Гонка к Источнику (СИ) - Астаев Дмитрий. Страница 83

Мостик накрыло противоестественной тишиной — как в вакууме. Большинство офицеров стали с вызывающим усердием кропотать над своими пультами, имитируя напряжённую работу, и намеренно не замечая ничего вокруг. Наверное, таким образом они хотели отстранить себя от любой причастности к происходящему, обхитрить свою собственную совесть… Один капитан ничего не почувствовал. Он понимал, что через означенные восемь секунд сто тысяч людей — большинство невиновных — превратятся в облако сажи, но сожаления, как и жалости, не испытывал ни на грош. Сожаление явится многим позже — когда скорбь по любимой опустится на самое дно души, и зароется в ил забвения, когда желание отомстить притупится… Но даже тогда капитан бы выполнил приказ в точности — рука б не дрогнула. Просто тогда бы он сделал это через себя, преодолев вначале решительный душевный протест… Он сделал бы это из знания, что в случае невыполнения, его ждёт трибунал и отставка… Из знания, что приказ будет всё равно отдан — если не им, так кем-то ещё… Да он бы сделал это просто из верности Родине — это уже кое-что!.. Но сейчас он это делал из мести. Из самой низменной, корыстной, примитивной мести… И хотя разум давно сорвал голос, уверяя Лийера, что дальше так жить нельзя, уязвлённое сердце раз за разом поступало по-своему. Они должны заплатить — говорил каждый его удар. Заплатить. Заплатить.

— Неужели ты настолько наивен? — вздохнула Аяни, с нелёгкой улыбкой — Ты правда считаешь, что без тебя… что если бы ты отказался выполнять приказ, те города остались бы стоять?.. Ответь мне честно!

— …Нет. Так я не считаю. — Шорл покраснел, ему стало стыдно. За кой чёрт он стал плакаться ей, семнадцатилетней девчонке, о свершённых грехах? «А кому же мне ещё плакаться?» — придумал он себе оправдание, но легче не сделалось.

Более того, в душу всё глубже вонзались клыки горького понимания. Его использовали. Он мучился этим пять долгих лет, но только сейчас мог сказать без оглядки: его нагло, бесстыже использовали, сыграв на чувствах безутешного вдовца, как на дешёвой гитаре. Адмирал Штрац, а ведь это была его инициатива, не мог знать заранее, скольких потребуется «усмирить», и уж он озаботился сделать так, чтоб усмиритель Айтарна не спасовал ни перед какими, даже самыми радикальными мерами. И старый пройдоха нашёл на должность палача идеальную кандидатуру… Подонок!

— Ты не виноват. — теперь в голосе Аяни зазвучала нехарактерная её юному возрасту твёрдость. Алмазная твёрдость. И неженская рассудительность. — Я не хочу делать вида, будто знаю что такое «линкор» или «бенсолен», но что такое дисциплина, мне известно не понаслышке… — она смотрела на Шорла так пристально, и с такой энергией, что он с трудом держал взгляд — И не надо мне говорить, что Аркасский Альянс это совсем не то. Что на ваших звёздных леталках всё по-другому… Армия везде одинаковая: видела одну, значит видела все… И что такое приказ, я тоже прекрасно знаю — ты замечал, сколько на мне шрамов? Сама в лепёшку расшибалась, чтобы задачу выполнить; не дядя! — девица сдвинула брови чтобы выглядеть строже, но поняв по лицу Лийера, что эффект получается обратный желаемому, вернула их в прежнее положение, и сбавив тон, тихо, проникновенно спросила — Ты, по определению, человек подневольный. Решаешь не ты. Так какой с тебя спрос, вояка?

«Абсолютно никакого.» — хотелось бы ответить Лийеру, но он не мог. Ответственность несут не только инициаторы приказов — сиречь генералы и адмиралы — её несут и исполнители тоже. Вы оказались в ненужном месте в ненужное время, и именно вам, а не соседу, поручили негожий приказ, за который вас будут ненавидеть и проклинать все, включая вас самих? Вам, мсье, крупно не повезло. Но невезение не освобождает вас от ответственности.

