Альма (СИ) - Бермешев Тимофей Владимирович. Страница 72

Надо будет потом навестить его. Все-таки медицина медициной, но я теперь могу намного больше, и присмотреть лишний раз за здоровьем друга не помешает.

— Да, кстати, — стукнул себя по лбу Костя, — тебе же еще письмо пришло! Вот, держи.

Сунув руку в рюкзак, валяющийся возле дивана, он извлек на свет порядком помятый конверт.

— Помялось немного, — виновато пожал он плечами, — больше недели его с собой таскаю, чтобы не забыть отдать при случае. В почтовом ящике у тебя внизу побоялся оставлять — да там и не осталось от него почти ничего, ржавчина одна.

Взяв из его руки почту, я взглянул на адрес. Китай… Родители! Не медля, я разорвал конверт и углубился в чтение. Блин, сколько времени от них не было новостей! Костя только понимающе ухмыльнулся и, откинувшись на спинку дивана, принялся изучать какой-то журнал.

Писала мама, ее почерк был мне знаком. Отец не очень любил писать письма, поэтому ограничился лишь несколькими строками в конце письма. Родители говорили, что у них все хорошо, но когда приедут назад сказать точно не могут. Открылись какие-то новые интересные факты, которые требуют детального изучения. Возможно, удастся выбраться на родину ближе к весне, но никак не раньше. Погода отличная, со здоровьем все в порядке, тем более, что китайские врачи очень бдительно следят за самочувствием своего ценного персонала и их иностранных коллег. Мама переживала как я там один, спрашивала, хорошо ли кушаю и как у меня дела с Катей.

Ненадолго оторвавшись от письма, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ну, да, откуда она могла знать, да и не писал я ей еще об этом, а потом уже и не до того было.

Кроме как письмами общаться с внешним миром им запрещалось соглашением, поэтому все современные технологии связи можно было смело отметать. На родителей, как некоторые мои знакомые, я и не думал никогда обжаться. Они сделали главное — дали мне жизнь, воспитали и сделали из меня не такого уж и плохого человека. Поэтому сейчас вполне заслуженно могли заниматься тем, что им действительно по душе и уделять время только себе не заботясь ни о чем другом. Да я и сам в душе всегда хотел заниматься наукой, поэтому вполне их понимал и только радовался за удачную работу. Как сказал мне в свое время один умный человек: «Человек создан для творчества и наша задача сделать все, чтобы у него оставалось как можно больше для этого времени. Творчество — это сама суть человека. Человек по своей природе — творец».

Оторвавшись от размышлений, я снова вернулся к чтению. Отец передавал мне привет и обещал привезти из командировки что-нибудь интересное, что не запрещено к вывозу. Глядя на эти строки, я невольно улыбнулся. Папа неисправим. Когда я был маленький, да и потом тоже, он всегда старался привезти из командировок что-нибудь эдакое, чтобы и порадовать и похвастаться одновременно. И если не находил такого, то просто покупал кучу разных вкусностей, которые в те годы было довольно тяжело достать на рынке. Вздохнув, я отложил письмо в сторону. Завтра напишу ответ и попрошу Костю отправить в понедельник. С моим режимом обучения вряд ли удастся вырваться на почту в рабочие дни.

Посидели мы хорошо, весь вечер болтая о разных пустяках, и обмениваясь последними новостями и приколами. Костя поначалу все порывался узнать хоть что-нибудь касательно подробностей моей учебы, но видя, что я реально не могу ничего рассказать, прекратил попытки. Пошутил только, что я так скоро превращусь в вечного студента. Спать легли уже далеко за полночь…

Ночь совсем недавно вступила в свои права, погрузив город в темноту, клубящуюся по углам и скрывающую его грязные тайны. Он как дикий зверь притаился, слившись с землей, и внимательно вглядывался в каждого, кто решался выйти в такую пору на улицу. Он изучал их, принюхивался и проходившие мимо люди судорожно вжимали головы в плечи, опасаясь, что на этот раз в качестве жертвы может оказаться кто-то из них. Ветер гулял по подворотням, шелестя в складках улиц и заглядывая в дома. Для него не было тайн. Он знал все. Но как обычно это бывает, ему не было никакого дела до людских печалей и склок. Ветер жил своей жизнью.

