Пампушка для злого босса (СИ) - Рей Полина. Страница 29

- Вы просили зайти, я здесь, - говорю хрипло, и Казанский оборачивается ко мне.

- Мы снова на «вы»? - уточняет с кривоватой улыбкой. - Хорошо. Я это заслужил.

Он указывает мне на кожаный диван, стоящий вдоль одной из стен кабинета, и я присаживаюсь на самый краешек, складывая руки перед собой. От истошно бьющегося в висках сердца, кажется, слышу всё словно бы через толщу воды.

- Я знаю, что ты давала показания, - начинает Алексей, устроившись за рабочим столом. - Совсем не нужно было говорить неправду.

Вскинув бровь, я перевожу глаза на Алексея, чувствуя, что начинаю закипать. И наверное, это единственно правильное чувство, которое я должна испытывать. Одно дело быть понимающей, когда речь шла о смерти Лины, и совсем другое - остаться ею, когда я в информационном вакууме относительно гибели Кристины.

- Вот как? Видите ли, Алексей Николаевич, мне никто и слова не сказал, что и как я должна говорить. А уж поход в отдел полиции вообще стал для меня сюрпризом.

- Я не это имел ввиду.

Он растирает лицо ладонью и смотрит на меня, и столько всего в его взгляде, что следующие слова застревают в горле.

- Просто нужно было сказать всё, как есть. Мне пришлось импровизировать прямо во время допроса, - усмехается он.

- Мне тоже. И я не скажу, что это было приятным времяпрепровождением.

- Понимаю. И я виноват, признаю. Но я не думал, что тебя тоже вызовут.

- Да? Удивительно. Я, если ты помнишь, Кристине чуть все волосы не повыдергала.

- Помню. Мне нужно было сообразить раньше.

Он замолкает, я молчу тоже. Вроде бы ничего не значащий разговор, но сколько всего он поднял со дна моей души. Такие полярные чувства, что от них не по себе. И кажется - стоит сказать сейчас что-то лишнее, как хрупкое ощущение, что всё может быть иначе, исчезнет и больше никогда не вернётся.

- Но я позвал тебя не для этого. Хотел поблагодарить за всё.

Звучит, по правде говоря, не очень. Такими словами обычно говорят о том, что всё в прошлом, и дальше начнётся что-то новое, но врозь. И хотя вроде бы я уже это услышала, но всё та же глупая уродливая надежда не даёт смириться с мыслью, что всё действительно закончено.

- Да не за что благодарить, - передёрнув плечами, я поднимаюсь с дивана, желая сейчас только одного - выйти из этого чёртова кабинета и вернуться к своим обязанностям. И попытаться совладать с острым разочарованием, которое разливается по венам. Разочарованием, которое никто не должен увидеть, в первую очередь - Алексей. - Если ты не против, я пойду. Работы много.

- Против.

-Что?

- Я против, чтобы ты уходила. Хотел побыть с тобой.

- И пообсуждать допрос?

- Нет. Можем просто помолчать. Но ты права - нужно работать.

Он опускает глаза, что-то читает, а я стою, как дура, не зная, что мне делать. Самым правильным будет выйти, раз я права, и нам нужно работать. Но слова Казанского, что он во мне нуждался, не дают мне ни единого шанса на то, чтобы хоть сейчас сохранить остатки гордости.

- Ладно. Тогда я пойду.

Добравшись до двери, почти покидаю кабинет Алексея, так и не выяснив, останется ли он вместо Семёнова. Это сейчас вообще кажется неважным. Когда он рядом, когда сказал мне слова, которые я уже и не чаяла услышать, пусть за ними нет ничего из того, что успела себе придумать.

- Вера...- доносится до меня, когда готова закрыть за собой дверь. - Ты же не думаешь, что я как-то связан со смертью Кристины?

- Я вообще об этом не думаю, - отрезаю я. - Мне действительно нужно работать.

Выйдя, делаю глубокий вдох. Последний вопрос Алексея заставляет меня ощутимо нервничать. Ни о той ночи, когда приехала к нему и оказалось, что он был в чьей-то компании, ни о гибели Кристины я не знала ровным счётом ничего. А единственный человек, который мог пролить на всё свет, вообще не помышлял о том, что я замешана в этом тоже. Но теперь, как я надеялась, у него появились основания переосмыслить случившееся.

Или - не переосмыслить.