— Ну что молчишь, кровавый мясник? Убивец миллионов айтарнцев? — не отступала молодая красавица, прилагая все силы, чтобы говорить и смотреться серьёзно, но нет-нет, да улыбаясь самыми кончиками сочных, покусанных губок — Придумываешь, как бы ещё себя изничтожить, как побольнее себя уколоть? Как доказать себе и миру, что ты последний негодяй? Оч-чень продуктивное занятие, ничего не скажешь! Особенно для…

— Ай… — Шорл почувствовал, как тает от нежности — Если надо, я за тебя умру. Веришь?

Та смущённо фыркнула, и надолго присосалась к его губам — замечание ей явно польстило. Затем они просто молчали — бывают моменты, когда слова не нужны. Потом капитан сорвал травинку, и пощекотал колоском загорелую шейку избранницы — девушка засмеялась, и со сноровкой выкрутила ему запястье, принуждая бросить стебелёк наземь. Когда Лийер разжал пальцы, она наградила его плутовской улыбкой, и снова поцеловала… А после этого… Капитан не запомнил, что было после. Время споткнулось, стало течь нелинейно, и вразнобой — но двух лежащих на обрыве людей это устраивало как нельзя лучше. Пускай… Пускай этот миг станет вечностью, а следующий такт вселенских часов никогда не достигнет Румских предместий; не разрушит той хрупкой гармонии, что случается столь редко и нерегулярно…

Наваждение сняло синтетическое пищание рации, прозвучавшее посреди природного великолепия совершенно чуждо, потусторонне. «Пора …» — понял Шорл, и полез в карман. Вынув переговорное устройство, посмотрел на него с грустью, и нажал кнопку приёма.

— Где вы шляетесь? — устало полюбопытствовал обер-полковник. Шорл подумал, что вопрос риторический, и сейчас последует продолжение, но рация мелодично трынькнула, означая конец передачи. Раласс ждал ответа.

— Где мы, там и шляемся… — проворчал капитан, и нажал кнопку «передача» — Грат десять от Рума… Вы же обещали предупредить заранее.

— Вот и предупреждаю. — резонно ответил Азъер — Вылет через один час десять минут. У резиденции быть как можно скорее, как поняли?

— Хорошо понял. Будем через сорок минут. — ответил он, и убрал устройство с глаз долой. Уходить никуда не хотелось.

— Что развалился? — тихо усмехнулась Ай, и встала на ноги — Отдыхать будем на том свете, а пока идём мир спасать.

— Да. — Шорл поднялся следом, решительно стряхивая сонливость — Даже такую низкоквалифицированную работу, должен кто-то делать…

Встав, он потянулся, поправил задравшийся воротник, и молодецки запрыгнул на лошадь — ту, что с роскошной гривой. Аяни оседлала второго скакуна, и они вместе покинули уединённый уголок. Минув сосновый перелесок, и выехав на дорогу — та проходила всего метрах в двухстах от берега — всадники перешли на рысь, и через какие-то тридцать минут уже стояли у ворот комитетского поместья, куда их и впустили без малейшего промедления. Впрочем, встречать дорогих гостей никто не вышел, и они спустились в бункер сами, благо их биометрические данные были занесены в систему распознавания ещё вчера. Аяни осторожно приставила ладонь ко сканеру, и задумчиво посмотрела на разъезжающиеся в стороны броневые двери.

— Придумали же… — прошептала она, и будто сморозив страшную глупость, смущённо обернулась к Лийеру.

— Привыкай. — улыбнулся капитан, и взял девушку за острый локоток — Пойдём.

Первым, что бросалось в глаза, были компьютерные консоли, встроенные через равные промежутки в монолитные стены коридоров. Обычно они использовались для связи, для мимолётных записей или вычислений, но сегодняшний день не подходил под определение «обычного» ни по одному параметру. Сегодня, вместо того, чтобы отображать приятный интуитивный интерфейс, плазменные экранчики отображали ряд красных цифр, последняя из которых ежесекундно уменьшалась на единицу… 4:60:19… 4:60:18… Это был обратный отсчёт до истечения ультиматума. Кто снизошёл до такой пакости, Шорл мог только догадываться, но на нервы действовало — ужасно. Шагая по гулким переходам, каперанг был готов поверить, что никого больше не осталось — ни в бункере, ни на Сиаре вообще — но добравшись до стояночного ангара, с облегчением убедился в собственной неправоте. Здесь собрались все. Все десятеро — даже Эролс и Рэшь… Каждый был одет в броню, и держал за спиной ШВР-5 — как и в предыдущий раз, к войне подготовились всерьёз.