Палач - Борисов Олег Николаевич. Страница 3

Так и жили уже больше пяти лет в хрупком равновесии. Зимой в сумерках появлялись разного рода хвостатые и зубастые гады, найдя для перехода какой-нибудь темный уголок. Летом обычно шалили мелкие паразиты, любители поохотиться на кошек и собак. Зачастую твари больше нервировали горожан, слоняясь еле заметными тенями по округе, провалившись в Изнанку по недоразумению. Такие гости искали дорогу домой и исчезали назад из холодного и недружелюбного к ним мира. Но если кто-то пытался атаковать пришельцев, расплата следовала незамедлительно.

Обитатели Тени обладали отличной реакцией, силой и разнообразными средствами нападения. Мало того, зверье «проявлялось» обычно в завершающей стадии атаки, успевая подобраться к человеку как можно ближе смутной размытой фигурой. И убить накачанную ненавистью тварь удавалось только в момент, когда отражение Тени полностью проецировалось на Изнанку. Доли секунды перед завершающим ударом. И невозможность подстрелить чудовище на расстоянии, где почти бесплотного врага пули лишь злили, не причиняя никакого вреда.

Возможно, людей бы просто выбили рано или поздно из дождливого мира. Но спасло нежелание чудовищ массово охотиться на местных просторах. А также нащупанный ценой проб и ошибок способ дать отпор. Большой кровью дать отпор… Почти половина пострадавших, чудом выживших после атаки Тени, становились «мечеными». Человек начинал ощущать невидимых врагов задолго до их «проявления». Такие люди видели, чувствовали тварей и получали возможность драться почти на равных. Те, кого полосовали когда-либо острые когти, становились частью другого мира и могли отвечать ударом на удар. Успешно стрелять на близких дистанциях, отбиваться холодным оружием и охотиться самим, выслеживая врага по видимым только им следам. Палачи – крохотная каста убийц нечисти. Палачи – первые цели для ответных молниеносных атак. Те, мимо кого обитатель Тени никогда не пройдет безучастно, поскольку слишком велика обоюдная ненависть. Палачи – это те, кто пролил невидимую кровь и обрек себя на постоянную войну. Отверженные, чьей помощью пользуются обыватели, но от кого шарахаются дети и взрослые. Иные…

И теперь, застыв в паре шагов от шипуна, Клаккер пытался собраться с духом. Один удар – и ты превратишься из обычного обывателя в палача. Пусть тебя пытались убить три года тому назад. Пусть. Но пока ты не ударил в ответ, ты всего лишь потенциальная добыча. Ты всего лишь кусок вонючего мяса, выживший после чужой атаки. Но стоит встать на одну доску с охотниками из Тени, и дороги назад не будет никогда. Вздрагивать от любого шороха в темноте. Спать только на Солнечной Стороне, надеясь на Таможню, бдительно следящую за пробитыми дорогами между мирами. Сродниться с оружием ради шанса выжить в любой потасовке. Выжить или быть сожранным при малейшей оплошности…

А еще – получать звонкие монеты за каждую обитую тварь. Очень неплохо получать, даже если на твои деньги частично наложит лапу господин обер-крейз. Превратиться из нищего бывшего солдата в обеспеченного охотника. Расплатиться за свой дом, который вот-вот отберут за долги. Накопить на старость. Дождаться, когда Шольц получит вожделенный пост, и самому уйти на покой. Завести семью, детей…

Шипуну надоело разглядывать застывшего соляным столбом человека, и зверь развернулся, собираясь спрыгнуть за высокий забор. Но прежде чем размытое пятно успело сигануть с нагретой деревяшки, острый клинок ударил в позвоночник, а затем второй подрубил жилистые лапы. Подтащив заверещавшего монстра к себе, Клаккер размахнулся еще раз и отсек голову, облив вонючей кровью и плащ, и траву с лопухами вокруг.

– Вот так, господин палач. Дело сделано…

Два крохотных клыка упали на столешницу, заваленную бумагами. Начальник отделения Сыска и Дознания довольно хрюкнул и потер руки:

– А ты боялся! Отличное начало, причем буквально за пару часов. Я думаю…

– Это не тот зверь, – оборвал полицейского Клаккер, стянув шлемофон и погладив бритую голову. – Я нашел тряпку, которую жевал шипун. Там чужой запах. Этот – второй, пришел поглазеть на убитых. Когда я валялся в госпитале, успел порасспрашивать людей и теперь чуть-чуть знаю их повадки и привычки. А потом читал все, до чего руки дотянулись. Интересно же, кто мне пытался кишки по округе размотать… Так вот, эти твари чрезвычайно любопытны. Если одна нагадила, наверняка туда и другие подтянутся, сунуть нос в чужую охоту.

