Никогда не отпущу тебя (ЛП) - Регнери Кэти. Страница 41

И от этого у нее так защемило сердце, что перехватило дыхание, и она опустила голову ему на плечо, уткнувшись лицом ему в шею. Руки, сильные и надежные, обхватили ее, прижав к его груди, и она, наконец, расслабилась, прислонившись к нему и закрыв глаза. Сегодня утром ему не удалось принять душ, но после завтрака он, как мог, вымылся в ванной комнате, и теперь от него пахло печеными яблоками, мылом и потом. Жар, исходящий от его шеи, обжигал ей губы, и она, не задумываясь, подалась вперед и прижалась губами к его коже.

Он судорожно выдохнул, затаив дыхание и застыв на месте, и только его пальцы медленно сжались в кулаки у нее за спиной.

У нее в животе разливалось плавящееся, огненно-жидкое тепло, от чего ее глубокие и потаенные мышцы сжались от страстного желания, а соски напряглись и прижались к его груди. Сквозь ткань джинсов она почувствовала, как сделалась твердой его плоть и настойчиво толкнулась ей в бедро. Она отпрянула, но затем снова прижалась губами к месту на его шее, где лихорадочно бился пульс.

Из самой глубины его горла вырвался приглушенный, сдавленный стон, вызвав слабую, но волнующую вибрацию под чувствительной кожей ее губ. Наконец он вздохнул и тяжело задышал, обдавая жаром ее ухо, от чего у нее по спине побежала дрожь.

— Холден, — прошептала она сквозь частое и прерывистое дыхание.

— Гриз, — тихо произнес он низким голосом, от чего у нее в босоножках непроизвольно сжались пальцы.

— Мы должны, хм… мы должны… — ее губы были так близко к его шее, что каждый раз, когда она произносила слово «мы», они порхали по его коже, словно поцелуи, легкие, как взмахи крыльев бабочки.

— Да, — хрипло выдохнул он, не предпринимая никаких попыток ее отпустить, но при этом разжав пальцы и плотно прислонив их к нижней части ее спины.

Она сглотнула. Из-за густого тумана жгучего, мучительного желания она чувствовала жар и головокружение. На чисто физическом уровне, в ее сознании промелькнула мысль, каково это было бы — быть с Холденом, и, когда она представила, как прижимается своим обнаженным телом к его телу, как он целует ее губы, а его руки исследуют все изгибы и впадинки ее тела, как в нее вколачивается твердая плоть между его бедер, ее сердце бешено застучало, забилось напротив его сердца.

В этом вопросе он был гораздо искушеннее нее, но если судить по переполняющей его глаза нежности, он явно заботится о ней и хочет ей угодить. При этой мысли все внутри нее заполнилось жаром и влагой и, когда она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на тесно прижатых к ней крепких выпуклостях его тела, пытаясь представить, каково это — касаться их без одежды, то почувствовала, как намокли ее трусики.

Наконец в дело вмешался ее обеспокоенный и уже изрядно перегретый мозг, обрушив на ее сознание остатки здравого смысла, словно ведро ледяной воды.

Вот уж что им с Холденом совсем не было нужно, так это усложнять их долгожданную встречу сексом.

«К тому же, — донимал ее безжалостный разум, — у него есть девушка… и дохрена зарубок на руке».

Она отстранилась от него, открыв глаза и приводя в порядок голову.

— Я думаю, нам пора.

Он откашлялся, его серые глаза, потемневшие почти до черного цвета, напряженно метались по ее лицу и, наконец, бесцеремонно остановились на ее губах.

— Да.

— Извини за это, — произнесла она, чувствуя, как краснеют ее щеки, и не находя себе места от того, что ей безумно нравится то, как он не может оторвать взгляда от ее губ. — Ты сохранил этот грузовик из-за меня, и это… Я не знаю. Это и огорчает меня, и радует, и… совсем сбивает с толку.

— Ты сбита с толку? — спросил он, по-прежнему крепко прижимая ее к себе, и слегка поменяв при этом свое положение, так, чтобы его эрекция упиралась не в бедро, а прямо в низ ее живота. — Чем же?

Ее веки чуть дрогнули, и ей стоило большого труда не толкнуться бедрами ему навстречу.

— Мне кажется… То есть, мне кажется, что в моих чувствах… какой-то бардак. Я рада тебя видеть… Я рада, что ты в порядке… Я…

— Ты что? — спросил он, оторвав, наконец, свой взгляд от ее губ и посмотрев ей прямо в глаза.

