Этот мир как сон (СИ) - Ли В. Б.. Страница 42

Следующим утром, едва рассвело, вышел из дома. Застал обоз, когда возницы только запрягали лошадей, а купцы еще завтракали. Подождал немного, пока они не вышли во двор, нашел старшего — кряжистого мужчину средних лет. Он согласился довезти до столицы, отдал ему сразу плату за проезд. Сел в одну из его фур, устроил себе место поудобнее и почти сразу заснул — ночь выдалась беспокойной, спал урывками из-за беспокойства дочери. К вечеру добрались в столицу, по пути в купеческий квартал сошел у ближайшего постоялого двора. Не стал беспокоить Анри своим поздним приездом, переночевал здесь. Утром же отправился в королевский дворец, в знакомую мне канцелярию — резонно полагал, что там уж наверняка должны знать — чей тот герб.

До канцелярии так и не дошел — дежурный офицер на входе сам объяснил о гербе, когда я ему сказал, зачем мне надо во дворец. Принадлежал он старому дворянскому роду Реверди. Сейчас он разделился на два семейства, старшее возглавляет граф Триаль. Его особняк неподалеку — офицер подробно объяснил, как пройти к нему. Нашел быстро, уже через четверть часа стучал молоточком в ворота. Слуге открывшему калитку, назвался дворянином и велел передать графу мою просьбу о приеме по важному для него делу.

Минут через десять тот вернулся, провел меня в дом до гостиной и попросил побыть здесь, пока не выйдет хозяин. В ожидании графа разглядывал висящие на стене картины и гравюры, роскошную обстановку комнаты. Спустя четверть часа через дверь напротив вошел вельможа преклонного возраста, неспешно приблизился ко мне. Поклонился, после назвал себя. Граф ответил легким кивком и сразу перешел к делу: — С чем вы пришли ко мне, молодой человек, по какой надобности?

Достал из кармана сложенный лист со своим рисунком, протянул его хозяину, сам задавая вопрос: — Ваше сиятельство, вам известен этот герб?

Тому хватило одного взгляда на лист, ответил: — Да, это старый герб нашего рода. Только к чему вы спросили о нем?

— В мои руки попали несколько вещей с его изображением. Хочу вернуть их вашему роду.

Вынул из сумки мешочек и положил на столик рядом с нами. Граф подошел к нему, неторопливо развязал тесемку и высыпал содержимое — одна из монет покатилась и упала со стола. Я поднял ее с пола и вернул обратно, после отошел на шаг. Старый дворянин какое-то время не отводил глаз от меня, а потом принялся разглядывать драгоценности. Брал каждую в руки, всматривался со всех сторон. Закончив с осмотром, спросил с явным подозрением в голосе: — И что вы хотите за все это?

— Ничего, ваше сиятельство. Вещи не мои, возвращаю их законному владельцу.

В глазах графа видел недоумение, он не мог понять такого мотива. По-офицерски наклонил голову, принял строевую стойку и отчеканил: — Честь имею, ваше сиятельство. Разрешите идти?

Тот воскликнул, что-то решив для себя: — Подождите, молодой человек. Давайте присядем и поговорим — вы сделали нам большой подарок, так просто я не могу отпустить вас.

После, уже в более непринужденной обстановке, сидя рядом со мной на мягком диване, граф Триаль задал несколько вопросов: — где и как нашлись сокровища, кто я и чем занимаюсь, не собираюсь ли перебираться в столицу, кого поддерживаю — короля или принца. Отвечал осторожно, только по сути — не знал, что ожидать от прожженного сановника. О себе он рассказывал мало. Поведал о пропавших фамильных ценностях — они исчезли лет двадцать назад при неизвестных обстоятельствах. Их поиски не дали никакой зацепки, уже смирились с утратой — а тут такая приятная новость. В благодарность Триаль вернул мне все монеты — около десятка, еще пообещал протекцию по службе. Сам он лет десять, как в отставке, служил в департаменте иностранных дел, но связи и влияние в королевском дворце остались.

