Массажистка (СИ) - Волгина Надежда. Страница 33

В просторной ванной комнате имелись и душевая кабина, и блестящая керамикой ванна. Несколько минут Даша размышляла, чего же ей хочется больше, а потом пустила воду в ванну. Пожалуй, отмокнуть как следует в аромате душистой пены сейчас будет лучше и приятнее. К тому же, тут имелась и морская соль, которой она тоже бросила щедрую щепоть в воду.

Еще через пять минут она уже погружалась в горячую воду, пряча под пушистой пеной все свои горести, чтоб потом их безжалостно спустить в канализацию.

Она все никак не могла перестать думать о предложении Антона. Может, ей и правда лучше согласиться? И не из страха за кого-то, а ради себя. Ведь чего греха таить, несмотря на все те недостатки, которые с легкостью подмечала в этом мужчине, невзирая на их странное знакомство, которое и началось с его диктата, что продолжается и по сей день, только рядом с ним ей удивительно спокойно и даже надежно. И пусть он преследует сейчас какие-то свои цели, в чем Даша тоже не сомневалась, но не проще ли притвориться, что даже не догадываешься об этом? Кажется, усталость ее достигла того уровня, когда с готовностью перекладываешь часть своих проблем на чужие плечи, чем бы ни было продиктовано желание помочь. Просто, чтобы ноша стала хоть чуточку легче, а душа получила коротенькую передышку перед дальнейшей жизнью.

Когда вода начала остывать, Даша тщательно вымылась, замоталась в толстый махровый халат и покинула ванную. До назначенного времени ужина еще оставалось двадцать минут, которые она решила провести лежа на кровати. Как уснула, и сама не поняла.

Антон задержался в кабинете. Из-за постоянных разъездов сегодня толком не получалось работать. Когда посмотрел на часы, уже прошло десять минут со времени начала ужина. Он поспешил в столовую, уверенный, что без него Даша к еде не притронется. Каково же было его удивление, когда в столовой он ее не обнаружил.

— А где моя гостья? — обратился он к горничной, что бесшумно скользнула в столовую следом за ним.

— Она спит, Антон Максимович. Будить ее не стала, — покаянно призналась горничная.

— Понятно, — отозвался он и покинул столовую, оставив горничную в растерянности топтаться на месте.

На улице уже стемнело, и в свете из коридора у Антона разве что получилось разглядеть белое пятно на кровати. Но свет зажигать он не стал, а оставил дверь приоткрытой.

Даша спала поверх покрывала, свернувшись калачиком и поджимая под себя босые ноги. Антон мысленно чертыхнулся и обругал недогадливость горничной. Не могла накрыть ее чем-нибудь? Поди же, замерзла как цуцик!

Он коснулся ступни девушки и убедился, что те ледяные. Будить ее не хотел, но Даша вздрогнула и распахнула глаза, в которых медленно проступало осознание.

Антон залюбовался ею — такой трогательной она выглядела, ничего не понимая спросонья.

— Я уснула? — перевернулась она на спину и вытянула ноги.

— И совершенно окоченела, — ответил Антон и аккуратно присел на край кровати.

Он коснулся ее холодных ступней, и когда Даша не отдернула их, заключил в ладони в попытке согреть.

— Такие холодные… — пробормотал и принялся растирать в ладонях сначала одну ступню, потом вторую.

Даша притихла и не шевелилась. Ступни ее постепенно согревались, а Антон возбуждался все сильнее, глядя на стройные ноги, выглядывающие из-под халата, который немного распахнулся. Ему хотелось скользнуть ладонями под его полы, развязать пояс, который Даша стянула тугим узлом, обнажить ее тело и любоваться… Конечно, одного любования скоро стало бы недостаточно и захотелось бы большего. Но разве сейчас ему не этого же хочется, когда только и может думать о том, какая она там, под этим чертовым халатом?

Он придвинулся к ней ближе, готовый к отпору с ее стороны в любую секунду. Но она продолжала не шевелиться. И лишь глаза ее блестели, а взгляд был прикован к его лицу.

Хотел бы он знать, о чем она сейчас думает. А еще просто безумно мечтал прижаться к этим губам, ощутить их вкус, коснуться ее языка.

