Никогда не отпущу тебя (ЛП) - Регнери Кэти. Страница 43

***

— Как долго я спала? — спросила его Гризельда, внезапно проснувшись и обнаружив, что грузовик остановился.

— Не долго, — ответил Холден, бросив на нее быстрый взгляд, затем снова обернулся на лобовое стекло.

Он сделал глубокий, прерывистый вдох, потом выдохнул, слегка тряхнув головой, словно от чего-то отмахиваясь.

— Минут тридцать или около того.

Она потерла лицо ладонями, затем потянулась и сложила руки на груди. Они припарковались перед «Таргетом» (прим. Target — американская сеть магазинов розничной торговли).

— Где мы?

— В Мартинсбурге. Я подумал… ну, я охотно дам тебе свою зубную щетку, но ты такая худая, не уверен, что мои джинсы тебе подойдут.

Уголки ее губ слегка приподнялись.

— О! Ты одолжишь мне свои джинсы?

— Все, что мое — твое, — произнес он.

— Ты продолжаешь это повторять.

— Я продолжаю так думать, — ответил он, не глядя на нее.

— У меня нет денег, — вымолвила она.

Поскольку она всегда экономно обращалась с деньгами и вот уже несколько лет полностью себя обеспечивала, ей было неприятно в этом признаваться.

Она почувствовала на себе его взгляд.

— Что мое…

— Да поняла я, — сказала она, посмотрев на него и закатив глаза. — Но потом я верну тебе деньги.

Он покачал головой, улыбаясь ей.

— Все такая же упрямая, как черт.

— Я не дармоедка, мистер Крофт.

— Ладно, Мисс Гризельда. Прекрасно. Если Вы настаиваете, то можете вернуть мне деньги за несколько пар джинсов и рубашек.

— Мисс Гризельда, да?

— Ну, я не собираюсь звать тебя З-зельдой, — сказал он, повторив ее вчерашние слова.

Девушка открыла дверь и, выйдя из машины, снова потянулась. Она ощущала, как в их отношения постепенно возвращалась теплота и непринужденность, и ей это нравилось. Не то, чтобы у нее когда-нибудь был дом, который она действительно любила, но вот если бы был, то ей казалось, что именно это чувство испытываешь, когда возвращаешься домой.

Обойдя капот машины, он протянул ей руку, и она с готовностью приняла ее, позволив ему сплести их пальцы, пока они шли через автостоянку.

— Между тем, раз уж мы заговорили о Зельде, — произнес он с некоторым ехидством, и у нее замерло сердце, когда его пальцы нежно сдавили ей ладонь. — Почему бы тебе не рассказать мне о ней что-нибудь, чего я, эм, не знаю?

— Я думала, ты ненавидишь это имя, — сказала она.

— Может, оно мне больше понравится, если я узнаю её получше.

Когда он выпустил ее руку и протянул ей красную пластиковую корзину для покупок, Гризельда одновременно почувствовала и облегчение, и сожаление. Облегчение, потому что их физический контакт — чистая химия — был просто бешеным и безудержным, а сожаление, потому что безрассудная, импульсивная часть ее хотела провоцировать это, изучить, испытать и насладиться.

Она вздохнула. Когда они вошли в кондиционируемое помещение магазина, ее тело и разум находились в неразрешимом конфликте.

— Итак? — спросил он.

— Ладно. Зельда, — «ммм… Зельда хочет запрыгнуть на тебя как обезьяна и держаться что есть сил, пока ты…» — Она любит детей.

Холден промолчал. Тогда она подняла глаза и увидела, что он улыбается ей с таким ласковым выражением лица, что у нее ёкнуло сердце.

— Неудивительно, — произнес он. — Я всегда думал, что ты будешь замечательной мамой.

У нее в голове пронеслись его слова из далекого прошлого: «М-м-мы будем самыми лучшими p-родителями на свете, Гри», и она почувствовала, как по телу разлилось тепло. Она задела его свободной рукой, но не отошла, поэтому это происходило снова и снова, от чего у нее по руке каждый раз пробегала сладостная дрожь.

— Что еще?

— Я люблю свою работу.

— Расскажи мне о ней, — сказал он, его пальцы, словно дразня, слегка касались ее ладони.

