Осада Красной крепости (СИ) - Карт Григор. Страница 3

Эти мерзвацы обезглавили графа Лерскота, воткнули древко ему в шею, так, что само белое знамя оказалось вместо головы, и, привязав тело к лошади, отправили ее обратно.

Печальная весть быстро облетела город, и Гордлен погрузился в скорбь. Монахи Святовита позаботились о теле отважного графа но из-за того, что варвары так надругались над ним, горожанам не позволили проводить Лерскота Аривия в последний путь. И все же каждая семья, собираясь за столом этим вечером, непременно склонит головы в молитве за этого отважного человека.

От подданных короля Имелафа не укрылось, что правитель их пришел в ярость, когда узнал, что сотворили эти безбожники и дикари. Всем своим добром, своей жизнью и именем король клялся уничтожить каждого трипилийца, который ступил на земли Имледара. Молодые офицеры все как один требовали немедленно дать бой западным варварам — ведь после месяца осады их силы должны были истощиться. Его величество и сам желал наказать захватчиков, но генерал Криш упрямо стоял на своем: «Лучше оборонять город за его стенами, чем за щитом» — повторял он и, в конце концов, Совет прислушался к нему.

Но бесчестный поступок трипилийцев все же не забыли. Солдатам было велено уничтожать их безо всякой жалости и сострадания, ибо весь этот народ — не более чем звери, отдаленно напоминающие человеческий облик. Утратил свою силу приказ о неприкосновенности отступающих войск. Теперь каждый солдат королевства обязан был атаковать всякого трипилийца, едва завидев, независимо от обстоятельств.

Всех пленных варваров, которых на двадцать четвертый день осады в городской темнице насчитывалось сорок девять человек, повесили над западными и северо-западными воротами, так чтобы их сородичи видели, какая судьба ждет каждого, кто посмеет прийти с мечом в Имледар.

И хотя с наступлением сумерек из-за стен города снова доносятся гортанные песни и музыка, трипилийцы все же должны понимать, что конец их близок. Они уже убедились, что никаким способом не смогут прорваться через оборону города, поэтому последние несколько дней пытаются построить плотину на Гвирекке, чтобы лишить Гордлен источника воды. Эти глупцы не понимают, что могучая и прекрасная Шамви способна в любой миг смыть не только их плотину, но и весь их мерзкий народ с лица земли!

Однако правоверным имледарцам недолго осталось терпеть рядом с собой отвратительных варваров. Совсем скоро верноподданные полководцы нашего правителя должны подоспеть с подмогой и освободить, наконец, столицу. Герцог Эрган из Валисты или герцог Хазар из Доригара, ни в одном из них нельзя усомниться, как в великолепном командире. Они уже должны были собрать свои войска и выступить. Со дня на день над горизонтом зардеют их знамена, сообщая Гордлену, что пришел конец его осады.

Сейчас занимается заря нового дня, который должен принести еще одну победу нам и очередное поражение тирилийцам.

Гнусные варвары изобрели новую тактику нападения. Очевидно, заметив, что стена с каждым днем все больше покрывается металлической решеткой с шипами, захватчики решили форсировать штурм. Всю ночь, передвигаясь по одному, чтобы скрыться от лучников, трипилийцы складывали под юго-восточным краем стены большие узлы, набитые тряпьем и каким-то мусором. К утру этих узлов набралось столько, что некоторые солдаты уже начали думать, что трипилийы хотят лезть по ним на стену. Но замысел дикарей был другим.

Они снова собрали войска, приготовили лестницы и метательные крюки, выставили лучников, поместили перед ними защитные баррикады и начали штурм. Но, приблизившись к стене, трипилийцы первым делом поджигали сложенные там узлы, и только потом ставили лестницы и карабкались вверх.

Трипилицы ползут по лестницам, словно муравьи, но раньше первого варвара наверх поднялась черная зловонная туча дыма. Словно железной хваткой сжимала она горла солдат и заставляла падать на колени в удушье. От этого дыма у городских гвардейцев слезились глаза, першило горло, а грязные варвары продолжали карабкаться вверх, как ни в чем не бывало.

