Никогда не отпущу тебя (ЛП) - Регнери Кэти. Страница 64

— Самым лучшим папой в мире, — произнес он, и у него в глазах блеснули слезы счастья.

Глава 25

Как бы Холден не пытался убедить ее в том, что у них обязательно получится найти решение, удобное для каждого из них, возвращение в Чарльзтаун получилось тихим и немного мрачным. Месяц, который они собирались провести вместе, сократился на целую половину, и хотя новости Клинтона были очень радостными, на самом деле, они здорово их беспокоили. Необходимо еще так много обсудить, преодолеть столько препятствий.

Гризельда, чья вера в их с Холденом совместное будущее еще не окрепла, чувствовала себя оторванной от него. Она отдала ему свое сердце, свое тело и душу, и теперь какая-то ее часть жалела, что она это сделала. Сейчас в глубине души ей страшно хотелось защититься, и единственным известным ей способом это сделать было бежать… Вот только на этот раз он не просил ее бежать. Он рассчитывал, что она останется.

Что касается Джеммы, она все еще думала, что они с «Сетом» вместе — он с ней так и не порвал. Холден настаивал, что первым делом расстанется с матерью своего ребенка, но, не смотря на то, что Гризельде совсем не нравилась ее соперница, такой план ей тоже не казался удачным. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстраивать беременную женщину, и сколько бы Холден не убеждал ее в том, что его связь с Джеммой была случайной, Гризельде не верилось, что та спокойно воспримет новость о расставании.

Но Холден твердо решил, что на данный момент честность — это наилучший вариант, и был убежден в том, что им удастся трезво и рационально во всем разобраться. Он не отказывался от своего ребенка и не отказывался от Гризельды. Так в чём же дело? Просто, из того немного, что было известно Гризельде о беременных женщинах, она знала, что их поступки вряд ли можно назвать рациональными. А брошенная девушка и заодно беременная женщина? Самая нерациональная женщина на свете. Холден не представлял, во что ввязывается.

А Гризельда представляла. И у нее разрывалось сердце при мысли о будущем, которое они себе напридумывали. Будущее, которое с каждой милей, приближающей их к Чарльзтауну, казалось ей всё более далеким и всё менее вероятным.

— Холден, — произнесла она. — Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты ведь это знаешь, верно?

— Да.

— Но я думаю… думаю, что такое стремительное расставание с Джеммой непременно, ну, расстроит ее. Я думаю, ей будет непросто… знаешь, сохранять благоразумие.

— Гриз, я не собираюсь вести себя так, будто мы с тобой чужие люди. Она заслуживает правды. И я обещал тебе, что порву с ней, как только мы вернемся в Чарльзтаун.

— Да, она заслуживает правды, и да, ты обещал. Но, может, тебе стоит сообщить ей об этом, ну знаешь, как-нибудь постепенно?

— Постепенно?

— Да. Например, сперва узнать, как она себя чувствует. Спросить о ее здоровье. О ребенке. Подождать пару дней. Тогда уже, может, поговорить о расставании или типа того. Не знаю. Просто я думаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Почему бы для начала тебе не поговорить с ней наедине? Я могу подождать в машине.

Холден покачал головой.

— Нет. Ты пойдешь со мной. Мы с самого начала все сделаем правильно.

Она взглянула на его каменное выражение лица, и у нее сжалось сердце. Ей хотелось верить, что если бы она заранее знала о состоянии Джеммы, то не допустила бы, чтобы у них с Холденом всё зашло так далеко. Но это была неправда. Рядом с ним она была совершенно беспомощна, её тянуло к нему с какой-то просто сверхъестественной силой.

Когда они промчались мимо знака с надписью «Добро пожаловать в Чарльзтаун», она втянула в рот нижнюю губу и принялась нервно её покусывать. Выехав на главную улицу, Холден немного сбросил скорость, и Гризельда увидела, что это прелестный маленький, типично американский городок. Счастливый, спокойный и просто идеальный для создания семьи.

«Я могла бы быть здесь так счастлива, — с тоской подумала она. — Но теперь…».

— Гриз, ты не проверишь мой телефон? Клинтон сказал, что во второй половине дня она, скорее всего, будет у него дома. Давай найдем ее и покончим с этим.

