Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 59

Мы шли по обочине одной из главных дорог города, на которой почти не было видно ни дайров, ни гравилетов. Мы шли мимо жилых домов и магазинов, окна которых были закрыты бронированными ставнями, способными выдержать не то что камень — разрывной снаряд. Это был город, в котором жили простые обыватели — но навстречу нам, в космопорт, шли только такие же матово–черные колонны.

Город не просто ждал войну — она уже пришла сюда, пришла давно и надолго.

Городская военная база находилась в десяти кварталах от аэропорта — слишком близко, чтобы посылать машину, но вполне достаточно, чтобы продемонстрировать обстановку в городе всем, кто хотел это знать.

Комендантский час.

В общей казарме, где нам выделили угол, чтобы свалить походные рюкзаки с вещами в ожидании распределения, толклось еще четыре подразделения из четырех разных фортов. Шептались, что город сделали перевалочным пунктом для всего материка.

Неудивительно, что на улицах не продохнуть от военных, и эпидемия вспыхнула именно сейчас.

О ней я вспомнила случайно, и только потому, что о ней тоже шептались. Странная это была эпидемия, от которой горели дома. Говорили, что поджигали их сами зараженные, внезапно сходившие с ума.

Я пропускала разговоры мимо ушей, хотя теперь и поняла, почему по улицам мы ходили в полной выкладке и закрытых шлемах — ничем, кроме мозговой инфекции, это быть не могло.

— Форт Иней! — прогремело из динамиков. — Командирам отрядов немедленно явиться в штаб!

Сержант вскочил с рюкзака, на котором сидел, и быстро зашагал к выходу вместе с офицерами, которым (формально) не являлся.

Маэст, с некоторых пор по привычке отиравшийся рядом, задумчиво прогудел:

— С кем вообще воюем, парни?

— На фронте узнаешь, — Артей сидел на полу, прислонившись к рюкзаку спиной, и жевал зубочистку. — Там мы все–е–е узнаем. И с кем, и как, и почему.

Ждать было откровенно тоскливо, поэтому дискуссия потекла живо и образно. Приход сержанта оборвал ее на стадии откровенного увядания, когда ругать действующий политический режим надоело самой закоренелой оппозиции.

Я никогда не видела у него такого растерянного лица. Те, кто знал сержанта больше года, попросту испугались.

В двадцати парах глаз застыл один и тот же вопрос.

— Сержант, так это с вами мы теперь в одной лодке с дерьмом? — резкий голос поинтересовался совсем другим, и весь отряд в упор уставился на подошедшего мужчину. Молодой офицер–северянин с нашивками Карелла, ближайшего к Северному морю форта. Штабной.

— Да, фарр майор.

— Тогда переводите отряд в четвертую казарму — половину отдали в наше распоряжение. И приходите после в офицерский блок. Если хотим поскорее отсюда убраться, нужна тщательная координация действий.

— Да, фарр, — сержант коротко кивнул, не утруждаясь салютом. Штабной сделал того меньше — резко развернулся и вышел, только хлопнула по спине длинная, ниже лопаток, коса.

Солдаты загалдели.

— Цыц, — сержант медленно опустился на свой рюкзак. — Цыц. Дайте подумать.

В углу казармы повисла тяжелая, нетерпеливая тишина. Сержант жевал стебелек лицинии — нашей, с полей форта, непонятно как попавшей за лямку рюкзака. Мы ждали.

— Ну вот что, — наконец начал он, привычно щурясь. — Нас с вами, фарры, а точнее, все Развалины, мобилизовывали последней волной. Так что отправка войск закончится уже через неделю. Возможно, из города отзовут даже часть внутренних войск. А возможно, и все. Так что очень скоро все эти молодчики погрузятся на звездолеты и отчалят по направлению к Бездне, в отличие от нас с вами. И взвода из Карелла под временным начальством фарра, которого вы уже имели счастье наблюдать, — голос сержанта истекал ядом. Очевидно, это «временное начальство» распространяется не только на безымянный взвод, но и на него самого. — А теперь самое занимательное, фарры. Мы остаемся в городе до тех пор, пока… Морровер, не смотри на меня такими жалостливыми глазами, ты не угадала. К Корпусу нас не приставляют, тем более, что его здесь нет. Нас сделали всего лишь чумной бригадой.