Глава 21

Отношения с Казанским научили меня очень важной вещи - верить. Сначала - в себя. После - в хорошее. Даже если мне казалось, что дальше всё, конец, случалось что-то, доказывающее, что всё может быть иначе. А может, всё дело было в отношениях как таковых, а не в том, что второй стороной в них был Алексей. Неважно. Теперь я знала одно - никогда не стоит ставить крест на том, что делает тебя счастливым, если только не случилось непростительного.

«Хотел побыть с тобой», - эти слова звучат эхом, словно поставленная на «репит» мелодия. И каждый раз, когда «слышу» их в воспоминаниях, нахожу всё новые оттенки и тональности. Как будто они могли нести под собой какой-то иной смысл помимо того, что вложил в них Казанский.

Да, я тоже хотела быть с ним. До безумной одержимости. До готовности играть любую роль, которую бы Алексей мне отвёл. Я хотела... пока не поняла, что не являюсь частью его нынешнего мира. Как будто я досадная помеха, от которой он избавился без сожалений. И именно это обстоятельство не позволяло мне сказать Казанскому, что я тоже очень хочу снова быть рядом.

- Вер! - окликает меня Павел, когда я выхожу из офиса и роюсь в сумке в поисках телефона. - Потеряла что-то?

- Нет. Думала, мобильник оставила, но он тут, - демонстрирую Тупикину выуженный из нутра сумки сотовый. - А ты что здесь забыл?

-Тебя жду.

- Ммм. Зачем?

- Хочу до дома докинуть. Если ты не против.

Он кивает на припаркованную в десятке метров машину, и я лихорадочно придумываю, как отказаться от такого щедрого предложения. Потому что мне совсем не нравится то, что наверняка напридумывал себе Павел относительно нас.

Это женское чутьё, оно подсказывает мне, что у Тупикина наверняка возникли какие-то чувства, хотя, я уверена, что с его стороны это самообман.

-Тебе совершенно в другую сторону, - улыбаюсь я, продолжая путь. - И я хотела прогуляться.

Дальнейшее происходит так неожиданно, что я роняю телефон на асфальт, и успеваю заметить, что у него отваливается крышка. Павел хватает меня за руку выше локтя, разворачивает лицом к себе и... впивается мне в губы поцелуем. А я настолько охвачена оторопью, что первые пару мгновений ничего не делаю.

-Ты с ума сошёл! - выдыхаю хрипло, упираясь ладонями в плечи Тупикина, в то время как он продолжает прижимать меня к себе и снова целует. - Паша, отпусти меня немед...

Нет, это невозможно. Ступор такой всеобъемлющий, что я снова замираю, потому что происходит что-то запредельное. Неожиданное, выбившее из колеи. Меня целует Тупикин... против моей воли.

Он отлетает от меня мгновением позже, и я отступаю назад, едва не запинаясь о поребрик.

- Ещё раз тронешь её, убью, - зло цедит Казанский, двигаясь к Паше, лежащему на асфальте.

Завтра же мы станем главной темой сплетен для всего офиса, но сейчас меня это волнует в последнюю очередь.

-Лёша, не надо! - бросаюсь между Алексеем и поднимающимся на ноги Тупикиным. - Это просто недоразумение.

Голос звучит тихо и жалко. Меня уже трясёт от произошедшего, а если эти двое ещё и продолжат, то я не знаю, что мне нужно будет делать, чтобы их разнять.

- Это не недоразумение, - отряхивая рукав пальто, усмехается Тупикин. - Ты просто слепая, если не видишь того, что на поверхности.

- Паша, давай завтра всё обсудим.

- Ни черта ты с ним обсуждать не будешь. Хватит, - отрезает Казанский. - Садись в мою машину.

- А ты её спросить не забыл?

- Паша, пожалуйста...

Сейчас мне действительно лучше сесть к Алексею и уехать с ним. Потому что иначе не знаю, чем это закончится, не сегодня, так через время.

-Тебе совсем необязательно с ним ехать.

- Паш... мы потом всё обсудим. Хорошо?

Поднимаю с земли телефон, отворачиваюсь от обоих и на ватных ногах шагаю в сторону машины Казанского, искренне надеясь, что они не сцепятся снова. Сердце перекачивает сдобренную адреналином кровь по венам с бешеной скоростью. В голове звенит, а перед глазами пляшут разноцветные пятна.