Альма (СИ) - Бермешев Тимофей Владимирович. Страница 54

— Все, уходи, — я кивнул ему на домик, а затем на лес, шумящий вокруг деревни, — спасибо за все. И прости нас.

Кельт, мне почему-то больше не хотелось называть его варваром, постоял рядом, а потом быстро начертил пальцем на земле замысловатый символ и поднялся на ноги. Кивнув, он приложил руку к сердцу и вошел в свой дом.

Вскоре я смотрел на удаляющиеся спины этого могучего воина и его семьи. Дети постоянно оглядывались на странного римлянина, которого папа почему-то оставил в живых, но молчали, прижимаясь к матери, спешащей покинуть это страшное место. Вскоре их силуэты скрылись за деревьями.

Я поднял глаза к небу, смотря на кровавый закат, затопивший часть неба. Да, крови сегодня пролилось не мало. И сколько ее еще будет во славу Рима… Я вздохнул. Скоро ночь. Все уже давно спят в этой забытой богами деревушке. Пора и мне немного отдохнуть…

Проснувшись, я резко подскочил на кровати, обливаясь холодным потом. Тряся головой, я подошел к открытому окну и вдохнул прохладный ночной воздух, стараясь прийти в себя. Сон был настолько реален, что я до сих пор чувствовал ноющую боль в животе. Резко задрав майку, я ощупал кожу и, не обнаружив никаких повреждений, немного успокоился. Что это было? Нет, реалистичные сны где, казалось бы, проживаешь целые жизни, мне снились и раньше. Но такой детализации, в словах, действиях и лицах не было никогда. Такого просто не может быть! Всегда какие-то нюансы являются смазанными, что-то память выбрасывает, а что-то казавшееся во сне само собой разумеющимся, наяву кажется просто смешным и невозможным в реальности. Здесь же, ничего подобного не было. Казалось, мне просто перекинули чей-то солидный кусок воспоминай, который я не просто запомнил, а пережил! Я помнил каждое слово, каждый жест, каждый свой и чужой удар. У меня до сих пор стоял во рту противный и сладкий привкус крови, а этот запах разлитый по всей деревне…. Такое просто невозможно забыть. Попробовав успокоиться, я прилег на кровать, но сон никак не хотел идти. Мозг раз за разом прокручивал в себе эти воспоминания, не давая мне провалиться в забытье. Блин, да что ж такое-то, завтра рано вставать, а я кошмарами тут мучаюсь! Разозлившись на себя, я перевернулся на другой бок и попробовал отвлечься какими-нибудь другими мыслями. Не помогло. Перед глазами все так же стояли развалины кельтской деревушки. Раз за разом вставали сцены, каждый раз поражая своей реалистичностью, которые я никогда в совей жизни не видел, да и не мог видеть при всем желании. В спасительный сон я провалился только под утро…

Глава 7. Кое-что о нас…

В шесть утра, по традиции, меня поднял Стен, желающий как можно быстрее запихнуть в нас все оставшиеся реактивы и перейти, наконец, непосредственно к обучению.

— Что-то ты какой-то вялый сегодня, — заметил он, глядя на то, как я на чистом автомате поедаю порошки. Не выспался что ли?

— Угу.

— Это тебе Владимира в жизни не хватает, — засмеялся он, — вот что нужно для крепкого и здорового сна! Всего одна тренировка — и спишь как убитый.

— Он у вас тоже вел занятия? — заинтересовался я.

— Нет, куда там! Он намного младше меня, но наслышан о его методике я порядком. Ученики почему-то думают, что у меня им должно быть легче и жалуются. Зачем вот только — непонятно.

— Значит, у вас будет, примерно, то же самое, что и у него?

— Хуже, — улыбнулся он, — форм превращения-то много. И каждую нужно будет подробнейшим образом разобрать и освоить на практике. А как иначе? Вова учит вас в совершенстве управлять своим телом. Я делаю то же самое. Только тел больше.

— Мля… — подал голос с пола Антон, так же как и я, поглощающий свою порцию изделий местного ХМЗ.

— Правда есть небольшой плюс, — невозмутимо продолжил наш учитель, — школа боя, которую вы сейчас изучаете на тренировках, это база. И зачастую, мы будем просто адаптировать ее к той или иной форме превращения и тренироваться, чтобы вы не чувствовали дискомфорта при ее использовании. В очень редких случаях я буду вносить что-то новое, но таких моментов будет немного.

