Четыре жезла Паолы - Гореликова Алла. Страница 12
– Недалеко. – Дедок почесал в затылке. – Шли мы, значь, на закат прямехонько, три дня шли, значь, от дому до столицы. Только где ж тот дом… нету больше нашего дома…
Ольрик подошел к гостям, положил ладонь старику на плечо, вгляделся в лицо. Сказал тихо:
– Война у нас. Утешать не могу, извини, дед. Сам сказал – силища. Значит, захватили те вороги рудник?
– Воткнули, – снова закивал дед, – воткнули, злодеи, палку свою окаянную! Чтоб их самих тою палкой да по шее! Были за рекою за нашей луга зеленые, а теперь… эх! Огнем, все огнем…
– Что ж, спасибо вам, люди добрые. Будем рудник отбивать. – Ольрик сердито дернул себя за бороду. – Вам за вести награда полагается, сейчас пойдем…
– Погодьте еще, господин маг. – Дедок смущенно кашлянул. – Не все у нас вести-то. Еще, значь… вот…
Смешавшись, вынул из котомки ребристую, чтоб на ощупь ни с какой другой не спутать, склянку с эликсиром Жизни, пузыречек лечебного бальзама и погнутый, оплавленный целительский талисман. Положил на стол. Сказал тихо:
– Имущество, значь.
– Откуда? – Голос старого мага внезапно сел, осип. Паола, охнув, шагнула к столу, вцепилась пальцами в край. Она уже поняла, что ответит старый крестьянин-погорелец.
– Дева там была, – потупившись, вздохнул дедок. – Вот как… – Наверное, он взглянул на них с Линуаль, краем сознания отметила Паола. Наверное… Оторвать взгляд от талисмана казалось невозможным. Такой талисман был у… – Она, значь, как это непотребство увидала, так туда и помчалась. Хотела, видать, ту палку чужую окаянную убрать. А тут как раз эти… чудища каменные да колдуны, что огонь бросают… И на нее…
…у Хетты.
Ей, Хетте, слабо давались целительные чары, она носила талисман, чтобы усиливать…
– Оно быстро все случилось, – почти шепотом закончил старик. – Не мучилась девочка… быстро… Там ее и бросили, на берегу. Мы уж потом подобрались, поглядели: мертвехонька, бедная. Там ее, значь, и схоронили. На берегу, над рекой. Прям напротив рудника.
Схоронили, эхом отдалось в голове Паолы. Схоронили. А вещи сюда принесли. Ну что, что им стоило влить Хетте в рот эликсир из ребристой склянки!
Они не знали. Не могли знать. Откуда им, они простые крестьяне. И на том спасибо, что после всего того ужаса подойти не побоялись.
Линуаль застонала глухо, согнулась пополам. Паола подскочила, подхватила. Оглянулась на Ольрика. «Уведи», – одними губами велел маг.
– Пойдем, – зашептала Паола, – пойдем…
Вывела подругу из приемной, довела до внутреннего дворика – и тут силы оставили. Разом, как будто выдернули державший ее невидимый стержень. Паола осела на землю.
– Хетта, Хетта, – рыдала Линуаль. – Хетта-а…
Следующие несколько дней промелькнули, как не было. Первая потеря оглушила. Обыденные мелочи резали сердце. Яблочные пирожки на ужин – Хетта их любила. У Изы порвалась нитка бисерных бус – раньше ее собрала бы Хетта, никто не умел так ловко нанизывать бисер, составлять узорами… А вон идет сестра-келейница, и слышится голос Хетты: «Наша мамуля-хлопотуля!»
Линуаль больше не плакала. Только стала откровенно тяготиться работой в столице и все чаще досаждала учителям просьбой отправить ее в поход.
А Паола ждала и боялась возвращения отряда, с которым ушел Гидеон.
Первым узнал новость вездесущий Класька. Немудрено – шалопай мотался то в казармы, то к воротам.
– Вернулись! – Мальчишка ворвался в трапезную посреди ужина, хотя за такое нарушение порядка его наверняка ждала выволочка. – Вернулись…
– Ты, негодный… – Ольрик неторопливо встал, явно намереваясь отчитать ученика хорошенько прямо при всех.
– Учитель, они целителей просят! И эликсиров! И жрецов! Я в храм еще побегу, а вы туда идите, ладно?
Откинул пятерней со лба прилипшие мокрые волосы, развернулся и умчался. А у Паолы будто сердце на миг остановилось – а потом заколотилось так, словно тесно стало в груди. Целителей, эликсиров, жрецов… видно, плохо там дело!
– Мы за эликсирами, – Гэриэл, маг-целитель, стремительно поднялся с места; вслед за ним, не дожидаясь приказания, вскочили трое его учеников, – а ты собирай, кто из твоих пойдет.
