Странник играет под сурдинку - Гамсун Кнут. Страница 33

Я снова в маленьком городке. Я пришел сюда потому, что через него лежит мой путь к Труватну и в горы.

В городке все как прежде, только теперь на реке по обе стороны водопада лежит тонкий лед, а на льду – снег.

Я покупаю в городке платье и прочее снаряжение; купив добротные новые ботинки, я иду к сапожнику, чтобы он поставил мне подметки на старые. Сапожник заводит со мной разговор, предлагает мне сесть. «Вы сами откуда?» – спрашивает он. И снова дух этого городка со всех сторон обступает меня.

Я иду на кладбище. На кладбище тоже хорошо под готовились к зиме. Стволы деревьев и кустов укрыты соломой, на хрупкие могильные камни нахлобучены доща тые колпаки. А сами колпаки, в свою очередь, выкра шены для сохранности. Те, кто сделал это, должно быть, рассуждали так: смотри, вот тебе могильный камень, если хорошо следить за ним, он может стать камнем и для меня, и для моих потомков на много поколений вперед.

В городе сейчас рождественская ярмарка. Я иду туда. Здесь сани и лыжи, здесь бочонки с маслом и рез ные деревянные стулья из царства гномов, здесь розо вые варежки, вальки для белья, лисьи шкуры. Здесь пра солы и барышники, вперемежку с подвыпившими кресть янами из долины, даже евреи и те сюда явились, чтобы всучить кому-нибудь часы с инкрустацией, а если пове зет – и двое зараз, хотя в городе нет денег. Часы эти из высокогорной альпийской страны, которая не подарила миру Бёклина, которая никого и ничего не подарила миру.

Ох уж эта ярмарка!

Зато по вечерам город предлагает всем своим жите лям приятные увеселения. В двух залах танцуют под скрипку-хардингфеле, чья музыка поистине прекрас на. На скрипках натянуты стальные струны, они не дают законченных музыкальных фраз, они дают только такт. Музыка действует на разных людей по-разному. Одних трогает ее национальное очарование, другие стискивают зубы и готовы выть от тоски. Никогда еще музыкальный такт не оказывал такого сильного дей ствия.

Танцы продолжаются.

В перерыве школьный учитель исполняет следующее произведение:

Но кое-кто из особо подгулявших парней требует танцев, только танцев, без перерыва. Так дело не пой дет, они уже обняли своих девушек, увольте их от пения. Певец смолкает. Как, уволить их от самого Винье! Го лоса «за» и «против», спор, скандал. Никогда еще пе ние не оказывало такого сильного действия.

Танцы продолжаются.

На девушках из долины по пять розовых юбок, но для них это сущие пустяки, они привыкли таскать тя жести. Танцы продолжаются, стоит шум, водка исправно горячит кровь, над адским котлом клубится пар. В три часа ночи является полицейский и стучит палкой в пол. Баста. При лунном свете расходятся танцоры по городку и окрестностям. А девять месяцев спустя девушки из до лины предъявят наглядные доказательства тому, что они все-таки надели одной юбкой меньше, чем следовало.

Никогда еще нехватка юбок не оказывала такого сильного действия.

Река теперь молчит, глазу не на чем задержаться, холод сковал ее. Правда, она по-прежнему приводит в движение лесопилку и мельницы, что стоят по ее берегам, ибо была и остается большой рекой, но жизни в ней нет, она сама надела на себя покрывало.

И водопаду не повезло. Было время, я стоял над ним, глядел, слушал и думал: если бы мне довелось на всегда поселиться в этом неумолчном шуме, что сталось бы с моим мозгом? Теперь водопад усох и что-то лепечет невнятно, язык не повернется назвать такой лепет шу мом. Это не водопад, а всего лишь жалкие останки во допада. Он оскудел, из него повсюду торчат большие кам ни, бревна в беспорядке загромоздили его, водопад мож но перейти теперь по камням и бревнам, не замочив ног.

Все дела сделаны, я снова стою с мешком за пле чами. Воскресенье, день погожий.

Я иду к рассыльному в отель, прощаюсь, он хочет проводить меня немного вверх по реке. Этот большой добродушный парень вызывается нести мою укладку – как будто я сам не снесу ее.

Мы идем вверх по правому берегу, а торная дорога на левом берегу. На правом лишь тропинка, протоптанная за лето сплавщиками, да несколько свежих следов на снегу. Мой спутник не может понять, почему мы не идем по дороге, он никогда не блистал умом; но за свой последний приезд я уже дважды ходил по этой тропинке и хочу сходить в последний раз. Это мои сле ды виднеются теперь на снегу.