— Ну, хоть что-то, — буркнул я, — и постучал по спине, подавившегося оксидом титана Антона, — ты запей лучше.

— И так пойдет, — отмахнулся Стен, накладывая руки на моего товарища, который тут же прекратил кашлять, — мне из любой точки тела удобно распределять. Да, кстати, давайте уже на ты перейдем. Мне так будет удобнее.

— Как скажешь, — сипло проговорил Антон, — а сколько тебе лет?

— Много и записано в моем личном деле, — усмехнулся он.

— Не расскажешь?

— А смысл? — вопросом на вопрос ответил он, — во многом знании много печалей.

— Scientiam multiplicat dolor, — хмыкнул Антоха.

— Ты смотри, какой образованный, — удивился он, — на медицинском что ли учился?

— Нет, я математик.

— Серьезно?

— Более чем.

— Ну, ты даешь, парень, — расхохотался Стен, — впервые вижу такого уникума! Ты еще скажи что закончил.

— С отличием.

— Просто нету слов, — продолжал веселиться мастер, — так ты мазохист у нас оказывается!

— Нет, я идейный, — буркнул мой друг, уже сам не довольный тем, что вообще затронул эту тему, — давай не будем об этом, мне вчера Дима и так все уши прожужжал.

— Идейный мазохист значит, — кивнул Стен, — ладно, прости уж старика, ты и так многое в жизни перенес, а тут еще и я издеваюсь. Ты давай кушай лучше, лигатуры набирайся.

Махнув на него рукой, мой друг продолжил свое занятие. Я тоже старался сильно не отставать, думая, что после подобного «завтрака» идти на нормальный мне уже не точно захочется. Однако я зря волновался по этому поводу. Мастер не только полностью преобразовал все реагенты попавшие к нам в тело, но и не оставил даже неприятного привкуса во рту. Желудок, урчал и требовал пищи, а в теле была обычная легкость, не дававшая даже намека на то, что я только что поправился на четыре с половиной килограмма. И при этом на душе пели птицы. Эндорфинов он мне, что ли выработал, для поднятия настроения? А не важно! В любом случае самочувствие отличное, настроение тоже на высоте, чего еще надо?

Спустившись в столовую на завтрак, где как всегда, несмотря на величину помещения, народу почти не наблюдалось, мы подошли к раздаче и стали нагружать свои тарелки под завязку. День предстоял быть долгим. Пожилая повариха, с видимым удовольствием положила нам гречневой каши с мясом и налила тарелку ароматной ухи. Сверху ко всему этому полагалась пара пирожных и компот в неограниченном количестве, стоявший в свободном доступе в графинах на соседнем столике. Вот это жизнь! Поблагодарив заботливую женщину, мы присели за самый дальний столик у окна и принялись неспешно поглощать еду.

Погода сегодня была пасмурная. Свинцовые тучи висели в небе, сыпля оттуда тяжелыми снежными хлопьями, долетавшими до нас уже в виде дождя. Ветер дул непрерывно, пригибая верхушки деревьев, и обрушивая целые водопады снега вниз и в стороны к великой радости, скачущей по поляне детворы. Зрелище и впрямь было красивое. На цветочную поляну, устланную ярко зеленым и сочным (прямо как на картинках) зеленым ковром прилетали хлопья снега, чтобы тут же растаять. Дети бегали по траве и пытались их поймать, подпрыгивая и кружась в снежном облаке. Понаблюдав за ними, я невольно улыбнулся.

Конечно, прямой границы раздела между летним лесом и зимним не было, такое очень сложно обеспечить, как объяснила мне вчера Алиса, но переходная зона была совсем небольшой — всего два метра в длину. Поэтому дети и могли наслаждаться подобным эффектом. Да что там дети, вон на крыльцо вылез тот самый старичок, что совсем недавно дрыгал под столом ногами от смеха, видя наш неудавшийся с Алисой эксперимент. Вылез, и довольно улыбаясь, тоже начал пытаться подхватить рукой падающие снежинки. И вправду говорят, что старый, что малый…

После завтрака мы отправились в подвал, в нижние лаборатории, где нас уже ждала Алиса, стоя в коридорчике возле какой-то неприметной железной двери.