Распрощался с довольным от находки графом и отправился на конный двор. Я уже давно намеревался купить приличную верховую лошадь, но все оставлял на потом — такая покупка стала бы слишком накладной для моих не очень богатых возможностей. С даром же благодарного вельможи уже мог пойти на нее, так что без промедления направился выбирать подходящего коня. Сам я не особый дока в лошадях, но отличить выносливого и быстрого скакуна от заморенной клячи моих познаний хватало. На конном дворе людей оказалось немного, как и выставленных на продажу лошадей — в большей части рабочих, верховых нашел не больше десятка. Ни один из них не приглянулся мне, я уже собрался уходить, когда барышник, торговавший ими, предложил:

— Ваша милость, есть у меня еще отличный конь, но он норовистый — прежний хозяин отдал мне его за бесценок после того как тот сбросил с седла. Если готовы рискнуть, то покажу скакуна — он в конюшне. Отдам дешево — всего за два золотых талера.

Конь мне понравился, хотя вид его был не лучшим — неухоженный, с впавшими боками, рот в шрамах от удил. Гнедой смотрел на нас перепуганными глазами, при нашем приближении отступил в глубь денника, дрожа от страха.

— Это что же вытворял с конем прежний хозяин, чтобы довести до такого состояния? — думал про себя. Немало мне придется потрудиться, если возьму его. Но жеребец того стоил, даже своим неопытным видел у него превосходные данные — поджарое тело, длинные сухие ноги, широкую грудь.

Выторговал гнедого за золотой, барышник отдал еще седло в придачу — наверное, радовался, что избавился от проблемного коня хотя бы за такие деньги. Пробыл в конюшне добрый час, пока Верный, такую кличку дал скакуну, немного привык ко мне, взял осторожно губами из моих рук морковку. В какой-то мере рисковал — тот мог укусить руку, но пошел на то. Зато после конь допустил меня к себе, почистил его от грязи, расчесал спутанную гриву. По-видимому, Верному понравилась моя забота — стоял мирно, только временами по коже проходила дрожь.

Оседлал, вывел во двор, едва вскочил в седло, как тот показал неусмиренный норов — взбрыкнул, встал на дыбы. Едва не вылетел, успел обхватить шею и удержаться. После еще пары попыток сбросить меня гнедой угомонился, послушно потрусил к торговому двору. Держался начеку, ожидая в любой момент очередных выкрутасов, но обошлось, так и доехали потихонечку. Старался лишний раз не дергать за поводья, доставлять тем самым боль от незаживших еше ран, говорил с ним ласковым тоном. А Верный как будто понимал мои слова — стриг ушами, поворачивал голову, смотря одним глазом.

В торговом дворе расстроили — ближайший обоз в мою сторону собирается только на следующей неделе. Ждать столько времени в безделье не хотел, после не очень долгих раздумий решил рискнуть — поехать одному. Взял в лабазе мешок ячменя для коня, в лавках набрал гостинцев для своих и отправился в путь. Хотя время подходило к полудню, но рассчитывал доехать до вечера даже неспешной рысью. Каждый час останавливался, давал возможность коню отдохнуть. Дважды встречал дозоры, ко мне они не приставали. Осталась где-то треть пути, когда из-за балки выскочила небольшая шайка разбойников и перекрыла мне дорогу.

Крикнул коню, наклонившись к уху: — Верный, выручай! — ударил по бокам и послал его в галоп. И тут скакун показал себя — в считанные секунды разогнался и вихрем налетел на злодеев, не побоявшись выставленных мечей. Те невольно расступились, я успел еще с оттягом хлестнуть клинком одного из них, как мы уже промчались мимо. Через сотню метров приостановил коня, оглянулся — разбойники даже не пытались догнать, возились с лежащим на земле подельником. После больше не довелось испытать таких приключений, приехал в усадьбу засветло.

Мальчики обступили гнедого, едва я завел его во двор, наперебой спрашивали: — Это наш конь? А как его зовут? Сколько ему лет? А он быстро скачет? Где он будет жить?

Отвечал на ходу, провел Верного к тому сараю, в котором мальчики убирались и нашли клад. Он лучше других подходил для конюшни — просторный, с окном и достаточно высоким потолком, ровным глиняным полом. Осталось смастерить денник и кормушку, но это не к спеху, можно завтра. Велел детям принести воды, те помчались с ведром на речку. Расседлал коня, почистил, после дал попить, насыпал еще в в чан оставшийся ячмень. Только затем пошел в дом с гостинцами, занявшими две сумки.