Ольрик кивнул коллеге, обвел взглядом затихшую трапезную. Резким взмахом руки отделил жезлоносиц:
– Вы.
– И мы! – вскочила Иза. Вслед за ней поднялись Фариша и Вера. – Мы исцелять уже умеем, верно, девочки?
– Мы уже старшие ученицы, – добавила Вера, – скоро тоже жезлоносицами станем. Мы должны помогать.
– Ладно, – отрывисто бросил Ольрик. – Но кто плакать начнет – выгоню.
Девушки торопливо выбрались из-за стола.
Странное дело, подумала Паола, оглядываясь на взволнованно загудевший стол, сколько нас здесь, и магов, и учеников, а лечить почти никто и не может. Редкий дар. Хотя нет, возразила сама себе, не такой и редкий. Просто с ним чаще в храм идут учиться, а не в гильдию магов. Из храма Класька хорошую помощь приведет. Все будет хорошо. Все будет хорошо, твердила себе Паола, спеша за Ольриком в тесной группке подруг, обязательно хорошо, был бой, наши вернулись, значит, они победили и войне конец. В крайнем случае придется прочесать страну, выловить всяких там разбежавшихся, чужие жезлы поубирать, в общем, навести порядок…
«Хорошо» разбилось вдребезги с первого же шага в казармы. Не бывает у победителей таких лиц. Победители не отводят виновато глаза, встретив взгляд девушки. И не молчат настолько тяжело.
– Ольрик, твоих девиц по легким, – командовал Гэриэл, – а я своих лентяев на тяжелых беру и на мертвяков. Пусть учатся, дармоеды. Как храмовые подползут, всех ко мне.
«Легких» было мало – как раз под небольшую силу неопытных жезлоносиц. К ужасу Паолы, среди них не оказалось ни Гидеона, ни Фабиана. Вообще рыцарей не было. Лучники, маги, несколько конюхов и оруженосцев – те, кто в сражении позади. Ольрик мгновенно распределил их по девушкам, велел:
– По взмаху на каждого, дальше долечат.
И умчался.
Белобрысый Кай, оруженосец Гидеона, подошел к Паоле последним. Улыбнулся криво:
– Господин тебя всю дорогу вспоминал.
– Он… жив?
– Жив, оба живы. Последние эликсиры по глотку делили… до дому добраться.
Кай говорил медленно, хрипло. Паола понять не могла – то ли голос мальчишка сорвал, то ли грудь помята и дышать трудно, а может, просто устал сверх меры.
– Погоди, подлечу – расскажешь. – Паола глубоко вздохнула, собирая остатки сил. «Волей Неба, именем Всевышнего…» Ей показалось, крох целительной силы, сорвавшихся с кончиков ее крыльев, не хватило бы и на сопливого ребенка. Но Кай задышал ровнее.
– Устала? – спросил, совсем как Гидеон тогда, кольнуло Паолу.
– Обидно, когда сил мало, – честно ответила она. – Ты подожди немного, сейчас отдышусь, еще тебе махну.
– Не надо, легче уже…
Соврал, поняла Паола. Тут подошел Ольрик, глянул хмуро, сунул мальчишке початый флакон восстановительного зелья:
– Пей.
Тот отхлебнул осторожно, словно боясь израсходовать лишнего.
– Все пей, – сердито буркнул маг. Мазнул взглядом по Паоле: – А ты ступай домой. Ступай-ступай, нечего тут. Я и остальным велел.
– Но, учитель…
– Кому сказал! Целители подошли, теперь управимся. И не спорь, будет еще вам работа. Не в последний раз.
Возвращались в подавленном молчании. Только у самых ворот гильдии Джатта сказала:
– Учитель велел рты на замке держать.
– Ой, да ладно уж, – Ойка зло пнула подвернувшийся под ногу камушек, – сами толком ничего не знаем. Только и ясно, что дела плохи. Всех погибших не смогли принести даже, позорище.
Предупреждение Джатты пришлось вовремя: девушек ждали. От «ну что?» да «ну как?» со всех сторон у Паолы аж голова закружилась.
– Учитель придет, все расскажет, – выпалила Джатта.
– Нам бы отдохнуть, – тихо сказала Линуаль, – выдохлись.
Паола молча проскользнула к себе.
Села, завернувшись в одеяло, прикусила губу – больно, до крови. Бил озноб. Тупо, глухо болело в груди, как будто кто-то невидимый медленно и упрямо тянул оттуда жилы. Хотелось выть. И назойливо, нудно, на самом краю сознания бился странный, неправильный, непривычный звук. Будто щенок скулит – да откуда б ему здесь взяться?