Золотая месть - Гандольфи Саймон. Страница 58

Глава 25

Трент прожил на нелегальном положении восемнадцать лет. Он считал, что в деле перевоплощения успех зависел больше от умения вжиться в образ персонажа, чем от внешних атрибутов грима.

Возраст и цвет глаз, осанка и манера держаться, одежда и прическа – все это было основой. А затем детали: как человек завязывает галстук; держит ли он мелочь в кармане, или в кошельке; как завязывает шнурки на ботинках; в какой обстановке чувствует себя непринужденно; где живет, где делает покупки; какой у него автомобиль, какие предпочитает отели, рестораны? Делает ли зарядку? Что смотрит по телевизору, в кино? Какие читает газеты, журналы, книги? Любит ли музыку?

Изображать Сэмми Самуэльсона было нетрудно. Гражданин Доминиканской Республики, он получил гостевую визу на въезд в Соединенное Королевство в британском консульстве в Нассау и перед тем, как вылететь в Майами рейсом «Америкэн Игл», провел час в банке Нассау. Из Майами он полетел в Лондон на самолете «Америкэн Эрлайнс». Самуэльсон выглядел лет на пятьдесят пять, но, видимо, надеялся казаться моложе. Черные волосы зачесаны назад, виски с сединой, бифокальные очки – но в его возрасте это было естественно. Он был в хорошей форме и держался, может быть, даже слишком хорошо, учитывая, что военные сейчас уже не в моде.

Его твидовый костюм был слишком легок для такого климата, но, очевидно, сшит на заказ и неплохо скроен. Кашемировое пальто принадлежало к тому типу вещей, что выглядят очень хорошо в магазине, но начинают садиться в плечах, стоит поносить их немного. Коричневые ботинки изготовлены в Мексике с претензией на британское происхождение, но не дотягивающие по качеству. Один из тех полосатых галстуков, которые вроде бы должны означать принадлежность к какому-то клубу или обществу, но в действительности не означает ничего. Служащие авиакомпании принимали его за крупного спекулянта, но он прилично себя вел и не пил ничего, кроме крем-соды и кофе, так что, скорее всего, это был проходящий курс лечения алкоголик.

Аргентина и Англия гораздо дольше были друзьями, чем врагами, а кроме того, Сэмми Самуэльсон имел белую кожу, так что чиновник иммиграционной службы был вежлив и задал всего несколько вопросов, а затем сразу же поставил печать в паспорте. Сэм взял свой чемодан искусственной кожи с конвейера и беспрепятственно вышел из таможенного отделения через зеленый коридор.

Фирменный автобус доставил его в Пост-Отель, где для него был забронирован номер на неделю. Он оставил у портье кредитную карточку «Америкэн Экспресс» обычного зеленого цвета. Не став распаковывать вещи, поехал на метро в центр Лондона и вышел на станции «Грин-Парк». Прошел через парк и мимо Букингемского дворца, вышел на Мэлл, а затем свернул и обогнул дворец Сент-Джеймс. Здесь, остановившись, он задержался ровно настолько, сколько требуется, чтобы прикурить сигарету от капризной зажигалки.

Никто как будто не следовал за ним.

Бросив сигарету на канализационную крышку, он двинулся по Джермен-стрит мимо витрин ателье, где шьют на заказ мужские рубашки. Без пяти час повернул к Охотничьему клубу – излюбленному заведению британского высшего общества. Когда он был на полпути к цели, ему в глаз залетела соринка, и он, зайдя в подъезд, попытался извлечь ее кончиком носового платка. Надевая очки, он столкнулся с каким-то типичным английским джентльменом в хорошем сером фланелевом костюме, который, как обычно, направлялся из конторы в свой клуб на ленч.

Сэмми Самуэльсон извинился на испанском языке и тихо добавил по-английски:

– Ресторан «Критерьон», через пятнадцать минут.

Ресторан «Критерьон», выстроенный в стиле модерн, с мраморными стенами и полом, с куполообразным потолком, выложенным зеркальными плитками, находился на южной стороне площади Пикадилли. Сэмми занял столик посередине первого зала за колонной. Когда-то он приглашал сюда даму на ленч и помнил, что здесь в двух шагах не было слышно ни слова. Идеальное место для встреч.