Пошел дождь. Прозрачные капли стекали с моего капюшона и падали на землю, чтобы через мгновение раствориться в ней без следа. Наверное, и нас когда-нибудь ожидает подобная участь.

Время текло медленно и лениво. Я не спешил. Ночная прохлада еще не скоро сменится теплым рассветом, можно подождать.

Прогрохотали по брусчатке стальные сапоги городского патруля. Один из стражников ненадолго остановился, напряженно вглядываясь в темноту, как раз туда, где стоял я. Видеть меня он не мог, но всем нутром ощущал опасность, исходившую из проулка. Иди, служивый, тебе нечего тут делать, твой срок еще не пришел.

Словно услышав мои слова, он повернулся к окликнувшему его товарищу и побежал догонять своих. Свет факелов постепенно угас, вновь погружая эту часть улицы в темноту. Хорошо. Ждать осталось, совеем недолго.

Спустя пару часов, к огромному особняку напротив, подъехала карета. Многочисленная охрана мгновенно оцепила двор. Слуга, торопливо соскочил с козел и открыл дверцу, помогая выбраться наружу пожилому человеку в сутане. Запаздываете святой отец, запаздываете. Нельзя так подрывать свое здоровье работой, и уж тем более брать ее на дом…

Тем временем вся процессия довольно споро вошла в особняк, не забыв выставить надежную охрану. Кучер же тоже, словно опасаясь чего-то, рысью погнал карету на конюшню, спеша как можно быстрее укрыться от посторонних глаз. Странно. Обычно такая спешка не в их манере. Некоторое время я раздумывал над тем, не отменить ли свой визит на сегодня, но другого такого случая, могло больше не представиться, поэтому кивнув своим мыслям, я медленно заскользил к дому.

Несмотря на великолепную охрану и архитектуру особняка, больше всего напоминавшего маленькую крепость, у него все же были свои уязвимые места. Таковыми были крыша левого крыла, сейчас стоящего на ремонте и неоправданно широкий сток, ведущий из тюрьмы. Впрочем, по мнению хозяев, он был как раз таки оправдан, ведь по нему ночами, с незавидной регулярностью, в реку спускали тела пленников. Лезть туда не очень удачная мысль, но это наиболее близкий путь к цели, поэтому все же выберем его…

Каменный мешок встретил меня прохладой и застарелой вонью. Несмотря на постоянный приток воды, стены хранили на себе множество следов, которые не было никакого желания рассматривать более подробно. Нужно двигаться вперед.

Путь пролегал под городом, но не очень глубоко. Соседство жирных крыс, расплодившихся на дармовой кормежке совершенно не мешало. Другое дело, если бы они были голодны. Я передернул плечами, вспомнив в какой переплет попал однажды в одной из пещер, где прятался от наемников. Но сейчас не время для воспоминаний.

Вскоре я уперся в железную решетку, преградившую мне путь. За ней шел вертикальный каменный колодец, уходящий вверх и приводивший сразу в пыточную. Хитрый механизм поднимал решетку, когда это требовалось, и надежно отсекал все попытки попасть сюда извне. Но вряд ли за последние годы, кто-то в здравом уме и по собственной воле решился бы побеспокоить в своем логове инквизитора. Впрочем, у меня было время изучить данную помеху, поэтому чуть-чуть приподнять решетку и пролезть под ней труда не составило. Небольшой люфт цепи и ловкость рук. Кузнец явно сэкономил на своей работе. Или, быть может, у него были свои счеты к святому отцу? В любом случае мне это было только на руку.

Забравшись по стенкам колодца наверх, я осторожно выглянул, внимательно осматривая скудно освещенное факелами помещение. Какая удача! Одна из целей тоже находится здесь. Радость встречи немного огорчал палач, увлеченно тыкающий раскаленным прутом в бок какого-то оборванца в углу, но это поправимо. Тем более, что крики последнего давали мне возможность спокойно выбраться наружу и подготовиться к встрече не опасаясь быть обнаруженным.