Шольц недоверчиво прищурился, потом вытряс из пепельницы гору окурков и смел туда клыки. Встал, заглянул в подсобку и выволок оттуда пухлую папку с еще не успевшими засалиться тесемками. Пошуршал бумагами, достал пакетик и выудил испачканный в засохшей крови клок материи. Потом долго колдовал над громоздким аппаратом в углу, засовывая в него то вещественную улику, то добытые Клаккером трофеи. Закончив возиться, с трудом пристроил брюхо обратно за стол и вздохнул:

– Ты прав. Тварь другая. Что предлагаешь?

– Смотря, чего ты хочешь, – хмыкнул палач, смахнув с единственного свободного колченогого стула груду макулатуры и устроившись напротив собеседника. – Проверять тебя никто не будет. Можно дело закрыть, отрапортовав. А можно дожать.

– И?

Гость почесал небритую щеку и сверкнул ввалившимися глазами:

– Я предлагаю доделать работу. Только как быть с оплатой?

Толстяк задумчиво покопался на столе, придал видимость порядка разбросанным бумагами и протянул:

– С деньгами проблем не будет. Мало того, чем больше ты угробишь при охоте зверья, тем нам лучше. За каждую голову платят. Я лишь не пойму, зачем ты ко мне пришел, если с самого начала хотел найти настоящего убийцу?

– Потому что бродяг угробили не рядом со складами. Я там обползал на карачках каждый закоулок. Нет там чужих следов. Мимо убитый шипун пробегал и заглянул «на огонек». А на самом деле бедолаг прихлопнули в другом месте, к Утрехту тела лишь подбросили. И мне нужна помощь, чтобы раскрутить клубок до конца. Дай мне место настоящего убийства, и я добуду тебе зверя. Но я ничего не понимаю в сыске, поэтому без тебя в начало пути не попаду. Мне неоткуда начинать охоту.

Пару минут Шольц раздумывал, просчитывая одному ему ведомые варианты. Потом закончил буравить взглядом Клаккера, мявшего в руках шлемофон, и скомандовал:

– Похоже, кто-то решил водить меня за нос… Точнее – нас водить за нос… Пойдем, раскопаем эту вонючую кучу. Терпеть не могу, когда меня на моей же земле пытаются выставить дураком. Надо преподать мерзавцам урок. И хорошо бы управиться дотемна. Нет ничего хуже, чем воевать с Тенями ночью. Шевелись, день скоро закончится, а нам еще с гуляющими туда-сюда трупами разобраться надо…

Хозяева складов у реки наверняка прокляли этот день. С утра всю округу тряхнуло от убитых Тенями бродяг. А после обеда трясти уже начали бравые полицейские, увешанные оружием, словно грабители с большой дороги. Три команды вламывались в закрытые помещения, освещая темные углы факелами. Допрашивали сторожей, сбившихся от страха в одну кучу рядом с причалами. Ворочали ящики и коробки, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Но пока все результаты сводились к банальным: «Не видели, не знаем, не имеем понятия».

Клаккер ходил мрачной каланчой за катившимся колобком Шольцом и совал вместе с ним нос в любую дыру. Прислушивался к себе, колупал грязным обкусанным ногтем серую известку на стенах, косо посматривал на сторожей. Но так и не мог обнаружить какую-нибудь мелочь, чтобы найти нужный след. Заплеванные полы, скошенные пороги, давно не мытая плитка, исцарапанная тяжелыми ящиками. И снова по кругу: ящики, мусор в углах, опилки на полу, испуганные лица сторожей и унтеров, готовых бежать прочь от любого шороха.

Солнце уже начало царапать краешком верхушки домов, когда взмыленные полицейские собрались на пирсе, отдуваясь после безуспешных поисков. Начальник отделения Сыска и Дознания крутил в руках револьвер с матовым барабаном и не знал, на кого излить накопленное раздражение.