Черные стрелы (СИ) - Конычев Игорь Николаевич. Страница 37

— Он... Это все он!.. — Шептала женщина, то срываясь на крик, то захлебываясь слезами.

 Туман из-под двери беспокойно закружился, выбрасывая вперед тонкие нити сотканных из дыма щупалец.

 Тенро решил действовать.

 О ком бы ни говорила Линна, он явно за этой дверью. Выспрашивать где ключ было явно бесполезно, так что охотник отступил на шаг и, коротко размахнувшись, рубанул по двери мечом. Следопыт мог бы перерубить замок или проушины, но это означало испортить клинок, а он еще пригодится Тенро.

 После того, как охотник ударил первый раз, кто-то с новой силой заскребся сверху, а дверь в подвал опять затряслась под градом ударов. Ульн начал молиться, а Линна, перестав плакать, теперь лишь вздрагивала всем телом каждый раз, когда меч Тенро опускался на дверь.

 Туман змеями вился вокруг ног охотника, обвивая его сапоги и обдавая плоть леденящим холодом, но мужчина не останавливался.

 Превосходная наэрская сталь глубоко впивалась в дерево, отламывая от него толстые щепки и, после очередного удара, дверь поддалась. Охотник отступил на три шага и, стремительно рванувшись вперед, выбил сложившуюся пополам преграду, с гулким стуком упавшую внутрь небольшой комнаты, где царил непроглядный мрак.

 Неизвестно откуда взявшийся туман поднялся выше коленей охотника, но так же стремительно спал, когда переставшая плакать Линна вышла из-за его спины, неся в руке круглую тарелку со свечами.

— Держись рядом с нами, — Ульн легонько подтолкнул Тенро между лопаток. — Нас он узнает, думаю, и ты пройдешь. Надеюсь. Но оружие лучше убрать.

 Поначалу Тенро не собирался прислушиваться к совету пилигрима и расставаться с мечами но, когда Линна прошла достаточно далеко, чтобы дрожащее пламя свечей освещало всю комнату, руки охотника опустились сами собой.

 В совершенно пустом помещении, рядом с ровной земляной насыпью, сидела Мила. Девушка опиралась на колени, обхватив их тонкими руками и положив на них голову. Ее лицо было спрятано в волосах, в которых играла серебром непонятно откуда взявшаяся седина.

 Тенро узнал девушку больше по широкому браслету, что давно подарил ей отец. Мила никогда не расставалась с украшением и берегла его как зеницу ока. Теперь же ее рука исхудала настолько, что браслет оказался слишком велик и мог свалиться в любой миг.

— Мила… — Тенро шагнул к даже не пошевелившейся девушке, пытаясь разглядеть, дышит ли она.

 И тут он увидел, что на насыпи, к которой прислонилась Мила, лежит молодой человек с исхудалым лицом, ввалившимися глазами и блуждающей, странной улыбкой на бледных губах. Его рыжие волосы потускнели, веснушки почти пропали с осунувшегося лица, но охотник без труда узнал Кирана, брата Милы.

 Молодой человек лежал прямо на земле, укрытый сверху тонким одеялом, так что видны были лишь голова и верхняя часть впалой груди. Едва доходя до колен, одеяло, теряя опору, опадало ниже. Киран дышал тяжело, его лоб покрывала испарина и улыбка никак не вязалась с внешним видом юноши.

— Не трогай ее, — Линна удержала охотника, когда тот хотел коснуться Милы. Прикрыв рот ладонью, женщина беззвучно затряслась, а на ее глазах вновь выступили слезы. Она едва шевелила губами, но Тенро услышал, как Линна повторяет:

— Девочка моя…

 Руки хозяйки дома задрожали, и пламя свечей заплясало на неровных стенах. Тени успокоились лишь тогда, когда Линна опустилась перед дочерью на колени. Она поставила тарелку со свечами прямо на пол и ласково принялась гладить Милу по волосам.

 Тенро не мог разобрать слов, неразличимым шепотом срывавшихся с губ женщины. Наклонившись ниже, охотник замер — ему показалось, что девушка не дышит. Кончиками пальцев он коснулся руки Милы, и его обожгло холодом.

— Кто здесь? — голос Кирана прозвучал так отрывисто и резко, что Тенро отдернул руку.

— Это я, я сынок, — поспешно произнесла Линна, голос которой дрожал и срывался. Женщина поспешно поднялась, теребя в руках подол длинной юбки и стараясь не смотреть на собственного сына.

— Ты не одна.

