Эволюционирующая бездна - Гамильтон Питер. Страница 91

— Причиной провала миссии можешь стать только ты сам, помехи, идущие из твоего подсознания.

— Нет.

— Да.

— Прекрати. Она меня не получит. Я больше этого не допущу.

— Здесь никого нет. Она существует только в твоей памяти, в твоих жутких воспоминаниях, которые ты не в силах удержать. Пережитое внушает тебе непреодолимый ужас.

Аарон внезапно выпустил Иниго и, покачиваясь, оглянулся на выбитую дверь.

— Она здесь.

— Аарон, выслушай меня. Мечта Оззи подрывает твое рациональное мышление, поскольку не была предназначена для подобных обстоятельств. Ты должен избавиться от них, твоя истинная сущность должна возобладать над ограничениями, установленными твоим хозяином. Ты должен идти вперед. Искусственная личность не справится.

— Недостаточно хороша?

— Реальная личность более адекватна. Освободи ее, это единственный способ победить свои страхи.

— Устранение повреждений…

Аарон медленно осел, сидя на коленях, согнул спину и опустил голову почти до пола. Его дыхание стало замедляться. Жуткие галлюцинации, заполнявшие каюту, начали рассеиваться.

Иниго и Корри–Лин тревожно переглянулись.

— Ты думаешь?.. — спросила она.

— Это знает одна Заступница, — пробормотал он в ответ.

Они встали. Корри–Лин торопливо натянула шерстяное платье, а затем оба осторожно подошли к неподвижной фигуре. Иниго с опаской протянул руку, но дотронуться до Аарона так и не осмелился. Он даже удивился — истинная ли это тревога, или ее усиливает ментальное поле. Но мысль показалась ему вполне логичной. Эмоциональный усилитель многократно умножает его сочувствие. Возможно, он действует именно таким образом: усиливает все чувства, не нарушая их баланса. При этом личность не изменяется, просто увеличивается сила переживаний.

Аарон поднял голову. Его биононики провели быстрое сканирование корабля. Затем он поднялся и посмотрел на Иниго и Корри–Лин. Вживленные в его тело орудия снова исчезли в мышцах рук, и кожа над ними разгладилась.

— Привет, — с надеждой окликнула его Корри–Лин. — Аарон, теперь это действительно ты?

Иниго не был уверен. Стоящий перед ним человек не излучал абсолютно никаких эмоций. В сущности…

— Я Аарон, — заговорил агент.

— Хорошо, — неуверенно откликнулась Корри–Лин. — Твое расстройство прошло?

— В моем разуме нет никаких расстройств. Мыслительная подпрограмма снизила требования функциональности до минимума. Теперь миссия будет завершена. Прибытие на Конус через восемнадцать часов. Иниго вместе со мной отправится к Освальду Фернандесу Айзексу. А потом вы оба получите дальнейшие инструкции.

Аарон повернулся и вышел из каюты.

— Во имя Хоньо, что это такое? — изумленно воскликнула Корри–Лин.

— Последний резерв, насколько я могу судить. Тот, кто переделывал его мозг, явно был помешан на запасе прочности.

— Да уж. Проклятье Заступницы, а я надеялась, что есть шанс взломать его оболочку.

— Чепуха.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что он не пристрелит нас до встречи с Оззи.

— Освальд? Я и не знал, что его так зовут.

— Я тоже.

Она протяжно выдохнула и прищурилась.

— Так значит, секс был не так уж хорош?

— А! Мне следовало его как–то встряхнуть.

— Вот как? — Корри–Лин оглянулась по сторонам. Всю каюту засыпали крошечные металлические осколки. — Хоньо, какой же здесь бардак.

— Не бойся. Мы пробьемся.

— Я и не боюсь.

— Боишься. Я это чувствую.

— Что? Ох!

Она широко раскрыла глаза, осознав, что ощущает его мысли так же ясно, как если бы они делились эмоциями в Гея–сфере.

Иниго слабо улыбнулся.

— Да уж, Оззи и впрямь гений. Он достает нас даже на расстоянии больше двухсот пятидесяти световых лет.

— Как ты думаешь, это поможет каждому связаться с Бездной?

— Представления не имею. Но, подозреваю, придется выяснить. Может, хозяева Аарона как раз для этого и притащили меня сюда. Я же сумел подключиться к потоку мыслей в Бездне. Возможно, они хотят попытаться наладить контакт непосредственно с Ядром.

— На что же способно это поле? — задумчиво произнесла Корри–Лин.

