Последний (СИ) - Московских Наталия. Страница 87

Невидящий взгляд вампира устремился к Ривер. Казалось, он смотрел на нее, но видел кого-то другого. В его глазах застыло опасение и будто бы какая-то просьба жизненной важности.

— Tu dois lui faire changer d’opinion [14], — прошептал он.

— Будем считать, что это согласие, — нервно улыбнулась Ривер, зажмурилась и провела острым краем разбитой бутылки по мясистой части своей ладони. Боль обожгла руку, и девушка невольно ахнула, чувствуя, как рана начинает кровоточить. Она развернула руку так, чтобы позволить крови натечь в ладонь.

Валиант вдруг замер. Казалось, даже дрожь, бившая его тело, чуть унялась. Ривер осознавала, насколько безрассудно дразнит умирающего хищника своим поступком, и все же не решилась отступиться от изначального намерения.

— Пожалуйста… не напади на меня, — умоляюще произнесла она, занеся руку над губами Валианта и позволив крови стекать вниз.

Первая капля коснулась его губ.

Ривер избегала смотреть вампиру в глаза, хотя и понимала, что уже не сможет убежать от него, даже если он рванется к ее руке без гипноза. Еще несколько капель сорвалось вниз. И тогда Валиант вдруг ухватил Ривер за запястье раненой руки и рванул ее на себя. Как она и боялась, в его измученном теле осталось достаточно сил для этого.

Нет! — подумала Ривер, оценивая глупость своей затеи. Вслух она успела лишь жалобно вскрикнуть и зажмуриться, ожидая укуса… но его не последовало.

Прошла секунда. Затем другая.

Ривер боялась открыть глаза. Она не чувствовала никакой боли, кроме боли от пореза. Не чувствовала прикосновения губ или клыков к своей руке — ощущала лишь, как хватка на ее запястье ослабла.

— Ривер?.. — едва слышным шепотом позвал ее Валиант.

Только сейчас она поняла, что слышит собственный всхлип.

Давление на руку исчезло. Валиант отпустил ее.

Ривер открыла глаза и поняла, что у нее немного кружится голова. Вся ее правая ладонь была в крови, как и нижняя часть лица Валианта.

— Господи… — только и сумела выдохнуть девушка.

— Что… ты сделала?

— Ты был в бреду, — всхлипнула она. — Я знала только один способ…

— Я ведь едва не напал на тебя, — полушепотом сказал он, поморщившись. — Я знаю, ты… этого боялась.

— Я и боюсь этого, — на губах Ривер появилась нервная усмешка. — Но мне показалось, что ты бы иначе умер, — она вздохнула, вновь перевернув ладонь так, чтобы собрать в нее кровь. Взгляд ее опасливо обратился к Валианту. — Ты сможешь чуть привстать? Так… будет проще…

Он едва заметно кивнул, и свободной рукой Ривер помогла ему приподняться.

— Если ты… будешь пить прямо из моей ладони, я рискую заразиться?

Валиант слабо улыбнулся, и в улыбке этой не было ни намека на веселье.

— Я буду осторожен, — прошелестел он. — Обещаю.

— Хорошо.

Он и впрямь даже не коснулся раны на ее ладони. Ривер напряженно наблюдала за ним, опасаясь, что он вот-вот может потерять контроль над собой, но этого не произошло. В какой-то момент, казалось, силы вновь оставили его, и Ривер помогла ему лечь. От его тела все еще шел жар, но, казалось, уже менее ощутимый. И даже лицо перестало походить на посмертную маску.

— Перевяжи ладонь… — настоятельно порекомендовал Валиант. Это указание, произнесенное едва слышным слабым голосом, заставило Ривер улыбнуться.

— За меня не волнуйся, — отозвалась она, осторожно выйдя из машины и опустив голову раненого на сидение. В аптечке она нашла чистый бинт и наскоро перемотала свою руку. Рядом с аптечкой в багажнике лежала початая бутылка с водой. Ривер смочила бинты и вернулась к Валианту, ободряюще улыбнувшись. — Нужно вытереть тебе лицо. Вряд ли там, куда я тебя везу, оценят твой нынешний образ.

Валиант отозвался лишь коротким кивком, и Ривер осторожно отерла ему лицо.

— Ну вот, — одобрительно протянула она. — Уже лучше. Даже на покойника почти не похож.