Англичанин пришел вовремя. «Критерьон» был не вполне подходящим местом для такого изысканного джентльмена, а дружелюбие двухметровой официантки в платье от «Доктора Мартина» и с модной прической напугало его больше, чем все перипетии «холодной» войны. Англичанина звали Чарльз Бенсон; он был среднего роста, с карими глазами, каштановыми волосами, худощавым лицом и стройной фигурой. Волнистый завиток волос все время падал ему на глаза, придавая мальчишеский вид, не соответствующий возрасту. Хотя он и состоял на гражданской службе, жалованье имел как у военного, и равнялось оно окладу бригадного генерала. В последний раз когда они встречались, у него на пальцах были мозоли от поводьев, но убытки, которые потерпела компания «Ллойд», привели к тому, что субсидии на поло были урезаны. Теперь он занимался бегом трусцой. Именно Бенсон был бы шефом Сэмми, если бы тот остался работать в Отделе разведки.

– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми, и они пожали друг другу руки.

– Пива? Или вы предпочитаете вино?

– Минеральной воды, – сказал Бенсон, не глядя на официантку.

Мужчины сели бок о бок, зная, что их не услышат; они наклонились друг к другу немного ближе, чем это обычно принято в Англии, но ведь Сэмми выглядел явным иностранцем.

– Рад видеть тебя, Чарльз, – сказал он. – Спасибо, что пришел.

– Вопреки правилам.

Нельзя сказать, что Бенсон нервничал – просто это было напоминание о том, что они должны соблюдать осторожность. А может быть, в этих словах скрывался намек на то, что эта встреча должна иметь важные причины, поскольку его жалованье особенно необходимо ему сейчас, когда компания «Ллойд» резко урезала его капитал… Но у Бенсона всегда все было скрыто в нюансах, разгадать их – все равно что читать глазами азбуку Брейля для слепых.

– Слышал, у тебя были трудности? – спросил Бенсон. В его улыбке, казалось, было больше юмора, чем он желал показать. – И что, на этот раз более серьезные, чем обычно?

– Да, пожалуй.

Сэмми сообщил, что за его голову объявлены премии.

– Да, триады это очень скверно, – покачал головой Бенсон. Он сделал заказ из меню, не взглянув на официантку, и перешел прямо к делу:

– И что же я могу сделать для тебя?

– Кто-то выдает информацию обо мне и распространяет ее на Дальнем Востоке, – начал Сэмми. – Было бы слишком очевидно, если бы это оказался действующий сотрудник Отдела разведки, так что скорее всего этот человек – бывший работник Отдела. Он, вероятно, недавно оказывал вам какую-то услугу – ты знаешь, как это бывает. Возможно, выдал какую-то коммерческую информацию, может быть, с китайской подоплекой – что-то из области судоходства, строительства, финансов.

– Так что – тебя запродали? – Им еще не подали заказ, но Бенсон вытер пальцы о салфетку. – Очень неприятно.

– Мне нужно только его имя, а не информация, которую он вам поставил, – сказал Сэмми.

Информация была собственностью Отдела, и Бенсон кивнул в знак благодарности.

– Дайте мне время до конца недели, мистер Самуэльсон. Вам бы не помешало побегать трусцой. Может быть, встретимся в Ричмонд-парке? Скажем, в субботу утром. – Официантка принесла заказ, и Бенсон передвинул кусок отлично приготовленной печенки барашка с одного края тарелки на другой. – Я думаю, мне было бы интересно выяснить источник утечки информации в Отделе.

– Какой бы высокий пост он ни занимал? Бенсон снова кивнул:

– Да, независимо от этого. Знаешь, ты смог бы справиться с делом более успешно и быстрее. Для нас это затруднительно – слишком много правил поведения. Мне нужно будет получить от него заявление, так что я хотел бы вернуть его обратно живым, если не возражаешь.

– Письменное заявление?

Бенсон минуту подумал, затем вытер салфеткой капельку подливки с нижней губы.

– Да, пожалуй, лучше всего было бы письменное заявление. Так будет меньше шуму, мистер Самуэльсон.

Холодный ветер дул над серыми водами Женевского озера. Сэмми Самуэльсон шел по набережной. Он поднял воротник пальто, руки засунул глубоко в карманы. В аэропорту он купил суконную фуражку с пуговкой на макушке. Низко надвинутый козырек защищал лицо от ветра, очки прикрывали глаза.