— Со мной добрый пилигрим и…

— Кровь Тара, — тонкие ноздри Кирана затрепетали, словно у животного. — Я чувствую кровь этого старого пса!

— Оскорбишь моего отца еще раз, и я не посмотрю, что ты калека, Киран. — Неожиданно холодно процедил сквозь зубы Тенро. Он всегда уважал и любил своих родителей и не позволял никому отзываться о них плохо.

— Тенро? — Казалось, на бледном лице Кирана отразилось мимолетное удивление, сменившееся жутким выражением мрачного удовлетворения. — Я рад, что ты пришел. Именно ты. Тот, кого ждала моя ненаглядная сестренка.

— Отпусти! Отпусти ее! Умоляю, — Оттолкнув в сторону Тенро, Линна бросилась сыну на грудь, но что-то заставило ее отпрянуть и вжаться в стену.

— Нет! Киран, не надо! — Ульн кинулся к женщине и принялся лихорадочно водить руками по ее запястьям, отрывая мелкие склизкие корни, проросшие сквозь земляную стену и теперь опутывающие пронзительно закричавшую женщину.

 Несмотря на старания, пилигриму не удалось совершить задуманное — корни проворно метнулись к нему и, спустя несколько мгновений, притянули к стене.

— Тенро, берегись… — сдавленно выкрикнул Ульн, и охотник проворно отскочил к двери, избежав постигшей Линну и пилигрима участи.

 Отпрыгивая, Тенро ногой зацепился за свисавшее до пола одеяло и оступился. Охотник начал заваливаться назад, коснулся рукой стены и почувствовал, как тысяча острых жал впивается в его кожу, утягивая в сторону.

 Запутавшееся вокруг его ноги одеяло потянулось следом и упало на пол. Потревоженное пламя свечей задергалось, едва не угаснув, но смогло разгореться вновь.

 Вздрагивающий свет растекся по комнате и Тенро не смог сдержать сдавленного вздоха: все тело Кирана обвивали пульсирующие корни, уходящие далеко под истончившуюся кожу, а в области колен, его ноги сами превращались в переплетение корней, уходящих в землю.

 Одной рукой молодой человек держался за стену, выпуская в нее неестественно длинные потемневшие пальцы, а другая  была прислонена к спине Милы. Между телом девушки и пальцами Кирана, так же, тянулись склизкие перемычки корней.

— Кто ты… Что ты с ней сделал, тварь?! — Тенро рванулся, что было сил, но корни обвились вокруг его запястий, сдавив их мертвой хваткой, и мечи охотника упали на землю.

— Уже ничего, — спокойно ответил Киран. — Она, как хорошая сестра, помогла мне и больше не нужна.

 Сын Линны медленно убрал руку от спины сестры, и ее тело безвольно сползло на пол. Бессильная рука опала, опрокинув миску со свечами, и пламя одной из них принялось облизывать кожу Милы. Но девушка не спешила отдергивать руку. Она лежала неподвижно и не дышала, а запах паленой плоти начал быстро заполнять тесный подвал.

— Альтос милосердный… — Ульн зашептал молитву об упокоении души несчастной девушки, но корни из стены быстро заставили его замолчать, набившись пилигриму в рот. Тело Ульна затряслось и его стошнило.

 Тенро забился в своих путах, но корни держали крепко. Все что оставалось охотнику — смотреть на тело девушки.

 «Никогда не сдаваться», — призыв, благодаря которому Тенро смог вернуться домой живым, забился в его душе, побуждая к действиям. Неважно каким. Он должен сражаться, должен пытаться выбраться…

 Мышцы охотника напряглись, и он рывками начал пробовать хватку корней на прочность, не забывая при этом следить за происходящим в комнате.

 Линна стояла неподвижно. Женщина не плакала и, не мигая, смотрела на свою дочь. Когда ее ноги подогнулись, корни выпустили свою пленницу из объятий. Упав на колени, Линна подползла к телу Милы и, обняв ее, прижала к себе мертвую дочь.

— Как… как же так, мальчик мой?.. — шептала она, глядя в пустоту перед собой и гладя дочь по седым волосам. — Ты же обещал мне, что она не умрет. Почему не взял меня вместо нее. Она даже ничего не знала…

— Ты, увы, не непорочна, а безгрешная душа Милы вернет мне ту, кого вы отняли! Мы снова будем вместе! Но сначала — все вы заплатите. — Прошипел Киран, и в его голосе проскользнула единственная человеческая эмоция — злость. Черный и склизкий язык юноши змеей вынырнул из-за бледных губ и поспешно облизал их.