Взяв с сидения телефон Холдена, Гризельда провела пальцем по экрану, чтобы посмотреть новые сообщения, и обнаружила только одно, от Клинтона.

«Она здесь. Когда ты придешь?»

Гризельда быстро набрала ответ: «Уже еду».

Затем она положила телефон на сиденье рядом с Холденом и почувствовала, как у нее дрожат руки.

— Она у Клинтона.

— Хорошо, — сказал Холден, остановившись на красный свет и нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. — Давай покончим с этим. Не волнуйся, Гриз, хорошо? Мы во всём разберемся, потом вернемся ко мне и поговорим. У тебя еще осталось две недели до возвращения на работу. Мы еще успеем провести их с пользой.

Она кивнула и снова взглянула в окно. У нее возникло такое ощущение, что он совершенно не думает о Джемме, как о матери своего ребенка, — о её чувствах, потребностях, желаниях. Он был так ослеплен Гризельдой и своим стремлением во что бы то ни стало удержать ее в своей жизни, что она всерьёз беспокоилась, как бы он не наделал ошибок, разруливая эту ситуацию. При этой мысли у нее внутри всё содрогнулось от нехорошего предчувствия.

«Он знает ее лучше, чем ты, — убеждал ее внутренний голос. — Может, он знает, что делает. Постарайся в него поверить».

— Я чувствую, что ты отдаляешься от меня, Гризельда.

— Давай просто посмотрим, что будет дальше, — прошептала она.

— Мы во всём разберемся, — повторил он, словно бы это была его мантра, его слепая надежда.

Она скрестила ноги и отвернулась к окну, наблюдая за тем, как они выезжают из города в район небольших одноэтажных домов с аккуратными островками газонов у входа.

Холден свернул на подъездную дорожку и заглушил двигатель. Он развернулся к ней и, ласково глядя на нее, взял в руки её ладонь.

— Всё будет хорошо. Она должна понять, что даже если я не могу быть с ней, я все равно сделаю всё от меня зависящее.

Согласно кивнув, Гризельда сжала его руку, затем высвободила свою ладонь.

— Я могу подождать здесь… ну пока…

— Нет, — настойчиво возразил он, его голос был низким и натянутым. — Ты — часть моей жизни. И так будет всегда. Лучше ей сразу это понять.

Он открыл дверь, вышел из грузовика и подошел к ней, чтобы помочь ей спуститься. Взяв её за руку, он сплел вместе их пальцы.

— Не волнуйся, — прошептал он.

Он не стал стучать во входную дверь. Она последовала за ним мимо одноместного гаража в небольшой задний двор, окруженный проволочным забором. Подняв глаза на открытую веранду, она обнаружила на ней Квинта, Клинтона, Джемму и пожилую даму, которую приняла за жену Квинта. Они сидели за столиком для пикника и играли в карты. Потянув Гризельду за руку, Холден повёл ее вверх по лестнице, картёжники прекратили игру и уставились на них.

— Ну, надо же, — сказала пожилая дама, улыбаясь Холдену, — Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!

Она встала, маневрируя между столом и скамейкой, и раскрыла свои полные руки на встречу Холдену, который выпустил ладонь Гризельды, чтобы ее обнять.

— Моди, это Гризельда.

Моди немного отстранилась от Холдена, устремила на Гризельду проницательный взгляд и одарила ее легкой улыбкой, которая представляла собой нечто среднее между беспокойством и благожелательностью.

— Квинт рассказывал мне о тебе. Сожалею о том, что вам обоим пришлось тогда пережить, милая.

На толстушке была веселая бирюзово-белая полосатая футболка и слишком тесные бирюзовые шорты из полиэстера. Она говорила с таким же акцентом, что и Калеб Фостер, и на мгновение у Гризельды застыла в жилах кровь, а по спине пробежали мурашки.

— Спасибо, — сказала Гризельда, поворачиваясь к сидящим за столом.

Джемма бросала на Гризельду уничтожающие взгляды. Она прищурила свои потемневшие глаза и положила ладонь на свой практически плоский живот. Рядом с Джеммой, потупив взгляд, сидел Клинтон. А напротив него — Квинт. Он склонил голову набок и, улыбнувшись Гризельде слабой, печальной улыбкой, пожал плечами, как бы говоря: «Мне их всех не победить».