— Я работаю с восьми до шести, с понедельника по пятницу. Дом находится в Джорджтауне, и он такой красивый, Холден — просто как из какого-то фильма. У нее в ванной комнате маленькие мыльца в виде птиц, и они пахнут… ну, как чистый свежий воздух и розы. Все идеально. Все восхитительно. Сабрина — она мой босс — почти каждый день в разъездах, и остаемся только мы с Пру. Я готовлю ей обед, вожу ее в парк, занимаюсь ее стиркой. Иногда я…

— Представляешь себе, что это твой дом и твой ребенок.

Гризельда улыбнулась и кивнула, отдавая должное его проницательности.

— Это ведь безобидно, верно?

— Ты всегда любила придумывать, Гри.

— Она такая счастливая малышка, и это не какие-то там фантазии, Холден. На свете действительно есть дети, которые растут в безопасных, прекрасных местах, и я это просто обожаю. Я обожаю смотреть, на что похоже настоящее счастливое детство маленькой девочки, — она сказала это безо всякой жалости к себе, но испугалась, что это прозвучало именно так. — Не то, что бы я… В смысле, мое могло быть еще хуже, я так полагаю. Ты получаешь то, что получаешь…

— …И не обижайся, — закончил Холден, удивив ее тем, что помнит фирменную фразу миссис Филлман. Словно прочитав ее мысли, он добавил: — Я н-не очень-то любил миссис Филлман.

Гризельда повернулась к отделу женской одежды, пробегая глазами по стеллажам со скидками в поисках шорт четвертого размера. Не поворачиваясь к Холдену, она спросила:

— Как думаешь, что было между ней и Билли?

Присмотрев три пары джинсовых шорт, она положила их в корзину и взглянула на Холдена. Его лицо помрачнело, на скулах заходили желваки. Прежде чем ответить, он пристально посмотрел ей в глаза.

— Она его совращала.

Гризельда вздрогнула. Она, конечно, догадывалась, но услышать подтверждение этому, было ужасно.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что, когда это происходило, я притворялся, что сплю.

Она поморщилась и протянулась к нему, чтобы дотронуться до его руки. Он подошел к ней.

— Боже, Холден.

Ее пальцы скользнули по руке Холдена и сжали его ладонь.

— Пока я там жил, такое случилось всего один раз, — произнес он. — Но я там пробыл всего три ночи.

Его пальцы обхватили ее ладонь, и она сделала шаг назад, притянув его за собой в пространство между стеллажами футболок, которое создавало иллюзию более уединенного места.

— Мне так жаль.

— Н-не жалей меня. Пожалей Б-билли. Быть любимчиком — дорогое удовольствие.

— Он был подлым. Билли. Он был таким подлым, — сказала Гризельда, вспоминая восторженные взгляды, которые бросала миссис Филлман на Билли в зеркало заднего вида их микроавтобуса, и ей стало противно.

— Знаешь, что хуже всего, Гри? Я был рад. Я был так чертовски б-благодарен, что там он, а не я. Как, черт возьми, это звучит?

— Нет, — вымолвила она, сжимая его руку и подходя ближе к нему. — Нет, это не справедливо. Ты был маленьким ребенком. Ты не желал Билли ничего плохого. Ты просто хотел, чтобы тебя оставили в покое.

Холден опустил глаза и уставился в пол.

— Все эти годы, что мы провели вместе, и ты никогда мне не говорил, — тихо произнесла она.

— Я з-знал, что ты боялась Калеба, — сказал он. — Ну, знаешь, что он сделает с нами нечто-то подобное. Я не хотел давать тебе дополнительные причины для, эм, беспокойства.

Он защитил ее от этого. Точно так же, как неоднократно защищал ее своим телом, мужественно снося предназначавшиеся ей побои. Переполненная чувством благодарности, она выпустила из пальцев корзину и, притянув к себе Холдена, обняла за шею. Его руки, сильные и теплые, с готовностью обхватили ее, слегка прижав к груди, и он зарылся лицом ей в волосы. Она почувствовала, как его сердце бешено заколотилось напротив ее сердца, и не могла понять, являлось ли это результатом страшных воспоминаний или лихорадочного возбуждения от того, что они стояли, прижавшись друг к другу. Но объятие, изначальным мотивом которого было утешение, очень быстро поменяло для Гризельды свой истинный смысл, едва она прислонилась к его телу, буквально в один момент ощутив полную готовность и возбуждение.