Каперский патент (ЛП) - О'Брайан Патрик. Страница 20

Никакого купания. Как только достаточно рассвело, Джек начал организовывать люльки по бортам, и вскоре после завтра корабль, пусть и с обвисшими парусами, гудел как улей.

— Превосходно. — заверил он Пуллингса через четверть мили неподвижной воды, «Мерлин» очень медленно дрейфовал, поворачиваясь, на траверзе «Сюрприза». — Именно этого я и хотел.

— Прости его Господь, — проворчал Киллик футом ниже, в заново собранной каюте.

— Теперь мы покончим с верхней черной полосой и сможем заняться нижней — дотянемся прямо до медной обшивки.

Нескольких шелмерстонцев попроще так можно было задурить, но старые соплаватели капитана Обри только кивали друг другу или улыбались втихомолку. Они прекрасно знали, что иногда командир обязан так говорить, так же как священник — молиться по воскресеньям.

Они не поверили ни на миг, но целеустремленности не убавилось. Хотя вахта за вахтой штиль понижал первоначальный градус энтузиазма, но работали они упорно. Если имелся хоть какой-то шанс, что посудина может к четвергу добраться до азорских скал, они не окажутся виноватыми в том, что фрегат не готов. И вправду, к полудню обе нижних черных полосы закрыли парусиной, прочно прибитой медными гвоздями выше и ниже ватерлинии — чтобы накренить корабль, орудия каждый раз перетаскивали на другой борт.

Наложили последние остатки голубой краски, экономно размазанные так, чтобы закрыть как можно больше ткани. Синий лег не слишком хорошо, но это не сильно повлияло — по краям его оттенили на обычный морской манер смесью грязи и жира с камбуза.

В любом случае, Гусман доложил с ялика Стивена, что «Сюрприз» и «Азул» теперь похожи, как две горошины из одного стручка.

Оставалось только переделать парусное оснащение под барк и снять высокую и слишком легко узнаваемую грот-брам-стеньгу. Но это Джек планировал оставить напоследок — подобные изменения в оснастке снижали скорость, а скорость сейчас решала все.

В том, что скорость решит все, никто не сомневался. Но к полудню корабль лежал в дрейфе неподвижно, не пройдя даже и восьмидесяти миль с момента последнего наблюдения. А ветер, когда он все же поднялся, оказался еще более жестоким, куда как более жестоким — он задул с юга прямо в лицо, усиливаясь с каждым часом.

«Сюрприз» покорно лавировал галс за галсом, но матросы перебрасопивали тяжелые реи и поправляли паруса до предела совершенства со смертельным разочарованием в сердцах.

Стивен и Мартин поднялись на палубу во время второй команды «Всем к повороту на другой галс» после затянувшегося сеанса работы с пелагическими ракообразными. Некоторые из них оказались никем не описанными и практически неизвестными науке.

— Какое счастье снова двигаться! — воскликнул Стивен. — Как же корабль несется!

Он поймал мрачный взгляд Джека Обри, полный сдерживаемого гнева, обратил внимание на его плотно сжатые губы, заметил мрачные лица шкафутных и ютовой команды, всеобщую тишину и под громогласное «Руль под ветер» пробормотал:

— Спустимся-ка мы снова вниз.

Они зарисовывали свои образцы при свете из огромного кормового иллюминатора, и когда вошел Киллик, Стивен поинтересовался у него:

— Киллик, расскажи, пожалуйста, какова ситуация в целом?

— Что ж, сэр. Насколько я вижу, мы можем спокойно собираться и возвращаться домой. Мы лавируем против ветра так тяжко, как можем, горбатимся, «все к повороту» каждую склянку, а что в итоге? Не больше мили к югу в час. А если ветер усилится, если придется убавлять брамсели, то вообще станем дрейфовать. Посудина может идти очень круто к ветру, но и ее сносит немного. А если задует надолго, то нас точно отнесет на север.

— Но естественно, — встрял Мартин, — если ветер нас удерживает, он должен делать то же с «Азулом».

— Ох, — воскликнул Киллик, чуть ли не воя — разве вы не видите, что этот так называемый «Азул» идет на запад? Не на юг, как мы, а на запад? Из Кадиcа на Сан-Мигел? Ветер у него с траверза, с траверза, — при этих словах он показал на борт, чтобы стало понятнее, — так что эти пидоры, у которых ветер отходит из парусов, стоят себе со сложенными руками, поплевывая с подветренного борта, как венец творения, и делают себе без труда шесть или семь узлов, унося наш законный приз...

