Растаять в твоих объятиях - Беннет Джули. Страница 4

— Привет, мам.

— Лорэйн, я звоню, чтобы сообщить тебе, что званый обед, который мы планировали на завтра, пока откладывается.

Рэйн не стала вздыхать или закатывать глаза, она знала, что мать прекрасно поймет все по ее голосу.

Она покрутила в руках любимую чайную кружку. Та вовсе не являла собой образец хорошего вкуса — на ней был изображен подтянутый мускулистый мужчина, одежда которого исчезала, если в кружку налить горячую жидкость. И кто только пользуется всеми этими изящными чашечками с блюдцами?

Если мать заставит ее пойти на свой дурацкий обед, кружка отправится вместе с ней.

— Мам, я и не собиралась идти, помнишь?

— Что ты, дорогая. Конечно, тебе надо прийти. Ну в самом деле! Когда ты перестанешь быть такой упрямой?

Рэйн открыла небольшой шкафчик над плитой и достала оттуда бутылку виски, которую держала на экстренный случай. Разговор с матерью, без всякого сомнения, был как раз таким случаем.

— Давай не будем начинать, мама, — попросила она, плеснув алкоголь в горячий чай. — Мы согласились, что каждый останется при своем мнении. Тебе не нравится мой круг общения, а мне твой.

— У тебя нет круга общения, Рэйн! — Мать явно не желала сдаваться так быстро. — Я не понимаю, почему ты не хочешь почаще выходить в свет, найти работу, вернуться в колледж, наконец! Пусть кто-нибудь еще удочерит этого ребенка. Еще не поздно все переиграть.

Такой вариант Рэйн не рассматривался. Она никому не отдаст Эбби. Даже если процедура удочерения продлится десять лет, девочка останется с ней.

Она уже потеряла одного ребенка, и теперь ей выдался второй шанс стать матерью. Эбби была той недостающей частью головоломки, которой недоставало в жизни Рэйн.

— Мам, мне надо пойти посмотреть, как там Эбби.

— Если ты твердо решила оставить ее у себя, то могла бы хоть дать мне на нее взглянуть, — проворчала мать.

Рэйн отнюдь не была уверена, что это пойдет на пользу девочке.

— Ты ее видела, — сообщила она, глотнув чаю и чувствуя приятное жжение в горле.

— Я позвонила не для того, чтобы спорить. Обед перенесен на следующую субботу. Я буду ждать тебя вместе с Эбигейл.

— Ее зовут Эбби.

— Эбигейл звучит более благородно.

— Но по документам ее зовут не Эбигейл, так что, когда будешь говорить о ней в следующий раз, называй ее именем, которое я для нее выбрала.

На другом конце повисло молчание, и Рэйн поняла, что зашла слишком далеко. Так заканчивались почти все их телефонные разговоры, и потом Рэйн всегда чувствовала себя виноватой.

— Давай поговорим позже, мам.

Она повесила трубку и уперлась ладонями в обшарпанный край столешницы. Почему она позволяет матери так себя злить? Уже двадцать восемь лет эта женщина пытается манипулировать ею. Единственным человеком, который действительно понимал ее, была бабушка. Но восемь лет назад она умерла, и Рэйн осталась совсем одна.

Снаружи поднялся ветер и принялся колотить в старые окна. Рэйн взяла кружку и направилась в свою самую любимую комнату. Это была бывшая спальня ее бабушки. Теперь Рэйн работала здесь, придумывала новые кремы и добавки. Спальня находилась по соседству с детской, к тому же ей казалось, будто бабушка где-то рядом. Рэйн думала, что ей удастся отвлечься. Но, доставая с полки нужные ингредиенты, она вдруг снова вспомнила про Макса. Черт возьми, теперь он выглядел даже лучше, чем тогда, когда она была по уши в него влюблена.

Голливуд поставил его на пьедестал, мгновенно сделал из него суперзвезду, а она в Леноксе только узнавала новости о нем из телепередач и глянцевых журналов. Все хотели взять интервью у самого перспективного новичка киноиндустрии. Всем нравилась улыбка Макса с очаровательными ямочками на щеках.

А вдали от вспышек камер и восторгов поклонниц Рэйн сидела дома и пыталась склеить свое разбитое сердце, не в силах примириться с неожиданной беременностью.