Следующие несколько часов они занимались экспериментами. Эффект оказался удивительно похожим на телепатический посыл, так хорошо знакомый им по снам из Бездны. Если один из них тщательно формулировал в голове слова или фразы, второй мог их понять, хотя направленный посыл, доступный жителям Кверенции, им никак не удавался. Больше всего их волновал постоянный обмен эмоциями. Корри–Лин полагала, что, если бы они уже не были так близки с Иниго и не делились своими ощущениями при помощи гея–частиц, подобная открытость доставила бы им немало хлопот. По отношению к Иниго это было бы еще терпимо, но сознание того, что все ее мысли доступны похожему на робота Аарону, не доставляло ни малейшего удовольствия. А на Конусе ее чувства смогут разделить еще и проживающие там чужаки… Она подозревала, что это окажется невыносимым.

Стоило ей с тоской посмотреть на бутылку «риндхаса», как тотчас проявилось неудовольствие Иниго, отчего Корри–Лин почувствовала себя еще более неловко. Ничего удивительного, что этот чокнутый Аарон не вынес эмоционального давления и сорвался. Странный тип, позволяющий все время держать себя на коротком поводке.

«И все же, — сказала она себе, именно это мы хотели испытать в Бездне. — Особенно всеобъемлющую телепатию, как в Тридцать седьмом сне. Может, все дело в чувстве вины. Если бы мне нечего было скрывать, я бы нисколько не волновалась. Дело во мне».

Спустя несколько часов они легли спать, но сначала Иниго на всякий случай просканировал корабль, чтобы посмотреть на Аарона. Проснулись они как раз вовремя, чтобы успеть позавтракать перед прибытием к Конусу.

«Линдау» вышел из гиперпространства в пятидесяти а. е. над южным полюсом бело–голубой звезды класса А. Выбранное положение давало возможность без помех рассмотреть обширную систему колец вокруг светила. Визуальные сенсоры быстро зафиксировали Раскаленное Кольцо, внутренний край которого подходил к звезде на две а. е., а его диаметр составлял около половины а. е. Обруч из фрагментов насыщенной тяжелыми металлами породы, перекатывающихся в вечном кружении, ярко сверкал в резком свете звезды. В трех а. е. от него контрастом выделялось Темное Кольцо, состоящее из тонкого слоя углеродистых частиц и наклоненное относительно плоскости эклиптики на пять градусов. Оно было таким темным, что, казалось, впитывало в себя свет космического пространства. Благодаря углу наклона его орбиты Смог освещало слабое желтоватое сияние. Смогом называли третье кольцо. Оно состояло из светлой силикатной пыли и легких частиц, а также более крупных астероидов, создававших в охристой дымке причудливые завихрения. В семнадцати а. е. от него протянулось Ленточное Кольцо, тонкое и очень плотное, удерживаемое на орбите сотней мелких охраняющих спутников. Дальше мерцал лишь Ледяной Браслет, начинавшийся в двадцати пяти а. е. от звезды и тянувшийся вплоть до облака Оорта на самом краю звездной системы.

Планет у звезды не было, и эта странность озадачивала астрономов Содружества. Внушительный возраст звезды не позволял отнести кольца к категории аккреционных дисков. Большинство ученых объясняли такую особенность присутствием Конуса, но он оказался здесь всего пятьдесят тысяч лет назад — ничтожный промежуток времени для астрономических явлений. Если только, возникнув в системе, он не уничтожил все планеты, но это означало бы наличие исключительно мощного оружия, что было маловероятно.

Аарон запросил разрешение на приближение и посадку, еще не входя в пределы системы. После положительного ответа Искусственного Разума Конуса корабль снова нырнул в гиперпространство для короткого финального перелета.

Конус располагался в середине Раскаленного Кольца. Это было сооружение чужаков, в основе своей представляющее узкий трехгранник, слегка изогнутый по продольной оси. От вершины до невидимого основания его длина составляла одиннадцать тысяч километров. Точное положение основания определить было невозможно, поскольку оно оставалось погребенным в каком–то пространственном искривлении. У экспедиции Флота, обнаружившей Конус в 3072 году, создалось впечатление, что космический корабль размером с планету пытался выйти из гиперпространства, но не смог завершить маневр. Носовая часть проявилась в реальном пространстве–времени, тогда как корма осталась в причудливых складках глубинных квантовых полей Вселенной. Единственное, что противоречило версии про корабль с аэродинамическим силуэтом, так это колоссальный размер Конуса. Вершину трехгранника венчал шпиль диаметром в пять и высотой в две тысячи километров. Его назначение так и осталось неизвестным.