На этих словах Киллик начал задыхаться от возмущения.

Но тот же самый Киллик на следующее утро, в среду, стоял у постели доктора с сияющим лицом, тряся подвесную койку за веревки и повторяя: «Наилучшие пожелания от капитана, и хочет ли доктор увидеть прекрасное зрелище? Наилучшие пожелания от капитана, и хочет ли доктор увидеть...»

Когда Стивен выскользнул из койки, то заметил, что палуба наклонена как минимум на двадцать пять градусов. С осторожностью держась за переборку, он влез в бриджи, напялил на себя позорное старое пальто и, моргая, выбрался навстречу сияющему дню.

«Сюрприз» шел прямым курсом, вода пенилась под подветренными поручнями и высоко взлетала брызгами из-под кат-балки. Сильный ветер уже немного не подходил для лиселей, но со старой привычкой Джека натягивать в качестве дополнительных лось-штагов перлини и легкие тросы, фрегат все же поднял брамсели и несся вперед прекрасным ходом — счастливые моряки столпились на наветренном шкафуте, а с полубака слышался смех.

— Вот вы где, доктор. — воскликнул Джек. — Доброе утро. Разве не прекрасно? Ветер обернулся черным шквалом вскоре после того, как вы уснули, и начал задувать с вест-тень-зюйда во время утренней вахты. Думаю, сменится на норд-вест. Но пойдем со мной — осторожно!

Он привел его, все еще моргающего и не проснувшегося, к кормовым поручням.

— Вон они. Вот для чего я тебя разбудил.

Вначале Стивен не понял, в чем дело, а потом разглядел — море с подветренной стороны заполнили киты. Огромное стадо кашалотов шло в одном направлении, проходя впереди, позади, кругом и сквозь стадо гренландских китов, двигавшихся им навстречу. Куда ни глянь, всюду огромные темные тела всплывали, фонтанировали, иногда лежали на поверхности воды, но чаще дружно ныряли почти одновременно, поднимая над водой огромные хвостовые плавники. Некоторые подходили так близко, что доктор слышал их дыхание — сильный, практически взрывной выдох и тяжелый вдох.

— Господи, Господи, — наконец-то произнес он. — Какое величие творения.

— Как же я рад, что ты их увидел, — ответил Джек. — Через пять минут было бы поздно.

— Жалко, что я не сказал Мартину.

— А он уже к этому времени поднялся. Посмотри, он на крюйс-марсе.

Там он и оказался, бесстрашная душа, и они помахали друг другу носовыми платками. Когда Стивен убирал свой, то посмотрел тайком на солнце. Оно висело с левой руки, невысоко над горизонтом. Так что корабль мчался к желанному югу, и наконец-то можно безопасно сказать:

— Поздравляю с благоприятным ветром.

— Большое спасибо, — улыбнулся Джек, но все же потряс головой. — Лучше поздно, чем никогда. Давай выпьем кофе.

— У тебя мало надежды, боюсь, — сказал Стивен в каюте, удерживая кофейную чашку, как только мог.

— Признаюсь, немного. Но если ветер сместится к норду и удержится, то есть шанс, что мы успеем пройти дистанцию, если ничего не сорвет, — добавил он, дотронувшись до столешницы.

К полуденному наблюдению ничего не сорвало. Выяснилось, что «Сюрприз» прошел восемьдесят семь миль к югу, почти все — начиная с утренней вахты.

Ветер, хотя и не такой сильный, все еще поворачивал в нужную сторону. Вскоре после обеда установили первые лисели. Все матросы с пристальным вниманием следили за операцией. Некоторое время спустя показания лага «Десять узлов и три сажени, сэр, с вашего позволения» встретили радостным смехом от шкафута до полубака.

Корабль наполнился воскресшей, бьющей ключом надеждой. Не разделял ее только Падин. Утром Стивен ограничился припарками, надеясь так справиться с возможным нарывом. В полдень он накормил Падина супом с ложки и обновил припарки. Но в послеполуденную вахту боль усилился. Падин выбрался из подвесной койки, открыл шкафчик с лекарствами и принял дозу лауданума. Он постоял, оценивая бутылку — длинную, тонкую капельную колбу с отметками на боках.