Антон склонился над ней, и она повела себя самым невероятным образом, сделала то, чего он никак не ожидал от нее. Руки ее взметнулись и легли ему на шею, а потом зарылись в волосы.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — зачем-то сообщил он, склоняясь еще ниже, загораживая собой свет. Теперь он практически не видел ее лица.

— Так чего же ты ждешь? — тихо отозвалась она.

Она не сопротивлялась, а он вел себя сейчас с ней совсем не так, как хотел этого когда-то. Отпало желание подчинить ее себе. Осталось лишь острое болезненное влечение, с которым он не в силах был справиться. Да и теперь он уже не пытался побороть в себе желание обладать ею, а вот мечтать о ней стал еще сильнее. Из наваждения она превратилась в неизлечимую болезнь. Эта массажистка стала для него всем, и в то же время, ее для него было слишком мало.

Глава 8.2

Прикосновение его горячих ладоней к ее ступням, а потом и согревающий массаж оказали совсем не тот эффект, которого она ждала. Это было приятно и хотелось большего. Прямо сейчас и именно с этим мужчиной. Желание вспыхнуло в Даше внезапно, да с такой силой, что она боялась пошевелиться, чтоб не выплеснуть его, не разоблачить себя с головой.

Ну что же ты? Где твоя уверенность в себе, что так бесит почти всегда, а сейчас просто необходима? Ну где это видано, чтобы девушка делала первый шаг. А она уже не может терпеть, до такой степени хочется прикоснуться к нему. Сейчас бы она, наверное, сделала самый смелый массаж ему. Но вот беда, о массаже он не просит, вернее, не дает таких распоряжений. И почему он молчит и лишь смотрит на нее? Сам на себя не похож сейчас, впрочем, как и она.

Мольбы Даши были услышаны, и Антон придвинулся чуть ближе. А потом его лицо начало медленно приближаться к ее. И тут она не выдержала, обхватила его за шею, едва сдерживая себя, чтобы не притянуть его еще ближе, не прижаться к его губам.

— Я собираюсь поцеловать тебя.

— Так чего же ты ждешь?

Но он продолжал медлить, хоть она уже и ощутила его прерывистое дыхание на своем лице. И губы его почти касались ее.

— Ты можешь сделать это сама?

— Что именно?

— Поцеловать меня.

Их губы почти касаются друг друга, а они ведут бессмысленный разговор. Что за игру он вновь затеял? Какая разница, кто кого поцелует первый, если участвовать в этом процессе они собрались оба?

Но желание оказалось сильнее принципов, и Даша притянула его голову ниже, целуя его губы. А ведь они у него удивительно мягкие и нежные. И как она раньше этого не замечала. А еще очень чувственные. Их и целовать хочется долго и с чувством. Что она и принялась делать, коснувшись сначала одного уголка, потом другого. Еще один легкий поцелуй пришелся в центр его губ, и самый кончик ее языка протиснулся между ними, прося впустить его.

— Что же ты со мной делаешь! — пробормотал он и буквально впился в ее губы, действуя даже несколько грубовато, но от этого не менее возбуждающе.

А руки его, в то время как губы сладко терзали Дашины, нащупали пояс халата. И этому она тоже не стала мешать, потому как не только губы мечтали о его прикосновениях, но и тело уже томилось в ожидании оных.

Даша и сама не понимала, что послужило причиной таких перемен в ее настроении. Она и раньше хотела этого мужчину (уж перед собой привыкла быть честной), но даже мыслей о близости с ним не допускала. Из упрямства ли, или дух сопротивления в ней жил такой силы, не суть. Но сегодня она решила нарушить данное себе слово и пойти до конца. Возможно, так повлияли на нее события сегодняшнего дня. Захотелось хоть кому-то быть нужной, пусть и нужно этому кому-то было только ее тело.

Антон оторвался от ее губ, но лишь для того, чтобы распахнуть халат.

— Если ты сейчас остановишь меня, я убью сначала тебя, а потом и себя, — пробормотал он и снова завладел ее губами.

Да не собирается она его останавливать! А вот коснуться его кожи захотелось и даже очень. Даша пробралась руками под его футболку и прижала ладони к горячей спине, почувствовав, как он вздрогнул, замедлил поцелуй. А потом она потянула футболку вверх, и он не препятствовал, когда она стягивала ту через голову, гладя широкую спину, наслаждаясь шелковистостью кожи.