Я спрашиваю:

– Та дама, про которую ты говорил, ну та, что уто нула, – это случилось где-нибудь здесь?

– Которая ушла под воду… да, как раз на этом месте. Страсть-то какая – нас человек двадцать ее ис кали, и полиция тоже.

– Баграми?

– Ну да. Мы настелили на лед доски и слеги, но они ломались под нами. Мы весь лед расковыряли. Видишь, где? – И рассыльный останавливается.

Я вижу темный участок, там, где плавали лодки и ломали лед. В поисках тела. Теперь все снова затянуло льдом.

А рассыльный продолжает:

– Насилу мы ее нашли. И еще слава богу, скажу я тебе, что река так обмелела. Бедняжка пошла на дно меж ду двумя камнями, там и застряла. Хорошо хоть, течения почти нет. Будь дело весной, она далеко бы уплыла.

– Она хотела перейти через реку?

– Да, у нас все так ходят, едва станет лед, хоть и зря они это делают. Этой дорогой уже прошел один человек, но дня на два раньше. Она в аккурат шла по этой стороне, где сейчас идем мы с тобой, а инженер ехал с верховьев по той стороне, он на велосипеде ехал. Они заметили друг друга и вроде как бы поздоровались или рукой помахали, ведь они родня между собой. Только она, видать, не поняла, чего это он ей машет, так инженер объяснял, и ступила на лед. Инженер ей кричит, а она не слышит, а подойти к ней он не мог – не бросать же велосипед; и вдобавок человек уже проходил по льду третьего дня. Инженер так и доложил в полиции, они все слово в слово записали, а она дошла до середины и провалилась. Верно, ей попалось на особицу тонкое место: А инженер молнией полетел в город на своем велосипеде, влетел в свою контору и давай названивать.

Я, признаться, сроду и не слыхивал таких звонков. «Че ловек упал в реку! Моя кузина!» – кричал он. Мы все бежать, он за нами. У нас были багры и канаты, да что в них толку. Подоспела полиция, потом пожарные, они взяли где-то лодку, спустили лодку на воду и давай ша рить вместе с нами. Но в первый день мы ее не нашли, а нашли мы ее через день. Большое несчастье, ничего не скажешь.

– Ты говоришь, что сюда приезжал капитан, ее муж?

– Да, приезжал. Сам понимаешь, как он горевал. И не только он, мы все горевали. Инженер чуть не рех нулся с горя, так говорили у нас в отеле, а когда капитан приехал, инженер спешно уехал вверх по реке прове рять сплавные работы, потому что не мог больше гово рить об этом ужасном несчастье.

– Значит, капитан не повидал его?

– Нет. Кхм-кхм. Откуда мне знать, – отвечал рас сыльный и поглядел по сторонам. – Я ничего не знаю, и не мое это дело.

По этим уклончивым ответам я понял, что он все знает. Впрочем, это уже не имело значения, и я не стал его выспрашивать.

– Ну, спасибо за компанию, – сказал я и дал ему малую толику денег на зимнюю куртку или другую обновку. Я простился с ним, я хотел побудить его вер нуться.

Но он решил проводить меня еще немного. И, чтобы я не отсылал его, сказал вдруг, что да, что капитан успел повидать инженера. Добрая и простая душа, из кухонной болтовни горничных он понял, что с этой ку зиной, которая приезжала к инженеру, дело обстоит не совсем ладно, но больше он не по н ял ничего. Зато он лично проводил капитана вверх по реке и помог ему найти инженера.

Капитан хотел во что бы то ни стало повидаться с инженером, рассказывал он, ну я и повел его. «Инте ресно, за какими работами наблюдают, когда река вста ла?» – спрашивал меня капитан по дороге. «И сам не знаю, – отвечал ему я. Шли мы целый день до вечера. Может, он в этой сторожке, сказал я, потому что слы шал раньше, что и сплавщики его там ночуют. Капитан не велел мне идти за ним и приказал подождать. А сам вошел в сторожку. Через несколько минут, не боль ше, он вышел оттуда вместе с инженером. Чего-то они сказали друг другу, мне не слыхать было, потом я вдруг вижу, как капитан замахнулся – вот так – и врезал инженеру, тот даже шлепнулся на землю. Вот, должно быть, здорово в голове загудело. Думаешь, все? Как бы не так! Капитан сам поднял инженера с земли и еще раз врезал ему. А потом вернулся ко мне и гово рит: „Ну, пошли домой“.