На секунду стало тихо. Но всего лишь на секунду.

— Что за …?!

— А ну цыц, кому я сказал! — рявкнул сержант. — Слушать сюда всем! — он обвел наши дышащие праведным возмущением лица тяжелым взглядом и нахмурился. — Что эпидемия здесь ходит, слышали все?… Слышали, благо, болтают на каждом перекрестке. Так вот это, фарры, еще не все. На окраине видели бешеных зверей, стаями. Сумасшедшие местные не только дома поджигать горазды — они этих зверей и собирают. Собирают, а потом идут в жилые кварталы… Ясна суть?

— Они что, все были псионами, если смогли управлять животными? — я приподняла брови.

— Не были. Есть, — сержант посмотрел на свои руки. — Их приказано брать живыми и доставлять в ставку представительства Центра. У внутренних войск слишком большие потери. На открытые места они не выходят, перемещаются быстро и хаотично — снять снотворным с воздуха пока получилось только одного. А тут мы с вами подвернулись, все из себя такие элитные… И этот… фарр майор, — процедил он сквозь зубы. — Все ясно? Тогда в четвертую казарму шагом марш! И язык за зубами держать!

— Есть! — двадцать рук взметнулось в салюте. Мы похватали рюкзаки и походным построением, машинально печатая шаг, двинулись вслед за сержантом.

Территория городской базы была большой, куда больше, чем представлялось в нашей деревне. Четвертая казарма оказалась в дальнем закоулке двора, настолько отдаленном и извилистом, что добирались до него не меньше десяти минут.

На ходу я все–таки успела переброситься с сержантом парой слов. И вовремя — молча махнув рукой на условно «наши» койки, он исчез по направлению к офицерскому блоку. В тот день я ложилась спать последней, но так больше и не увидела его.

«… — Центр? Ему–то какое до этого дело?

— Ну, разработка вакцин и все такое…

— Не будет Центр такой ерундой заниматься, тем более, у них там военные действия в разгаре.

— Морровер, Морровер… Не по чину ты такая умная, как бы тебя за это… Может, и сами они чего напортачили в своих лабораториях, а теперь справиться не могут. Служи и не спрашивай. Не касается это солдата. И офицера тоже.»

Совет принял ее. Странно, странно и волшебно стоять в главном зале замка, перед теми, о ком в детстве слышала от матери в сказках, а позже — в легендах и сплетнях на городском рынке. Великие маги со всего материка и она, оборванная посланница, вся ценность которой в грузе, что она привезла.

Тогда дрожали руки и голос, сейчас — сердце пело песню крови. Ей поверили. Ей дали отряд, который сейчас она ведет за собой по следу убийцы. Нет, нет, по следу свитка, ценнее которого не может быть глупая месть.

В отряде есть два мага и воины из стражи замка. Они загонят его. Ведь не может быть, что он, раненый, в метель, ушел далеко? Не может, верно?…

Наутро в казарме они были оба — сержант и майор. Спорили у самого порога — неужели не наговорились за ночь?…

Со своей койки я не различала слов, а больше, похоже, различать было некому — отряд спал, до побудки еще два часа. Мне же снова снился этот дурацкий сон о бесконечной погоне, о котором я никак не могла понять, то ли он каждый раз снится мне заново, то ли, чем не шутят боги, действительно продолжается каждый раз.

Все служители Звезды — немного сновидцы, ведь боги являются нам только во снах. Но чем нельзя меня назвать — так это предсказателем. Ни разу не видела вещего сна, да и не может быть предсказанием эта бытовая картинка в средневековых тонах. Тогда — что? Аллегория? Если и так, не понимаю ее. Освети знание, Первая из Звезды. Потому как дочь твоя разучилась понимать хоть что–то в этой жизни.

А Рой так и не перезвонил. Все как всегда — взбаламутил, растревожил с таким трудом успокоившееся сердце, и исчез. И убить не может, и жить толком не дает.

— Подъем! Минутная готовность! — вдруг проревело над головой. Эхо еще металось под гулкими казарменными потолками, а ставшие за годы безусловными рефлексы уже вышвырнули солдат из коек, скользнули вмести с ними в форму и сами застегнули пряжки и ремни, не подключая к процессу сознание.