Увертюра ветра (СИ) - Элер Алиса. Страница 33

   Нэльвё улыбнулся, позабавленный обтекаемостью моей формулировки и презрительным личиком Камелии. И фыркнул, не удержавшись:

   - Да уж, "с книжками"! С пивными кружками!

   - Одно другому не мешает, - с самым что ни есть серьезным видом сказал я.

   - Где же еда? - с деланным возмущением проговорила Камелия, пытаясь загладить неловкую тему и нервно расправляя манжеты. Поднимать на нас смущенный взгляд леди не смела.

   - Разогреют и принесут, - лениво пожал плечами Нэльвё. .

   Белое кружево выскользнуло из тонких пальчиков Камелии. На лице проступил настоящий ужас.

   - "Разогреют?"

   - Ты же не думала, что они будут каждый раз готовить? Или думала? Да где ж столько времени найти-то, и столько рук!

   - Ваш заказ! - чирикнула подлетевшая пичужка-подавальщица, сноровисто расставляя посуду. К вящей радости Нэльвё и моему неудовольствию, про кувшин с медовухой она все-таки услышала. Я поморщился, но заказывать еще и чай не стал.

   Отрекшийся аккуратно отпилил едва режущим ножиком кусочек мяса, наколол его на вилку и отправил в рот с крайне скептическим выражением. Прожевал - и, выдав снисходительное:

   - Пойдет! - приступил к трапезе. Я поверил ему на слово и присоединился.

   Курица оказалась вполне себе съедобной. С травами, правда, малость переборщили, но совсем чуть-чуть.

   - Нет, определенно не хватает салата, - решительно сказал Нэльвё, и пристальным, соколиным взглядом принялся высматривать добы... служанок.

   Я глотнул медовухи. Было, на удивление, вкусно и некрепко. В голове немного прояснилось, но чувство тревоги и не думало отступать. Напротив: вышло на первый план, заслонив собой все.

   Странный, невозможный, несуществующий звук слышался отчетливее слов Камелии, звонче скатившейся под стол вилки, тише кошачьих шажков и пронзительнее скрипа половиц. Тихий шелест - медленный, размеренный... как уходящий сквозь узкое стеклянное горлышко песок. Я видел, как наяву, эту сыпучую струйку перламутра, все истончающуюся, дрожащую, тающую серебряной дымкой под оттикивающие в голове минуты, секунды, мгновения...

   И опадающую с последней песчинкой.

   Время замерло, словно пошатнувшись, готовясь к прыжку - и сорвалось в полет-падение. Я, уже зная наперед, что должно произойти, вскочил со стула. Неловко зацепленная кружка соскользнула со стола - и брызнула осколками и золотисто-медовыми каплями.

   Дверь распахнулась. В трактир ввалилось четверо стражников в болотно-зеленых плащах Ильмере поверх кольчуг.

   Самый первый, вырвавшийся вперед и больше всех мешающий другим, пробежался цепким взглядом по толпе, что-то цепко выискивая - и остановился на мне.

   И тишину испуганно притихшего зала разбило резкое, хлесткое:

   - Именем Совета, вы арестованы!

***

   - "Арестованы"? - переспросил я с легкой усмешкой. - Прошу прощения, но я...

   - Не сопротивляйтесь и не пострадаете, - отчеканил стражник, жестко обрывая меня.

   - Это, наверное, какая-то ошибка! - тоненько воскликнула Камелия, переводя испуганный взгляд с нас на стражников.

   - Вашего спутника, - тихо начал невыразительный мужчина, стоящий позади. Его плащ перехватывала брошь в виде сокола. Командир. Ничего примечательного: сухощавая поджарая фигура, неопределенный возраст - то ли тридцать, то ли сорок лет, - совершенно не запоминающиеся черты лица. Тяжелая, грубая кольчуга стесняет вкрадчивые, плавные движения. Полуторный меч лишь бессмысленно оттягивает пояс, не являясь продолжением руки - и во всем уступает любимому короткому клинку. Нет, он не стражник. Тайная служба, - ищут по всей стране. Повсюду - в караулках, у ворот, на всех улицах - висят проскрипции с его портретом.

   - Интересно, - вдруг вмешался Нэльвё, спокойно и неторопливо. Происходящее, кажется, ничуть его не беспокоило: только забавляло. Он сидел, как и до того, откинувшись на стуле и крутя в руках кружку с медовухой. - "Ваш спутник", "его"... мне кажется, или вы даже не знаете имени того, кого разыскиваете? Для Совета, с его сетью соглядатаев и почти безграничными возможностями, это несколько странно.