Макс так и не узнал, что мог стать отцом. Так и не почувствовал печали и отчаяния, которые испытала она, потеряв ребенка. Он наслаждался жизнью, пока она хоронила последние воспоминания об их любви.

Но больше она не позволит ему испортить ее жизнь. Не имеет значения, как сильно затрепетало ее сердце, когда она его увидела, как горел его взгляд, когда он на нее смотрел.

У нее сейчас другие заботы. И Макса Форда среди ее приоритетов нет.

Макс помог маме добраться до спальни, которая теперь была устроена в одной из гостевых комнат на первом этаже. Зная, что иногда ее одолевает внезапная слабость, Элиза перенесла все свои вещи вниз, чтобы лишний раз не взбираться по лестнице.

Хотя она утверждала, что с ней все в порядке, Макс видел, что она сильно устала. Он уже предвидел, что, когда начнется лучевая терапия, мать станет еще более упрямой. Поэтому он решил пока не настаивать, но пообещал себе обеспечить для нее максимальный комфорт.

— Ну, может, скажешь мне, что здесь забыла Рэйн? — спросил он, когда мама устроилась на кровати.

Элиза откинулась на бархатные подушки:

— Она привезла мне замечательный подарок.

Сузив глаза, Макс скептически посмотрел на нее:

— Значит, она просто заехала навестить тебя? Вы теперь подружки?

Мать скрестила руки на коленях и улыбнулась:

— Не совсем. Я жила здесь несколько последних летних сезонов, и она помогала мне в саду. И еще привозила свежие овощи, фрукты, яйца.

Рэйн работала на его мать? Что же случилось с ее мечтой? С деньгами, которые были отложены? Ведь у нее нет необходимости выполнять случайную сезонную работу.

Мысль о мозолях на маленьких изящных ручках Рэйн была ему неприятна. Большинство женщин, с которыми он общался в Лос-Анджелесе, никогда бы не подумали трудиться даже на собственном участке, не говоря уже о чужом.

— На кого еще она работает?

— На несколько местных семей. Конечно, не на свою собственную. Ее мать просто в ужасе. Но Рэйн отличный садовник и фермер. Ее бабушка была бы счастлива.

В Леноксе бабушку Рэйн считали милой пожилой дамой, но когда девушка двадцати лет попыталась пойти по ее стопам… Должно быть, такая богемная жизнь не пришлась по вкусу высокомерному обществу светских женщин, увешанных роскошными жемчугами.

— Я только что видел ее дом, — задумчиво проговорил Макс. — Не могу поверить, что она довела его до такого состояния.

Элиза пожала плечами:

— Это не мое дело. Но если она не приведет его в порядок сама, Историческое общество заставит ее это сделать. Ее дом — одна из достопримечательностей Ленокса.

Макс хотел разузнать о Рэйн побольше, но Элиза явно устала. Ей требовался отдых. А у Макса еще будет возможность выяснить все о Рэйн и ее новой жизни.

— Может, тебе что-нибудь принести? — спросил он, повернувшись к маме.

Она взяла его руку и сжала ее:

— Не надо. Я просто рада, что ты здесь.

— Я-то да…

— Пожалуйста, Макс, не вини своего отца. — На ее губах играла печальная улыбка. — Он всегда занят в это время года.

Макс кивнул, не желая возвращаться к старому спору.

— Он всю жизнь занят, мам. Я не собираюсь с ним ссориться, но не буду и притворяться, будто считаю, что ставить работу выше семьи — нормально. Потому что это не так.

Он чувствовал себя виноватым. Вопреки желанию матери, он никогда не сможет понять Томаса Форда и примириться с ним. Он наклонился и поцеловал мать:

— Спокойной ночи, мам. Увидимся утром.

Выходя из комнаты, он выключил свет и плотно закрыл за собой дверь. Странно будет провести ночь в доме своего детства. Он вспомнил о том дне, когда тайком провел сюда Рэйн — они тогда только начали встречаться. Его родители уехали на какой-то благотворительный вечер. Он знал, что они не одобрили бы его поведения, и от этого запретное свидание становилось еще более волнующим.

Он никогда не забудет, как принялся целовать Рэйн в темном вестибюле, как только они вошли. Сейчас, стоя у подножия лестницы, он почти видел ту молодую пару, сжимающую друг друга в объятиях, не способную оторваться друг от друга.