— Я… — сбивчиво начала она, затем зажала зубами нижнюю губу.

— Перестань так делать, — не сводя с нее глаз, тихо прорычал он.

Она оставила в покое губу.

— Дыши, — вымолвил он.

Она сделала глубокий вдох.

Он опустил руки и сделал шаг назад, по-прежнему сверля ее глаза своим пронзительным взглядом.

— Ты права. Нам пора.

Отвернувшись от нее, он подошел к водительской стороне грузовика, открыл дверь и осторожно забрался внутрь.

***

«Блядь».

«Блядь, блядь, блядь. Черт».

Он метнул взгляд в зеркало заднего вида и увидел, как она подняла два пакета с продуктами и аккуратно поставила их в один из ящиков, закрепленных в кузове грузовика амортизирующим тросом. Гри уложила спортивную сумку в другой ящик, затем развернулась спиной к грузовику, уперев руки в бедра. Ей нужно время подумать. Он прекрасно это понимал.

Бросив взгляд на череду подсчитывающих знаков у себя на руке, он понял, что ни одна из вытатуированных на его коже меток — ни одна — даже отдаленно не напоминала то мгновение, что он только что пережил с Гризельдой. И, Боже мой, они ведь даже не целовались. Ее губы всего на несколько секунд едва коснулись его шеи. Если они когда-нибудь… Боже, если они когда-нибудь…

Он поморщился, поправляя свои штаны и пытаясь расслабиться. Снова взглянув в зеркало заднего вида, он подумал, не происходит ли с ней то же самое. Когда она поцеловала его второй раз, он почувствовал, как прижались к его груди затвердевшие, словно камешки, вершины ее сосков. Вне всякого сомнения, она завелась так же, как и он.

«Блядь».

Он так сильно хотел ее — каждый дюйм его тела нетерпеливо пульсировал, ожидая ее прикосновений — и все же… и все же….

В некоторых аспектах Холден слишком быстро повзрослел, но в остальном оставался совершенно незрелым. Он это знал о себе. Он это признавал. Свою жизнь он, по большей части, терпел, а не проживал. У него была дерьмовая работа на заводе и паршивая квартира, он то спал со светом, то просыпался от собственного крика. У него был скромный банковский счет и очень мало друзей. Он дрался с другими мужчинами ради спортивного интереса, из-за неослабевающей ярости. Он использовал женщин для собственного удовольствия и был Джемме хреновым парнем, потому что теперь, черт возьми, уже понятия не имел, что значит любить кого-то еще, ставить чужие интересы превыше своих.

Но, несмотря на все плохое, что он о себе знал, он также знал, что Гризельда оказалась той, ради которой он снова захотел жить. Гризельда оказалась той, ради которой он захотел стать лучше.

Между ними было так много сложностей, каждую минуту появлялись совершенно новые эмоции и хрупкое доверие, которым он не мог рисковать. Первый раз в жизни он увидел за телом саму женщину, и ее чувства — ее душа — были ему намного важнее, чем его член. Если он с ней облажается, ему может больше не представиться другого шанса. Ставки слишком высоки.

Кроме того, он даже не знал, заслуживает ли ее. И прежде чем она всецело будет принадлежать ему, он должен убедиться, что ее достоин. Тому, кому посчастливилось быть с Гриз, включая его самого, сперва необходимо ее завоевать.

Очередное его напоминание о том, что она сама должна решить, чего хочет, и поэтому он должен предоставить ей свободу действий и время, немного остудило его к тому моменту, когда Гризельда, наконец, открыла пассажирскую дверь и запрыгнула в кабину грузовика.

Пристегиваясь ремнем безопасности, она робко ему улыбнулась, щеки у нее все еще были пунцовыми, а глаза широко распахнутыми.

— Извини меня, — сказала она.

— Не надо извиняться.

— Мне не стоило этого делать.

— Все в порядке, Гри.

Она еще больше покраснела.

— Ладно, я обещаю, что впредь буду держать свои губы при себе.

Он насчитал на своем теле как минимум двадцать мест, где ее губы были бы на много предпочтительнее, чем «при ней», и прямо сейчас все эти места бешено пульсировали, требуя ее внимания. Но он не стал спорить. Холден скрыл свою дрожь, повернув ключ в замке зажигания и пробудив к жизни двигатель старого грузовика, а потом положил руку на сиденье и начал сдавать назад.