Когда прозвучал приказ спускаться со стены, все, кто там находился, уже скрылись за непроглядной завесой. Никто из находящихся внизу не мог понять, что там происходит, а потому ни послать наверх подкрепление, ни дать залп было нельзя. Солдаты могли только стоять и ждать, слушая мрачные звуки боя и ощущая нестерпимый смрад, который понемногу перемещался дальше в город.

Через десять минут стало ясно, что оборона прорвана, и скоро трипилийцы хлынут вниз. Гвардейцы выстроились у ступенек и проемов на башнях, а основные силы, тем временем, занимали позиции в Берскольном городке, ведь именно там должны были оказаться трипилийцы, спустившись со стены.

Семь сотен человек приготовились сдерживать рвущихся в город врагов, и еще шесть тысяч стояли прямо на их пути, крепко сжимая оружие в руках. Но время шло, а из черного тумана никто не показывался. Звуки баталии давно стихли, и только время от времени где-то вдалеке раздавался звон металла, выкрики или неразборчивые слова.

Среди солдат нарастало напряжение. Было очевидно, что варвары взобрались на стену, но почему они не продолжают атаку, никто не понимал. Если бы не плотное облако гари, солдаты мгновенно бы бросились в бой, но дым упрямо не желал рассеиваться. Командиры чуяли в этом западню, а потому велели своим людям держать позиции.

Так продолжалось еще несколько минут, пока сверху не упал пылающий узел, начертив тоненькую черную струйку дыма в воздухе. Не успел он упасть на землю, как за ним полетели новые узлы. Все они горели и источали зловонный черный туман, попав в который, ни один человек не мог устоять на ногах.

Мусор разлетался по городу, падал на жилые и хозяйственные дома, обращая весь Беркольский городок в пылающее пекло. Черная завеса быстро поднималась, заставляя солдат пятиться назад. Гвардейцы у башен получили приказ отступить, но из мгновенно сгустившегося мрака вырвались только крики и стоны.

Со стены в защитников города полетели стрелы, и лучникам на позициях ничего не оставалось делать, как стрелять в ответ.

Слепая стрельба продлилась недолго. Уже через несколько минут в Берскольном городке всюду слышались грубые вопли трипилийцев, мчащих в атаку. Несмотря на то, что зловонный туман продолжал расползаться, отступать было нельзя, и защитники Гордлена мужественно приняли бой.

Трипилийцев оказалось даже больше, чем можно было представить. Сплошной поток свирепых варваров наступал на солдат Имледара, едва держащихся на ногах из-за удушья. Командующий сразу же послал за подмогой, но при таких обстоятельствах каждый миг был на вес золота.

Варвары нанесли мощный удар в центр защитного отряда, свирепо прорываясь вперед, вглубь города. Тогда старшины с флангов приказали солдатам взять нападающих в кольцо, но едва они нарушили строй, как новая волна трипилийцев хлынула в бой, атакуя каждую брешь, образовавшуюся в защите.

Некоторые из них несли с собой злополучные узлы, и, поджигая их, бросали в солдат, отчего многие просто падали наземь, не в силах сделать ни единого вдоха. Никому неведомо, как трипилийцы могли сражаться в этом черном тумане. Иначе как вмешательством темных сил это невозможно объяснить. Ибо никто из переживших тот день солдат не остался невредим, а многим еще несколько дней каждый вдох давался с большой болью.

Спустя примерно пятнадцать минут этой резни (ибо солдаты Гордлена, при всей своей отваге, не могли оказать варварам никакого сопротивления) от южных и юго-западных ворот наконец подошло подкрепление. Шесть тысяч солдат, разбитых на многочисленные отряды, быстро просочились сквозь шеренги обороны и нанесли удар по врагу.

Трипилийцы, увлеченные стремительной атакой, не ожидали такого резкого сопротивления, и, прежде чем они сообразили, что их натиск сломлен, первые три шеренги варваров успели расстаться с жизнью.

Но перехватить инициативу королевские войска все же не смогли. Лишь на миг показался алый луч надежды, как его затмила черная зловонная гарь, источаемая новыми подожженными узлами. Дикари бросились вперед с новой силой…