло со стороны водителя опускается и пьяная рожа с выпученными глазами нам улыбается застенчиво так: «Ребят», говорит, «мине ехать надо. Пустите, а?»