   Лицо мужчины окаменело.

   - Вы ставите под сомнение законность наших действий? Мы не обязаны отчитываться перед задерживаемыми.

   Я лихорадочно просчитывал варианты. Сквозь толпу к окну не пробиться. К черному выходу - тоже... впрочем, туда хозяин все равно не пустит.

   - Неужели? - холодно продолжил Нэльвё, и в аметистовых глубинах его глаз запылало ледяное колдовское пламя. - Я не слышал, чтобы вы предъявили обвинения. О каком, в таком случае, аресте может идти речь? Я уже не говорю о том, что вы пытаетесь задержать aelvis, бессмертного, - что в принципе недопустимо. Мы не попадаем под юрисдикцию человеческих властителей. Даже если им этого очень хочется.

   Нет. Не подойдет. Значит, единственный вариант - прорываться с боем. Но как?

   - Совет намерен...

   - Чистая аэльвская кровь, - проговорил Нэльвё, смакуя каждое слово. - Бессмертный. Вы хотите конфликта, милорд? Полагаю, нет. Будьте любезны: спрячьте мечи и покиньте это заведение так же быстро, как и пришли. Можете, впрочем, изложить моему другу обвинения Совета. Если захочет, он пройдет с вами. Если нет - извольте удалиться. Немедленно.

   - Если при задержании будет оказано сопротивление, - холодно сказал командир, - мы имеем право применить силу.

   Не дожидаясь логического окончания угрозы, Нэльвё по-кошачьи мягко и плавно, одним текучим движением поднялся со стула. Шагнул вперед, заслоняя нас - и потянул меч. Он выскользнул с тихим звоном так плавно, играючи и будто бы небрежно, что никаких сомнений в мастерстве Отрекшегося не возникло.

   Вспыхнувшая на солнце сталь - тончайшая, голубоватая, почти полупрозрачная, словно выточенная из лунного света, порезаться о которую можно от одного лишь взгляда - ответила на мой незаданный вопрос.

   Столы вокруг нас стали стремительно пустеть, а толпа рокотливым потоком ринулась в другую часть зала. Один из стражников - тот самый, первым объявивший об аресте - пинком отбросил стол, разметал стулья и бросился на нас. Нэльвё плавно, с текучей водной грацией, отвел взвившийся в воздух меч противника. Клинки скрестились, запели низкой и резкой протяжной нотой - и разошлись, чтобы сойтись еще в десятке коротких ударов.

   Стражник утратил инициативу почти сразу же, и теперь пятился, неловко отбивая чересчур быстрые и легкие, порывистые удары. Они оба сражались бастардами, только для Нэльвё меч был словно продолжением руки, а для нападавшего - бестолковой обузой. Он и так безнадежно проигрывал бы бессмертному в скорости, гибкости, пластике, а в громоздкой кольчуге и вовсе ничего не мог противопоставить. И оттого пятился, послушно отступал под напором танцующих шагов бессмертного, теснящего его к двери, чтобы в конце концов ловко уйти из-под удара вбок - и вовлечь Нэльвё в круг сражающихся.

   Голубоватые росчерки аллевьерской стали исчерчивали тяжелый, измученный жарой воздух. Звенел, точно хрусталь - высоко, переливчато - клинок, соприкасаясь с железом. Нэльвё легко уходил из-под ударов, изумительно парировал и контратаковал. Я невольно залюбовался, но почти сразу обнаружил неладное: иногда противники откровенно промахивались, били совсем мимо, по пустому месту, где его не было и не должно быть. На опережение, так бессистемно и не согласовано? Нет, чепуха. Взглянув из-за Грани, я сразу все понял. Нэльвё водил их за нос наваждениями: своими отражениями, появлявшимися в пустоте или на месте другого стражника.

   Вместе эта троица работать совершенно не умела, только мешая друг другу. Нэльвё терпеливо дождался, когда они несколько выдохнуться, чтобы не подставляться под удар, ничем не защищенный - и серией коротких взмахов сломал ритм одного, второго, поднырнул под мечом другого. Мастерски сплетенное заклинание сна сорвалось с пальцев на миг освободившийся руки и опутало двоих. Менее удачливый стражник - кажется, все тот же, первым ринувшийся в бой - под действие чар не попал и попросто огреб рукоятью под дых.