Он слабо улыбнулся, тут же снова нахмурившись.

— Ривер… То, что ты сделала… это было опасно.

— Я знаю. Но я решила рискнуть.

— Я… — он устало прикрыл глаза. — Я не знаю, что сказать…

— Поблагодаришь потом, когда вытащу из тебя пулю — хмыкнула Ривер, вновь осторожно выходя на улицу. — Сейчас нужно доставить тебя в безопасное место, пока нас не хватились.

79

Стивен Монро вышел из номера мотеля и снова направился к стойке рецепции. То, что поспать толком не получилось, не стало для него сюрпризом — с самого начала своей службы он заметил за собой одну особенность: он начисто терял сон, когда в попадавшемся ему сложном деле оставалось много неразрешенных загадок. Формально ФБР сняло с него ответственность за дело о похищении Ривер Уиллоу. Дело о «мотельной бойне» и вовсе не попадало под его юрисдикцию, об этом агент Бюро не преминул напомнить ему во время их неприятного разговора, отпустив пару едких комментариев и в адрес полиции Гудленда. Однако Стивен Монро не мог довольствоваться лишь указаниями начальства или ФБР. Некоторые дела — благо, таких было не много, иначе он сошел бы с ума от недостатка сна — слишком крепко западали ему в сердце, и снять с себя ответственность за них Стивен не мог, даже если бы указания на это были получены от самого Господа Бога. В начале своей карьеры он думал, что реагирует так на дела из-за запала новичка, однако с годами эта особенность не покинула его, а стала только крепнуть. Грейс Конвей не раз отмечала это и говорила, что такие детективы, как Монро, пожалуй, должны быть занесены в Красную Книгу.

Уверенным шагом направляясь к стойке рецепции для нового разговора с Анжелой Перкинс и Сэмом Картером, Стивен старался отбросить мысли об усталости, странно перемежавшейся с нездоровой, неестественной бодростью. Он помнил, как перед самой своей смертью вела себя его мать. Долгое время она пребывала в вялом состоянии, быстро уставала, испытывала боли в ногах, хотя и старалась не жаловаться на самочувствие. Однако однажды она вдруг почувствовала себя бодрее: ощутила прилив сил, переделала множество дел по дому, позвонила чуть не всей их родне, а к вечеру села у камина и долго говорила со Стивеном, делясь с ним своей жизненной мудростью. Для Элайзы Монро такое поведение никогда не было свойственным, она куда больше любила отпускать саркастические шуточки в адрес своих молодящихся соседок и перемывать им кости, чем думать о смысле жизни и раздавать советы на будущее. Стивен тогда был весьма удивлен, что мать столь долго разговаривала с ним, делясь своими прозрениями и с особым рвением передавая ему какие-то простые житейские истины.

На следующий день она не проснулась.

Тромбоз аорты, — объяснил тогда патологоанатом после вскрытия. Тромб разорвался, и смерть наступила почти мгновенно. Элайза Монро не просыпалась.

Стивен помнил, что едва ли мог воспринимать подробные объяснения врача. Он не мог изгнать из головы образ матери, которая с бодрым видом совсем недавно сидела у камина и вела с ним задушевные беседы. Она ведь выглядела совершенно здоровой! Ей стало намного лучше…

Врачи называют это явление «всплеском», — сочувственно объяснил тогда доктор. — Безнадежно больной пациент перед самой своей смертью вдруг испытывает всплеск активности. Может начать делиться прозрениями, созывать родных, пребывать в хорошем настроении и с особым рвением переделывать какие-то дела…

Эти слова врача эхом звучали в сознании Стивена на похоронах матери… впрочем, как и много лет после них. Даже по прошествии почти десятилетия он не раз ловил себя на мысли, что однажды и сам поутру просто не откроет глаза.

Чушь, — оборвал он собственные мысли и непроизвольно зашагал бодрее. Анжела Перкинс — он знал — готовилась к разговору и, разумеется, обсуждала детали с Сэмом Картером. Оба они по тем или иным причинам питали к Ривер Уиллоу и Джеймсу Харриссону определенные симпатии, несмотря на то, что девушка угрожала им оружием. Перед Стивеном стояла непростая задача: убедить этих людей в том, что он не желает зла мисс Уиллоу и ее спутнику, а просто хочет распутать это дело и защитить невиновных.